Пробежка, хоть и была короткой и невыносимо тяжёлой, принесла ему нечто большее, чем просто физическую усталость. Она подарила ему ощущение того, что он ещё способен что-то сделать правильно. Пусть это было что-то маленькое, незначительное для других, но для него — это был первый шаг.

Следующие дни напоминали борьбу с самим собой. Артем решительно избегал спиртного, выбросив все оставшиеся бутылки, что нашёл в доме. Но соблазн не оставлял его. Тело буквально выкручивало от жажды, внутри всё горело, а мозг туманило желание выпить. В такие моменты он нежно обнимал Аню и они вместе молча сидели глядя на огонь в камине.

Единственным спасением становилась работа над домом и утренние пробежки. Вставать было тяжело, но Артем всё равно заставлял себя выходить на улицу. Он двигался вперёд, шаг за шагом, даже когда тело протестовало. Сначала пробежки длились всего несколько минут, но с каждым днём Артем чувствовал, как ноги становятся сильнее, дыхание ровнее, а мысли — яснее. Он замечал, как небо над головой начинает медленно светлеть, как рассвет окрашивает всё вокруг нежными розовыми и оранжевыми оттенками. Он начал видеть в этом ритуале нечто большее, чем просто физическое упражнение. Это стало для него своего рода очищением.

Но самым трудным испытанием стал синдром отмены. Тревожность, потливость, головокружения — всё это накатывало внезапно, превращая каждый день в бесконечную пытку. Артем часто просыпался среди ночи, чувствуя, как всё тело дрожит. Ему казалось, что он сходит с ума, что этот ад никогда не закончится. Но он упорно повторял себе: это временно. Боль уйдёт, если он продержится.

Однажды ночью, когда особенно сильно хотелось выпить, Артем, в отчаянии, вышел на улицу и начал бежать, что есть сил. Он не знал, куда направляется, просто позволял ногам нести его вперёд, прочь от этого дома, прочь от соблазна. Он бежал и бежал, пока лёгкие не начали гореть, а ноги не стали подкашиваться. Тогда он остановился и с криком упал на колени, хватаясь руками за землю. Слёзы, которые он так долго сдерживал, брызнули из глаз, и он, закрыв лицо ладонями, зарыдал, не в силах больше сдерживать боль.

Рыдая там, на пустынной лесной тропе, Артем вдруг ощутил нечто новое. Он почувствовал облегчение. Наконец-то выплеснув наружу всё, что копилось внутри, он встал и, глубоко вдохнув прохладный ночной воздух, вернулся домой. Той ночью он впервые за долгое время заснул без мыслей, не пытаясь забыться под действием алкоголя.

Первые лучи утреннего солнца медленно разливали свет по комнате, проникая сквозь полупрозрачные шторы и рисуя на стенах мягкие узоры. Артём лежал на кровати, глядя в потолок, и чувствовал, как его разум постепенно проясняется. Тяжесть, что долгое время давила на его грудь, казалось, ослабла. Боль, тревога и отчаяние, которые сопровождали его каждое утро, отступили на второй план. Да, синдром отмены алкоголя всё ещё сказывался на его теле, но в душе у него поселилось нечто новое — проблеск надежды. Он осознал, что впервые за долгое время не чувствует жажды выпить, а вместо этого в его мыслях мелькала другая идея — идея изменений.

Эта неделя была, пожалуй, самой трудной в его жизни. Ломка казалась бесконечной пыткой, которая вытягивала из него последние силы. Он считал минуты и часы, борясь с желанием сорваться, но рядом всегда была Анна. Её заботливые, но настойчивые слова подбадривали его, когда он почти терял контроль. Она была рядом в каждую из тех бессонных ночей, когда его тело трясло, а рассудок был на грани. Когда он, срываясь, кричал, что больше не может это выдержать, Анна просто брала его за руку, не произнося ни слова, но своим присутствием давая понять, что он не один.

Теперь же, когда шторм начал затихать, Артём ощущал, как в его душе что-то меняется. Боль была не такой острой, мысли становились яснее, а взгляд — осмысленнее. Впервые за долгое время он посмотрел на себя в зеркало и не увидел в отражении человека, который вызывает у него отвращение. В его глазах всё ещё была усталость, но там же мелькало и нечто новое — решимость.

