Мы с Дрю выходим из кабинета. Я направляюсь к спальному отсеку, который делю с ним и парой других парней, но он идёт за мной.

— Уокер…

— Дрю, давай просто забудем это, — говорю я, разворачиваясь к нему.

— Правда, извини, чувак.

Я слегка качаю головой. — Извиняться надо не передо мной. Эвелин заслуживает их больше меня.

— Ты прав.

— Я знаю.

Между нами повисает неловкое молчание.

— Значит, мы в расчёте? — наконец спрашивает он, протягивая руку.

Я смотрю на его раскрытую ладонь, размышляя, стоит ли затаить обиду. Чёрт, как же хочется. Но я знаю, что если дело дойдёт до настоящей беды, мне нужно будет, чтобы этот человек прикрыл мне спину, как и я — ему. Ради наших жизней и работы я иду на компромисс.

— Мы в расчёте.

— Куда ты меня везёшь? — спрашивает Эвелин, сидя с повязкой на глазах на пассажирском сидении моего пикапа. Сегодня её день рождения, и хотя она сказала, что не хочет ничего устраивать, я не мог принять это всерьёз. Не думаю, что кто-то вообще когда-либо делал из её дня рождения событие. Но если она моя жена — я обязан отпраздновать день, когда она появилась на свет.

Но, что ещё важнее, я покажу ей, что значит быть моей.

— Это сюрприз. Потому и повязка, женщина.

— Не дерзи, Уокер. С таким отношением вряд ли тебе повезёт сегодня ночью.

— Мне не нужна удача. К тому времени, как я закончу боготворить тебя сегодня, ты будешь умолять о моём члене, Эвелин.

Я ловлю её усмешку, прежде чем снова сосредоточиться на дороге.

Когда я думал, как хочу побаловать её этим вечером, то сразу понял, что уединение будет для неё самым комфортным вариантом. С учётом всех сплетен, что всё ещё гуляют по городу после того вечера, вести её в ресторан показалось не таким уж заботливым жестом. Гораздо приятнее — приготовить ужин самому и показать ей уголок Ньюберри-Спрингс, который много для меня значит.

На заднем сидении — корзина с едой и вином, а ещё один небольшой сюрприз в запасе, который, надеюсь, ей понравится. Я специально заехал в свою старую комнату на ранчо, когда мы завозили Кайденс, чтобы забрать его.

Солнце садится вдали — и слава Богу, потому что жара и влажность делают конец июля в Техасе по-настоящему невыносимым. Но я намерен использовать этот вечер по максимуму и открыть своё сердце ещё чуть-чуть.

Я чувствую, что Эвелин всё ещё держит стены вокруг себя, но каждый раз, когда мы прикасаемся, смеёмся и наслаждаемся той самой комфортной тишиной между нами, я всё больше начинаю верить в настоящее будущее с ней.

Мне просто нужно, чтобы она тоже это увидела.

Когда я останавливаюсь на грунтовой дороге, по которой еду уже некоторое время, я ставлю машину на стоянку и поворачиваюсь к Эвелин. Вид ее с завязанными глазами дает мне идеи на потом, если она будет готова.

— Мы приехали? — спрашивает она, повернувшись в мою сторону.

— Да. — Я выхожу со своей стороны, обхожу капот и открываю её дверь, помогая ей встать на пыльную дорогу. На ней белое лёгкое платье, напоминающее мне её образ в день нашей свадьбы, в паре с ковбойскими сапогами. Волосы спадают волнами кудрей, а губы накрашены румяным оттенком, который я не могу дождаться стереть поцелуями — или почувствовать на себе.

Я протягиваю руку к её затылку, развязываю повязку и наблюдаю, как её глаза медленно распахиваются, вбирая в себя всё вокруг.

— Где мы?

— Посреди нигде, — отвечаю.

Она оглядывается, потом снова смотрит на меня: — Серьёзно?

— Ага. Только мы. Никого, кто бы пялился, никто не помешает — только тишина, покой, еда и полное уединение, если захочешь.

Её улыбка медленно расползается по лицу, а потом она резко бросается ко мне, прижимается губами к моим. Я облизываю её губы, сразу углубляя поцелуй, как только она пускает меня внутрь, и держу её в объятиях, пока пламя страсти между нами разгорается — и, надеюсь, не погаснет никогда.

— Это идеально, Уокер.

