19 апреля 1997

Я не знаю, смогу ли я когда-нибудь рассказать Анюте обо всём, что произошло здесь. Некоторые вещи лучше оставить забытыми. Но я боюсь, что, если не расскажу, она никогда не поймёт, почему я так дорожу этим местом.

Анна остановилась, её глаза замерли на этих строках. Мать явно намекала на нечто важное, что она хранила в себе все эти годы. Но что это было? Анна не могла понять. Она чувствовала, что ответ где-то здесь, в этом дневнике, но пока он был скрыт от неё.

Она продолжала читать, надеясь найти разгадку. Каждая новая запись открывала перед ней всё больше деталей, но ни одна из них не давала чёткого ответа. Мать писала о своём страхе, о том, что домик стал для неё чем-то большим, чем просто местом. Он был символом её прошлого, и она боялась, что Анна никогда не поймёт этого.

29 апреля 1997

Этот домик... Он помогает Косте прийти в себя после проблем с алкоголем. Он помогает нам быть ближе.

Я хочу, чтобы Аня знала, что этот дом — это не просто память. Это часть нашей семьи. Я хочу, чтобы она это почувствовала, когда будет здесь.

Анна закрыла дневник, её руки дрожали. Она никогда не знала, что у отца были проблемы с алкоголем и не подозревала, что у ее родителей были проблемы в отношениях. Внутри неё боролись два чувства — любопытство и страх. Она хотела узнать, что же скрывала её мать, но боялась, что ответы могут оказаться слишком болезненными. Этот дом, казалось, хранил в себе больше тайн, чем она могла себе представить.

Она вздохнула и опустила дневник на колени. Ей нужно было переварить прочитанное. Это была не просто история о доме. Это была история её семьи. История, которая начала разворачиваться перед ней совершенно с другой стороны. Анна осознала, что теперь её задача не просто восстановить домик. Ей предстоит восстановить прошлое, которое мать так старательно прятала.

Анна стояла у окна, глядя на спокойную гладь озера, освещённую мягким светом вечернего заката. Её пальцы теребили край свитера, а мысли кружили вокруг недавних событий, словно осенние листья. Это место, затерянное в глубине карельских лесов, всегда напоминало ей о детстве — о времени, когда она чувствовала себя в безопасности. Но теперь этот дом стал не только укрытием для неё одной. Рядом с ней был Артём, и что-то в его присутствии заставляло её тревожиться и одновременно искать его взгляд.

Артём сидел в кресле у камина, едва освещённый мягкими отблесками огня. В его руках был бокал с вином, но он лишь изредка подносил его к губам. Его взгляд был сосредоточен на пламени, но казалось, что мысли его блуждали где-то далеко. Анна тихо наблюдала за ним, отмечая, как морщится его лоб, как пальцы сжимают стекло бокала чуть крепче, чем следовало бы. Она подошла ближе и присела напротив, стараясь не нарушить это напряжённое молчание.

— Артём… — наконец произнесла она, осторожно выбирая слова. — Что-то случилось? Ты не такой, как обычно. Что-то гнетёт тебя, верно?

Он медленно поднял глаза, встречая её взгляд. Анна заметила тень усталости в его глазах — усталости, которую она раньше не видела. В этом взгляде читались боль и сомнение, как будто он боролся сам с собой, не зная, стоит ли говорить вслух то, что копилось внутри.

— Анна, — он вздохнул и поставил бокал на деревянный столик. — Я не знаю, как это объяснить… но, кажется, я потерял себя. Всё, что раньше было моим смыслом — музыка, творчество, слова — теперь кажется пустым и бессмысленным. Я боюсь, что никогда больше не смогу создать что-то настоящее… что-то, что действительно будет трогать людей.

Анна слегка наклонила голову, подаваясь вперёд, будто хотела сократить расстояние между ними не только физически, но и эмоционально. Она чувствовала, как внутри её поднимается сочувствие и желание поддержать его.

— Почему ты так думаешь? — мягко спросила она. — Ты всегда был невероятно талантлив. Твои произведения вдохновляли многих. Разве ты не видишь этого?

