— Что-то мучает тебя еще, — произнёс он тихо, наклонившись немного ближе. — Я вижу это в твоих глазах. Хочешь поговорить об этом?

Анна опустила взгляд, уставившись на свои руки. Она долго раздумывала, стоит ли ей поделиться с ним своими переживаниями, ведь они только начали налаживать диалог, и она боялась, что откровенность может снова всё разрушить. Но внутри неё зрело неотступное желание рассказать всё, выплеснуть наружу те мысли, что она скрывала от всех, даже от самой себя. Она глубоко вдохнула и подняла глаза на Артема.

— Я… — её голос дрогнул, но она взяла себя в руки. — Я нашла… дневник своей матери. Недавно, когда разбирала старые вещи в доме.

Артем нахмурился, слегка прищурив глаза. Он завел ее в комнату, чтобы они не замерзли.

— И что в нём? — осторожно спросил он, садясь на край дивана рядом с ней, так что их плечи почти соприкасались.

Анна нервно потянулась к своей сумке, которая стояла на полу недалеко у её ног. Она достала старую, потрепанную кожаную тетрадь, страницы которой пожелтели от времени. Этот дневник уже не раз побывал в её руках за последние несколько дней. Но каждый раз, когда она брала его, её сердце начинало биться быстрее. Она медленно открыла блокнот на середине и провела пальцами по аккуратным, ровным строчкам, написанным чётким почерком её матери.

— Здесь… здесь она пишет о вещах, которые я никогда не знала, — тихо начала Анна, чувствуя, как слова с трудом срываются с её губ. — Я всегда думала, что знаю свою мать. Её сильную, уверенную в себе женщину, которой всегда было легко принимать решения. Но... оказалось, что это была только маска.

Артем сидел молча, слушая её с вниманием, не перебивая. Он чувствовал, что она находится на грани чего-то важного, и не хотел её торопить.

— Она так же, как и я, сомневалась в себе, — продолжила Анна, её голос стал чуть громче, обрёл твёрдость. — Она тоже боялась делать выбор, который может оказаться неверным. И самое удивительное, что многие её страхи… они так похожи на мои.

Анна опустила голову, прикрыв глаза, будто старалась справиться с нахлынувшими эмоциями. Артем, увидев её состояние, осторожно прикоснулся к её руке, мягко сжал её пальцы в своих.

— Ты боишься повторить её ошибки, да? — тихо спросил он.

Анна кивнула. В её глазах застыло отчаяние, которое она так долго скрывала. Ей было сложно признаться в этом даже самой себе, но сейчас, когда Артем держал её за руку, она почувствовала, как какая-то невидимая преграда рухнула.

— Я боюсь… что живу не свою жизнь, — прошептала она, ощущая, как горло сдавливает боль. — Как будто все мои решения, все мои шаги направлены только на то, чтобы оправдать чьи-то ожидания. Я выбрала карьеру дизайнера, потому что так хотела моя мать. Я встречалась с мужчинами, которые казались "подходящими" в глазах отца. И даже сейчас, когда я вроде бы свободна, — её голос дрогнул, — я всё равно ощущаю этот груз. Я… я боюсь, что, как и мама, никогда не смогу найти себя.

Артем нахмурился, его пальцы крепче сжали её руку.

— Что ты имеешь в виду?

Анна развернула дневник и показала ему страницу, на которой был написан отрывок. Артем прочитал несколько строк, и в его глазах вспыхнуло понимание.

5 марта 1994 года

Когда я была маленькой девочкой, мне казалось, что быть взрослой — это значит знать ответы на все вопросы, уверенно идти по жизни и не допускать ошибок. Я думала, когда вырасту, стану сильной и смогу сама решать, как мне жить и кого любить. Но что-то пошло не так. Теперь я чувствую себя запертой в клетке своих собственных решений. Неважно, куда я иду, — этот груз всегда со мной. Я пыталась говорить с Костей, объяснить, как мне трудно, как я боюсь, что теряю себя... Но он только улыбнулся, как будто я сказала глупость. Я помню его слова: “Это просто временно, дорогая. Ты устанешь — и всё пройдёт.” Но не прошло. Я смотрю на себя в зеркало и не узнаю ту девушку, которая мечтала о другой жизни. Она исчезла, а вместо неё появилась женщина, живущая по привычке, а не по велению сердца.