— Рад, что тебе нравится. Сейчас кое-что подготовлю, а ты пока можешь осмотреться.

Эвелин отходит, прогуливаясь по травяному полю, а я на мгновение замираю, просто наслаждаясь её видом, прежде чем вернуться к делу.

Это пустое поле раньше было идеальным местом для вечеринок в старших классах. Тогда здесь не было такой заросли, и мы разводили костёр, просили старших братьев купить нам пива и рассылали по школе сообщение с точным временем. Правда, долго это не продлилось — полиция быстро прикрыла наши сборища. Сейчас это место принадлежит старику Хиггинсу. В прошлом году я помог спасти его жену после аварии, когда у неё было сильное кровотечение из ноги. Тогда он сказал, что, если мне что-то понадобится — просто обращаться.

На этой неделе я воспользовался этой услугой.

Когда всё готово, я начинаю искать Эвелин и нахожу её у капота, она смотрит на закат. Небо сегодня сиреневое, с розовыми и голубыми переливами. Солнечные лучи веером расходятся по горизонту, но настоящая картина, которую я никогда не забуду, — это она на фоне этого неба.

— Клянусь, таких закатов больше нигде нет, — шепчет она, когда я подхожу к ней.

— Мне не с чем сравнивать, но, думаю, соглашусь. — Я беру её за руку, подношу к губам и нежно целую запястье, слегка прикусывая кожу. Она смотрит, как мои губы двигаются по её руке, и я понимаю, что мы на одной волне. — Ты голодна?

— Умираю.

— Тогда позволь накормить тебя, прежде чем я съем тебя на десерт.

Она смеётся, и я веду её к задней части грузовика, где у обочины на одеяле разложен пикник.

— Уокер, — ахает она, когда я помогаю ей сесть, а сам устраиваюсь рядом. — Ты всё это устроил?

— Конечно. — Я достаю из корзины запеканку с курицей и пармезаном, которую приготовил сам. Я немного переделал рецепт, который нашёл в интернете — его придумал какой-то миллиардер из Калифорнии. Его видео стало вирусным, и не зря — блюдо получилось чертовски вкусным.

Эвелин помогает мне разложить курицу, пасту и салат. Я зажигаю свечу с цитронеллой от насекомых, и мы начинаем ужинать.

— Это очень вкусно, Уокер. — Она доедает очередной кусочек. — Я могла бы привыкнуть к тому, чтобы ты готовил для меня каждый вечер. Кажется, я никогда не ела ничего вкуснее.

— Я буду готовить тебе каждый вечер, если позволишь, — отвечаю я, и вижу, как она проглатывает, но ничего не говорит.

Каждый раз, когда я упоминаю что-то, связанное с будущим, Эвелин замирает. Я стараюсь напоминать себе, что должен быть терпелив. Мои чувства развивались гораздо дольше, чем её. Но теперь, когда она рядом, я борюсь изо всех сил, чтобы её сохранить — а это значит не скрывать своих намерений и желаний.

— Как прошла смена? — спрашивает она во время еды.

Я только вчера вечером вернулся с работы, и, скажем так, разговорами мы особо не занимались.

— Нормально. Пара вызовов из-за боли в груди. Вполне обычный день.

Она опускает взгляд на свою тарелку и спрашивает: — А как насчёт Дрю?

— О. Ну, начальник вызвал нас к себе и устроил обоим небольшую взбучку. По делу, впрочем. Мы на дежурстве по уборке до дальнейшего распоряжения — это самое паршивое задание на станции, но ладно. — Я пожимаю плечами и кладу в рот ещё кусок курицы.

— Вы с ним теперь в порядке? — Она поднимает голову, и я вижу в её глазах столько вопросов.

— Да, всё нормально.

Она качает головой: — Не понимаю мужчин. Если бы Келси и я так поссорились, мы бы точно перестали общаться. А вы можете чуть ли не подраться — и через пару минут снова друзья.

Я громко смеюсь, и эхо расходится вокруг нас. — Слушай, Эв. Я всё ещё злюсь из-за того, что он сказал, это правда. Но я должен работать с этим человеком. Мне нужно знать, что он прикроет мне спину на пожаре, если придётся. В этот раз я напомнил себе, что Дрю — тоже человек, и просто оступился. Он, кстати, признался, что многое сказал из-за зависти.

— Зависти? Чему он завидовал?

Я протягиваю руку и нежно провожу пальцем по её щеке: — Нам.

— А.