Он медленно поднялся с кровати, каждое движение отдавалось в теле легкой ломотой, и пошёл к кухне. Анна уже была там, хлопотала у плиты, обернувшись к нему с лёгкой улыбкой, когда заметила, что он подошёл.

— Доброе утро, — тихо произнесла она, протягивая ему чашку с горячим чаем. — Как ты себя чувствуешь?

— Лучше, — честно ответил Артём, беря чашку в руки и чувствуя, как тепло медленно разливается по ладоням, передавая телу успокаивающее ощущение. — Кажется, я выжил.

— Ты не просто выжил, — с гордостью сказала Анна. — Ты победил это.

Её слова, такие простые и искренние, коснулись его души. Артём смотрел на неё, не в силах произнести ни слова, ощущая, как внутри поднимается волна эмоций. Он медленно кивнул, словно соглашаясь с этим утверждением, и неожиданно для себя добавил:

— Я решил прекратить жалеть себя.

Анна удивлённо вскинула брови, но ничего не сказала, давая ему продолжить.

— Всё это время я застрял в прошлом. В своей боли, своих ошибках. Я позволял этому разрушать меня, убивать все мои стремления и мечты. Но я больше не хочу жить в этом состоянии. Я хочу... — Артём замялся, пытаясь подобрать правильные слова, — вернуться к жизни. К тому, кем я был. Нет, — он покачал головой, — к тому, кем я могу стать.

Анна почувствовала, как внутри у неё что-то сжалось от радости и облегчения. Этот момент, которого она так долго ждала, наконец настал. Она протянула руку и коснулась его плеча.

— Я знала, что ты сможешь. И ты сделаешь это, Артем. Я верю в тебя.

И Артём тоже поверил. Это простое признание дало ему силы. Он осознал, что хочет не просто измениться, но и что-то создать, вернуть себе вдохновение. Он вспомнил о своих романах, о тех историях, что когда-то рождались в его голове. И впервые за долгое время ощутил желание снова писать.

Последующие дни прошли в неустанной работе. Артём и Анна трудились бок о бок, восстанавливая дом. Каждый день начинался с новой задачи: где-то требовалось заменить старые половицы, где-то — подкрасить стены или отремонтировать штукатурку. Это занятие увлекало их, отвлекая от тревожных мыслей и помогая обрести внутренний покой.

Артём чувствовал, как его руки, привыкшие к клавиатуре, теперь уверенно держат молоток и кисти. Работая рядом с Анной, он ощущал, как между ними растёт и нарастает эмоциональная напряжённость. Это не было напряжением, полным раздражения или конфликтов, наоборот — в их молчаливых взглядах и редких прикосновениях сквозило нечто более глубокое. Неуловимая тяга, которую они оба чувствовали, но боялись признать.

— Ты так сосредоточен, когда работаешь, — однажды заметила Анна, стоя за его спиной и наблюдая, как он аккуратно закрепляет новую полку на стене.

— Когда есть цель, отвлечься проще, — ответил он, не оборачиваясь. — К тому же, восстанавливать дом — это как восстанавливать себя. Постепенно, шаг за шагом.

— Это правильно, — Анна наклонила голову набок, задумчиво наблюдая за ним. — А знаешь, иногда мне кажется, что моя мама в своих записях говорила о чём-то подобном.

Её слова заставили его замереть. Артём медленно повернул голову, чтобы взглянуть на Анну.

— Записях?

— Да, её дневник. Иногда, читая его, я ловлю себя на мысли, что её переживания перекликаются с моими. С нашей ситуацией сейчас, — она опустила глаза, чуть улыбнувшись. — Хочешь, я прочту тебе один из отрывков?

Артём кивнул, ощущая, как его сердце начинает биться быстрее. Он знал, что дневник матери Анны имел для неё огромное значение, был её личным, почти священным пространством. И то, что она готова была поделиться этим с ним, означало больше, чем любые слова.

Анна вынесла из комнаты старую, потрёпанную тетрадь, страницы которой уже пожелтели от времени. Сев на стул напротив Артёма, она аккуратно развернула дневник и начала читать:

В жизни каждого человека наступает момент, когда нужно сделать выбор — продолжать топтаться на месте, тянуть за собой груз ошибок и сожалений, или же найти в себе силы отпустить их и двигаться вперёд. Я часто чувствую, что застряла в болоте, что эти цепи тянут меня на дно. Но есть нечто сильнее — надежда. Надежда, что однажды я смогу выбраться и снова почувствовать вкус жизни.