— Она говорит о любви к отцу, — продолжила Анна, её голос дрожал. — О том, как она ощущала, что их отношения превратились в пустую формальность. Что её чувства угасли, но она боялась что-то изменить, боялась, что её жизнь станет ещё более одинокой. И я… я боюсь, что могу оказаться в таком же положении.

Артем посмотрел на неё долгим, пристальным взглядом.

— Ты боишься, что повторишь её ошибки… что выберешь то, чего на самом деле не хочешь?

Анна кивнула, её взгляд снова упал на строки в дневнике.

17 июня 1995 года

Сегодня я снова чувствую, что что-то во мне умирает. C самого начала моей жизни с Костей я пыталась угодить ему, соответствовать его ожиданиям, стать той, кем он хотел меня видеть. Когда я говорила, что хочу работать, он убеждал меня, что лучше будет посвятить себя дому и семье. Когда я упоминала о своих интересах — книгах, музыке, — он лишь качал головой и говорил: “Ты умница, дорогая, но разве это важно?” В такие моменты я, как загипнотизированная, соглашалась с ним. Я сама не знаю почему. Но каждый раз, уступая, я отказывалась от маленькой части себя. Сейчас я почти не помню, что мне нравилось в те дни, когда я могла делать выбор без оглядки на него. Может, это было слишком давно?

— Я боюсь, что никогда не смогу быть по-настоящему счастлива, — выдавила она, с трудом глотая ком в горле. — Боюсь, что буду жить, следуя чужим ожиданиям, как она… что никогда не найду в себе силы сделать шаг в сторону и сказать: "Нет, я хочу другого."

Артем вздохнул и медленно провёл рукой по своим волосам, затем снова посмотрел на неё.

— Но ты уже начала делать этот шаг, — сказал он, в его голосе прозвучали твёрдость и поддержка. — Ты осознала это и уже не идёшь на поводу у тех, кто пытается тебя направлять. Ты не такая, как твоя мать, Анна.

22 сентября 1999 года

Я всегда хотела, чтобы Анечка росла свободной. Я пыталась не давить на ребенка, не навязывать свои страхи и сомнения. Но в какой-то момент что-то сломалось и во мне, и в нашем общении. Я видела, как Аня шла по той же дороге, что и я, выбирая не то, что хочешь, а то, что кажется правильным. Я хотела крикнуть: “Остановись! Посмотри вокруг! Это не твоя жизнь!” Но я молчала, боялась ранить. А теперь уже поздно что-то менять. Всё, что я могу сделать, это смотреть, как она повторяет мои ошибки.

Милая, я всегда буду рядом, но у меня больше нет сил вмешиваться. Прости.

Анна грустно улыбнулась и закрыла дневник, её пальцы нежно погладили обложку, словно она прощалась с чем-то важным.

— А что, если я на самом деле такая? — тихо спросила она, глядя на Артема. — Ведь даже сейчас, когда я нахожусь здесь, с тобой, я чувствую этот страх. Я чувствую, как внутри меня поднимается неуверенность. Я не знаю, что на самом деле чувствую к тебе, что на самом деле хочу…

Артем молча смотрел на неё. Его сердце сжалось, он понимал, как сложно ей говорить всё это. Он хотел обнять её, сказать, что всё будет хорошо, но знал, что не имеет права навязываться. Всё, что он мог сделать, это быть рядом и дать ей время найти ответы внутри себя.

— Ты не должна знать все ответы сейчас, — тихо сказал он. — Иногда важно просто позволить себе быть. Позволить себе не быть идеальной и принять это. Мы все ошибаемся, боимся… Но в этом и есть смысл — в том, чтобы продолжать идти, несмотря на страхи.

Анна долго смотрела на него, в её глазах блестели слёзы, но она не плакала. В его словах было что-то, что давало ей надежду. Она кивнула и, сделав глубокий вдох, положила дневник на колени.

— Я хочу попробовать… — прошептала она, почти не веря своим словам. — Попробовать жить так, как хочу я. И… я хочу понять, что же на самом деле между нами, Артем.

Его глаза расширились от удивления, но затем он улыбнулся — мягко, поддерживающе.

— И я хочу того же, Аня, — тихо произнёс он, делая шаг навстречу.