Артём усмехнулся, но в его улыбке не было радости — лишь горькая ирония.

— Это было раньше, когда я ещё чувствовал, что могу что-то сказать этому миру. А сейчас… — Он замолчал, подбирая слова, которые могли бы передать его внутреннее состояние. — Сейчас я не чувствую ничего. Все мои идеи кажутся мёртвыми. Я открываю ноутбук, пытаюсь начать — и только пустота. Пальцы бегают по клавишам, но нет той искры, что зажигала в прошлом. Как будто та часть меня, что была жива и полна страсти, испарилась.

Анна нахмурилась. Она видела в Артёме человека, полного идей и вдохновения, того, кто без труда мог создать что-то удивительное из ничего. Его нынешнее состояние озадачивало её, но больше всего её пугало то, как он говорил о себе — будто бы навсегда потерял веру.

— Это просто творческий кризис, — сказала она, хотя понимала, что её слова звучат банально. — Все проходят через это. Ты не раз уже справлялся с трудностями. Почему сейчас должно быть иначе?

— Потому что в этот раз я не уверен, что смогу выбраться, — тихо ответил Артём, его взгляд снова устремился в огонь. — Я чувствую, будто лишился самого себя. И самое страшное… — Он замолчал, задержав дыхание. — Самое страшное — это то, что, возможно, я никогда больше не почувствую вдохновения.

Его слова повисли в воздухе, и Анна на мгновение замерла, не зная, что ответить. Она смотрела на него, пыталась понять глубину этой боли, но она была почти непостижима. Анна медленно поднялась с кресла и, не отводя взгляда, села на край стола, чуть ближе к нему. Её рука осторожно накрыла его ладонь, придавая вес этим прикосновениям.

— Артём, ты боишься… боишься, что больше ничего не создашь, — она сделала паузу, подбирая слова. — Но я верю, что это не так. В тебе столько всего — ты наполнен жизнью, переживаниями. Это нельзя просто так потерять. Может, тебе нужно просто отпустить это давление? Перестать требовать от себя невозможного?

Он поднял на неё взгляд, полный усталости и разочарования.

— Анна, ты не понимаешь… я должен писать. Это единственное, что у меня есть. Единственное, что определяет меня. Если я не могу создать, то кто я тогда?

Анна почувствовала, как сердце сжалось от боли за него. Она знала, что такое — ощущение собственной бесполезности. Она помнила те ночи, когда сидела одна, окружённая эскизами, которые так и не могли воплотиться в реальность, когда даже самые простые идеи казались невообразимо сложными. Ей хотелось сказать что-то вдохновляющее, но все слова казались пустыми.

И в этот момент тишину нарушил голос Анны. Она стояла в дверях, прислонившись плечом к косяку, наблюдая за ним.

— Ты спрашиваешь, кто ты без этого? — её голос был низким, почти задумчивым. Она подошла ближе, её взгляд был пронзительным. — Ты человек. Не только писатель, не только творец. Просто человек. Мы все боимся потерять что-то, что, как нам кажется, нас определяет, но на самом деле… это не так.

Артём взглянул на Анну с удивлением. Сейчас она говорила так, будто раскрывала перед ним свою собственную уязвимость.

— Ты тоже это проходила? — спросил он.

Анна кивнула, её губы тронула печальная улыбка.

— Прямо сейчас. Я выгорела на работе и приехала сюда восстановиться.

Когда все эмоции от их откровенного разговора начали стихать, комната снова погрузилась в молчание, но оно уже не казалось таким гнетущим, как прежде. Анна внимательно смотрела на Артема, ее же слова все еще звучали в голове, словно эхо: "Мы все боимся потерять что-то, что нас определяет, но на самом деле это не так." Понимание, которое светилось в его глазах, заставляло ее задуматься о себе — о том, что она потеряла и что на самом деле определяет её.

Артем, казалось, чувствовал колебания Ани. Он встал с кресла и медленно подошёл к ней, осторожно, как будто не хотел спугнуть её мысли. Его взгляд оставался спокойным и внимательным.