На пороге стоят они. И на мгновение я теряю дар речи.

Оля выглядит сногсшибательно. На ней длинное черное платье из струящегося атласа, которое облегает ее и без того прекрасную фигуру, делая ее похожей на голливудскую звезду. Никаких лишних деталей — только идеальный крой, подчеркивающий каждую линию. Ее рыжие волосы уложены в элегантную, слегка небрежную укладку, а макияж — ненавязчивый, но безупречно подчеркивающий ее большие зеленые глаза и соблазнительные губы. Она улыбается мне, и ее лицо озаряется теплом.

А рядом с ней Володя, мой недавний спаситель, которого я в тот вечер видела уставшим, а теперь — в отглаженных брюках и белоснежной рубашке, которая подчеркивает его спортивное сложение и делает невероятно праздничным. Он преобразился до неузнаваемости. Он всегда казался мне человеком-скалой — надежным, сильным, немного грубоватым. Но сейчас в этой одежде его мужественность приобрела праздничный, почти аристократичный лоск. Очень ему идет.

— С Новым годом! — хором говорят они, и их улыбки такие широкие и искренние, словно мы знакомы сто лет, а не всего около месяца.

— Проходите, проходите! — наконец выдыхаю я, отступая вглубь прихожей. — Ой, какие вы красавцы! Я прямо чувствую себя Золушкой на фоне вас!

— Да брось, Марьяна, — смеется Оля, проходя в квартиру. — Ты выглядишь прекрасно. Платье тебе очень к лицу!

Я краснею еще сильнее. Мое платье, которое мы выбирали с Ольгой, вдруг показалось мне простеньким, но искренний комплимент Оли заставляет смущение отступить.

Володя молча протягивает мне два огромных прозрачных контейнера с салатами. Один — слоеный, с рыбой, другой — с курицей, грибами и изумительным соусом.

— Это от нас, — говорит он просто, его низкий голос звучит как-то по-праздничному торжественно.

— Боже мой, да вы что! — восклицаю я, принимая тяжелые контейнеры. — У нас и своего полно! Спасибо огромное! Оля, тебе придется поделиться рецептом! Это тот самый, с грибами? Я его обожаю!

Оля кивает, сияя:

— Конечно, Марьяш, я тебе все распишу. Там ничего сложного.

Дима в это время уже пожимает Володе руку, и жестом приглашает в гостиную.

— Проходи, чувствуй себя как дома. Что пить будешь? Шампанское пока или что-то покрепче?

— Давай начнем с игристого, — улыбается Володя, и его обычно серьезное лицо смягчается. — Праздник все-таки.

Мы двигаем к столу. Удивительно, как легко и непринужденно мы общаемся. Будто и вправду знакомы сто лет. Возможно, пережитый вместе стресс стер все формальности и ложную вежливость. Мы стали своими.

Пока Дима разливает по бокалам золотистое шампанское, я не удержавшись снова поворачиваюсь к Володе:

— Я знаю, что уже тысячу раз говорила, но еще раз спасибо. Если бы не ты… Я до сих пор иногда просыпаюсь ночью от того, что мерещится запах гари. — Я поморщилась, и по спине пробежали мурашки.

Володя махает рукой, явно смущенный.

— Ну что ты, Марьяна. Любой бы на моем месте поступил так. Главное, что все хорошо закончилось.

— «Любой» не полез бы в дымовую завесу, — парирую я. — Это мужество. Настоящее. Я всегда это буду говорить.

Оля ласково кладет руку мне на плечо.

— Он у меня герой, — говорит она тихо, с гордостью глядя на мужа. И в ее взгляде читается не только шутливая нежность, но и глубокая, настоящая благодарность.

Володя отпивает шампанского, делая вид, что ему неловко от похвал, но я замечаю, как уголки его губ дрогнули в легкой улыбке.

Тем временем Дима, всегда чуткий к настроению, ловко меняет тему:

— Володь, а я тебя на днях видел, ты из подъезда выходил в форменной рубашке. Тебя что, на службу даже в праздники вызывают?

Володя вздыхает, но без раздражения, скорее с привычной смиренностью человека, который знает цену своей работе.

— Частенько. Работа такая. Ни выходных, ни праздников не знает. Сегодня, слава богу, дежурство у другого смены, но телефон под рукой. Вдруг что.

