---«Сапоги, братец и зеркало в душе»

Иногда мне кажется, что мой брат не родился — он вышел на свет, как с обложки модного журнала. Сразу с укладкой, идеальной кожей и выражением лица «где мой персональный визажист?». Он даже плакал красиво — без соплей, с влажными ресницами и губами бантиком. Когда-то я пытался ему завидовать. Честно. А потом перестал.

Он всегда был артистом. Ловко играл на публику, знал, что сказать, как повернуть голову, чтобы блеснул браслет на запястье. Его любили фрейлины, стилисты и торговцы зеркалами. Но чем дальше — тем меньше он видел людей, и тем больше — себя. Один раз он признался мне:

— Знаешь, брат, я, пожалуй, люблю только одного человека…— О, неужели? — прищурился я.— Себя. — он не моргнул.— Великолепный выбор. Ты всегда под рукой.

Он не смеялся. Он был серьёзен.

Я пытался с ним говорить — про страну, про ответственность. Он слушал, кивал, а потом спрашивал: — А как ты думаешь, мне больше идёт сапфир или изумруд? Под мои глаза.

И вот в этом моменте я понял: он не просто поверхностен. Он теряется. Он боится глубины, как кот воды. Он держится за внешнее, чтобы не заглядывать в собственную пустоту. Возможно, он не плохой. Просто — очень одинокий. Даже со всем зеркальным залом.

А я?.. Я был рядом. Тенью. Советником. Тем, кто спасал лицо династии, пока он мыл своё. Родители пытались не замечать. Долго. А потом начали понимать. Мать плакала. Отец молчал. А я… ушёл.

И оказался в компании прекрасных, сумасшедших девушек, которые, похоже, родились, чтобы перевернуть мир. Сначала я думал, что это будет приключение — весёлое, лёгкое, с романтикой и хрустом пудры. А потом встретил Её.

Дюймовочка. Маленькая. Строптивая. Хитрая. Свободная. Когда я впервые увидел её, она спорила с каким-то великаном. Не испуганно, нет. А так, будто это просто глупый сосед, который вытаптывает её клумбу.

— Ты не имеешь права совать нос в мои дела, — говорила она. — И вообще, иди мой ноги, от тебя пахнет болотом!

Я был в восхищении.И, честно сказать, немного влюбился уже тогда.

Я присоединился к ней — сперва как наблюдатель. Потом — как участник. А потом понял: если она улыбнётся мне по-настоящему, я брошу трон, род, доспехи, тайные приказы — всё. Просто чтобы идти рядом.

---«Пушистая политика и запах гиацинтов»

В тот день я впервые не захотел возвращаться во дворец.Не потому что боялся — я давно научился не бояться.А потому что впервые почувствовал себя живым.

Они, эти девочки, были как ветер. Сладкий, шумный, непредсказуемый. Рапунцель — с глазами шторма, Золушка — с ножами в голосе и хрустальной иронией, а Дюймовочка… Она — как запах гиацинтов, за которым хочется идти, не спрашивая, куда ведёт.

Они дружили. Не потому что так было надо, а потому что выбрали друг друга. И именно этим восхищали. Они спорили, ссорились, но всегда были вместе, как кошки, которые дерутся только с теми, кого любят.

А потом случилось то, что я называю "моментом тишины". Я сидел на крыше, смотрел на лагерь — они как раз что-то строили, ругались, смеялись. А я подумал:

«Хочу здесь остаться. Не рядом с троном. Рядом с ними.»

Именно в этот вечер я узнал от старого советника, который тайно прибыл с донесением, что родители… переписали документы. Мой брат — больше не наследник.Они увидели, что он стал заложником зеркала, что он не поведёт народ — он поведёт себя на фотосессию.Они сделали выбор.

А я… Я никому не сказал.Потому что знал: трон меня не интересует.

— Ты когда-нибудь думал стать королём? — спросила меня Дюймовочка тем же вечером, когда мы вдвоём пекли хлеб.— Я? Нет. Разве что королём пирогов. — я подмигнул. — Уж больно у меня лапы быстрые.— Жаль. У тебя взгляд ответственный.— А у тебя взгляд… такой, от которого хочется забыть, что у меня есть трон.

Она замерла. И тут же шлёпнула меня тестом по носу.

— Не увиливай! Мешай!

И знаете что?

Я был счастлив.

---«И всё-таки я был не один»

Иногда мне кажется, что я родился не в той семье.Все у нас слишком серьёзные: трон, династия, история рода. Даже когда ел суп, отец смотрел на меня так, будто я должен делать это с достоинством монарха.

А я просто хотел есть. И мурлыкать.

Когда я ушёл — официально в странствия, неофициально в поисках себя — никто не остановил меня.Брат, конечно, сделал великодушный жест и подмигнул в зеркало. Мол, «ну ты там береги усы и репутацию, старина».

Он был идеальным наследником… для витрины. Для праздников.Но не для жизни.

А я — наоборот. Живой, порой неотёсанный, с острыми когтями и… очень, очень мягким сердцем, которое я прятал за шутками. Пока одна гиацинтовая фея с маленькими ручками и упрямым взглядом не заметила это сердце и не сказала:

— Ты умеешь обнимать мир. Просто боишься, что он тебя укусит.

Вот тогда я понял — я больше не один.

Но…

У всех хороших сказок есть тень. И я чувствую — она приближается. Потому что он, мой брат, не смирился. Он ближе, чем кажется.Я слышал о таинственном караване, роскошных шатрах, о зеркальных шлемах и запахе духов, который остаётся в воздухе, как обещание беды.

Он едет. С камеями, свитой и самым опасным оружием — уверенностью в собственной неотразимости.

И если он решит, что моя гиацинтовая Дюймовочка — подходящий аксессуар к его образу…Что ж.

Я не дворянин. Я кот. Я драться умею.

Глава 17.

«Мой идеальный фасад»

Иногда я смотрю в зеркало и думаю: боже, как мне повезло быть мной.Не потому что я красив — хотя это тоже. А потому что я себя сделал.

Я родился вторым.Вечно во тени. На ступень ниже.Если старшего называли «щит короны», то меня — «украшение бала».

Я принял это. Я выточил себя, как ювелир — из вечно забываемого камня.Научился быть идеальным.Ровная улыбка, стиль в одежде, акценты в речи, лёгкая загадочность во взгляде. Всё — отточено. Люди любят фасад. А я дал им лучший в истории фасад.

Но внутри…

Одиночество не пахнет парфюмом. Оно прячется в шелесте роскошных рубашек и в звуке отточенного "мм, восхитительно", когда ты ешь в пустоте.

Я думал, что мне просто никто не нужен.До тех пор, пока не увидел её. Маленькая, дикая, с упрямыми глазами. Без макияжа. Без маски. Настоящая.

И рядом с ней — он. Мой брат.Расслабленный. Смеющийся.И… любимый?

Нет, нет, нет. Так не должно быть.Это я тот, кто сияет. Это я должен быть тем, кто делает выбор. Кто получает взгляды.

Но я смотрю в зеркало, и впервые за много лет я не уверен, кто на меня смотрит.

---«Не для меня корона блестит»

Отец говорил тихо, но я слышал каждое слово.Я не должен был быть там. Просто искал ту чёртову эмалированную щётку для бровей. Заблудился в коридоре и... стал свидетелем того, как моя жизнь разлетелась на сверкающие осколки.

— Он не справится, — сказал отец.— Он слишком влюблён в себя. Люди — не аксессуары, — вздохнула мать.— Корону нужно отдать старшему. Он умеет видеть дальше собственного отражения. —— Но это будет шок. —— Мы сделаем это скрытно. Ради королевства.

Ради. Королевства.Не ради сына.

Я ушёл, не издав ни звука.Не плакал. Не закричал. Просто пошёл в свою роскошную комнату, выложил на туалетный столик свои бесценные баночки, снял кольцо с гербом, которое всегда носил… и почувствовал пустоту. Бездонную, как яма.

---

Я стал другим. Нет, не в смысле изменился — я расчистил всё, что мешало видеть главное: себя.

Я отказался от пышных приёмов, где мне улыбались из-за титула.Я стал меньше говорить — зачем? Молчание куда загадочнее.Я стал искать свою суть, но всё, что нашёл — это кошачье естество. Да, я — оборотень. Да, я тянусь к свободе, к охоте, к дерзости.Но я был воспитан в изысканности. Меня приручили. Я стал домашним зверем, выставочным. Пока мой брат — настоящий хищник.

И вот сейчас, глядя на него рядом с ней…Я завидую.