— Ты же в… силовых структурах? — уточняет Дима, с должным почтением делая паузу.

— Угу, — кивает Володя, избегая подробностей. Это его привычка — не говорить о работе.

— Это ж колоссальная ответственность, — восхищается Дима. — Я вот тоже с людьми работаю, иногда с ума схожу. Понимаю.

Разговор неожиданно перетекает в другое русло. Выясняется, что оба они в университетские годы увлекались бильярдом. Дима с азартом рассказывает, что они с коллегами по субботам устраивают настоящие соревнования в клубе на Ленина.

— Серьезно? — оживляется Володя. — А я лет десять, наверное, кия в руках не держал. В студенчестве гоняли постоянно.

— Так присоединяйся! — предлагает Дима. — Места всем хватает. Народ у нас неагрессивный, играем для удовольствия. Как раз в эту субботу собираемся.

Володя задумался, и в его глазах мелькает тот самый огонек, который появляется у мужчин, когда речь заходит о чем-то, что напоминает им о молодости и драйве.

— Знаешь, а я бы может и заскочил. Если работа позволит. Обязательно позвоню.

Я переглядываюсь с Олей, и мы одновременно улыбаемся. Наши мужчины нашли общий язык. Это прекрасно. Пока они с жаром обсуждают виды киев и стратегию игры в «восьмерку» и «девятку», мы с Олей отходим немного в сторону, к дивану.

С Ольгой мы сблизились именно так, по-женски, пока готовились к празднику. То в магазин вместе съездим, то она ко мне за солью забежит, то я к ней — за советом по поводу маринада для мяса. Она оказалась удивительно душевной и простой в общении, без капли соседской навязчивости. Мы стали чаще встречаться, вместе выходили на прогулки. Мы могли болтать часами обо всем — от политики до новых коллекций в масс-маркете. И сейчас мне с ней так же легко и свободно, как с лучшей подругой.

***

Мы как раз обсуждаем сложности выбора подарков для родственников, когда в дверь снова стучат. На этот раз — весело, настойчиво и ритмично. Я узнаю этот стук.

— Светка! —радуюсь я и бросаюсь открывать.

На пороге стоят моя лучшая подруга Света и ее жених Костя. И если Оля сияет элегантностью кинозвезды, то Света — это сгусток свежести, солнечной, безудержной радости. На ней яркое, алое платье, которое идеально оттеняет ее темные волосы, уложенные в шикарные блестящие локоны. Она вся светится изнутри, и это сияние такое заразительное, что хочется немедленно улыбаться ей в ответ. Она пахнет дорогими духами, зимней ночью и счастьем.

— С Новым годом! — выдыхает она, бросаясь меня обнимать. — Ой, как тут у вас здорово! Пахнет ёлкой и праздником!

Костя, ее жених, стоит сзади, чуть смущенный, с огромным букетом цветов для меня и бутылкой дорогого коньяка для Димы. Он в строгом костюме и, кажется, немного страдает от галстука. Костя всегда немного скован в новых компаниях, человек дела, а не слов, но его преданность Свете читается в каждом взгляде, который он бросает на нее.

— Проходите, ребята! — приглашает их Дима, уже хлопая Костю по плечу. — Костя, развязывай галстук, не мучайся. Здесь все свои.

Косте явно становится легче. Он послушно ослабляет узел и с облегчением выдыхает.

Я веду их в гостиную, представляя:

— Оля, Володя, это моя самая-самая лучшая подруга Света и ее жених, Костя. Они скоро женятся, так что готовьте кошельки на подарки! — пошутила я. — А это наши любимые соседи, Володя и Оля. Те самые, которые… в общем, наши спасители.

Все обмениваются рукопожатиями и улыбками. Света сразу же начинает восхищаться нарядом Оли, и я вижу, как Оля, в свою очередь, искренне хвалит яркую красоту Светы. Женщины мгновенно находят общий язык.

Костя же, оставшись с мужчинами, сначала помалкивает, внимательно слушая продолжение бильярдной дискуссии. Но Дима, как гостеприимный хозяин, не оставляет его в стороне.

— Костя, а помнишь, — вдруг начинает он, и на его лице расплывается ухмылка, — тот знаменитый случай, когда ты по ошибке зашел к Марьяне, да еще и с унитазом?

Я закатываю глаза, но не могу сдержать смеха. Костя краснеет, но тоже смеется.