— Скарлетт, я не понимаю, о чем ты говоришь. Только предательство карается насилием. Это не в стиле Бордо. Я бы никогда не причинил Джейми вреда после всего, что он сделал для нас с тобой, но турист, блядь, это заслужил. Откуда ты вообще об этом знаешь?

Она запинается от этого вопроса, прежде чем выпалить ответ, в котором я не уверен, что он полностью правдивый.

— Это было в новостях! Но как же я? Я та, кому ты никогда не причинишь вреда? Я не одна из твоих. Твой брат совершенно ясно дал это понять.

— Ты пока не одна из наших. Но ты моя и под моей защитой.

— Что, если мне нужна защита от тебя, а? Чтобы я не думала, что я сумасшедшая? Чтобы я не верила, что кто-то является моим другом больше года? Чтобы я могла жить своей жизнью, не подвергаясь манипуляциям и обману? Или ты все еще не можешь расстаться со своим «ключом ко всему»?

— Скарлетт...

— Ты чудовище. Рэнд был прав во всем. Ты используешь меня, чтобы добраться до него?

Мои глаза расширяются.

— Когда он это сказал? Вчера? Мне показалось, ты говорила, что почти не разговаривала?

Я знал, что она лжет мне, но надеялся, что она придет ко мне с ответами вовремя. Очевидно, мы чертовски неудачно выбрали время.

— Он, вероятно, сказал бы мне раньше, если бы у тебя все это время не был мой телефон! Но да. Он столкнулся со мной, когда навещал могилу своего брата, за которую, по его словам, ты, кстати, тоже несешь ответственность.

В моей голове звенят тревожные колокольчики.

— Скарлетт, мы были на кладбище Сент-Луис №1. Семья Рэнда не...

— Он сказал, что ты используешь меня, чтобы добраться до него. Все это было сделано для того, чтобы отомстить Шателайнам? Потому что я его друг, и его семья сделала что-то невыразимое для вашей семьи, и наоборот, и так далее, пока все не умрут, верно? Что ж, по крайней мере, Шателайны только помогли мне. Они поддерживали моего отца. Платили за наше жилье и были рядом со мной даже после его смерти, оплачивая мою комнату и питание в школе.

— Какого хрена, Скарлетт? — я смеюсь над абсурдом. — Ты действительно думаешь, что Шателайны заплатили за твою комнату и питание в школе моей семьи? Стипендия Бордо, которую ты получила после смерти своего отца, позволила тебе поселиться в единственной комнате в Новом Французском оперном доме, которая ведет прямо в мою квартиру. Подумай об этом.

Замешательство пытается стереть гнев с ее лица. Я убираю локон с ее лица и наслаждаюсь тем, как ее тело все еще прижимается ко мне, в то время как ее разум борется со мной.

— Почему ты продолжаешь ненавидеть меня, Скарлетт? Почему ты продолжаешь видеть во мне врага, когда все, что я делал, - это защищал тебя?

— Не защищал меня. — Она качает головой. — Ты манипулировал мной.

— Я поощрял тебя.

— Я принадлежала тебе.

— Я люблю тебя.

Гневный ответ сорвался с ее губ вместе с моим пробормотанным признанием. Она качает головой и скользит вдоль стены, чтобы не попасть под мой прямой взгляд.

— Ты не влюблен в меня. Ты одержим мной, — наконец шепчет она, хотя кажется гораздо менее уверенной в себе. — Есть разница.

Я наклоняю голову.

— Может, и есть разница, но это не значит, что я не могу быть и тем, и другим. Ты много лет в театре, так что знаешь. Одержимость и любовь создают лучшие истории.

— Или самые трагические из них.

Она проводит рукой по стене, удаляясь в свою комнату. Каждый шаг медленный и неохотный. Как будто она пытается убедить свое тело совершить неправильные действия.

— Тебе решать, какая история наша, — наконец отвечаю я. — Если ты останешься, я обещаю рассказывать тебе лучшую историю любви, которую когда-либо рассказывали, каждый день, до конца наших жизней. Меня вынудили уйти в тень, и я устроил здесь свой дом. Но я всегда хотел разделить жизнь с кем-то. Как мои родители. Та любовь, которая поглощает тебя в жизни и оставляет тебе оболочку, когда другой уходит слишком рано. Раньше мне было жаль свою маму, но иногда ей удается сбежать в мир, где любовь всей ее жизни все еще существует. Он не просто призрак, он для нее все. Я хочу быть таким для тебя, с тобой. Я хочу одну любовь, которая переживет эту жизнь.

Она медленно качает головой.

— То, что ты описываешь - безумие, Сол.

— Неужели безумие так ужасно, когда по другую сторону - эйфория?

— Это когда ты теряешься в этом, и оно заставляет тебя вести себя так, как ты никогда бы не стал иначе.

— Разве это не определение любви?

Ее вздох давит на меня, и я прислоняюсь плечом к стене.

— Я не знаю, — отвечает она. — Но я точно знаю, что у меня не может быть этого с тобой. Мужчина, с которым я рядом, не будет использовать меня как пешку.

Мое сердце грозит выпрыгнуть из груди, когда наши взгляды расходятся, и я хватаю ее за руку.

Ее сияющие лунным светом глаза скользят по моей руке, прежде чем встретиться с моими.

— Я никогда не использовал тебя, Скарлетт, но меня ужасает, что ты не понимаешь, что прямо сейчас ты пешка Рэнда Шателайна. Он играет тобой. Я не знаю, что случилось с Джейми. Я докопаюсь до сути. Но Рэнд кормит тебя ложью? Я думал, ты видишь это насквозь.

— Ладно, что случилось потом? — спрашивает она меня. — Ты имеешь какое-то отношение к смерти Лорена? Его родители?

— Не его родители. Несчастный случай с его родителями был трагедией для Шателайнов, но Бордо не имели к этому никакого отношения, несмотря на то, что думали Рэнд и его брат. Что касается Лорана... — Я отпускаю ее и выпрямляюсь. — Да, я убил Лорана. Я убил его за то, что он сделал с моей семьей. И со мной.

— Рэнд произнес это так, будто это был бессмысленный акт насилия. Не возмездие.

— Не возмездие? — рявкаю я. — А как же мое лицо? — я указываю на шрамы, пересекающие правый бок, прежде чем хватаюсь сзади за воротник и стягиваю рубашку через голову. — А что с моей грудью? Руками? И спиной?

Ее глаза вспыхивают жаром, прежде чем я поворачиваюсь, показывая ей порезы, следы ожогов и каждый дюйм нечувствительной кожи, которую я вытатуировал, чтобы напомнить себе, что мое тело принадлежит мне, и я могу отмечать его. После того, как Лоран Шателайн снял с меня кожу, отправив полоски моему брату в качестве болезненного доказательства жизни, он прижег меня, чтобы остановить сильное кровотечение. Все это снова превратилось в неровные, блестящие кусочки различных оттенков красного и белого, похожие на ужасную головоломку.

К тому времени, когда я поворачиваюсь на триста шестьдесят, отвращение, которое, я знал, она почувствует, переполняет ее лицо.

— Я говорил тебе, что победил свой страх огня. Я сделал это, потому что это было использовано против меня, когда мне было пятнадцать лет, и с тех пор я такой.

— Лоран.… он сделал это с тобой?

— С удовольствием, — ворчу я. — Ты все еще веришь, что то, что я сделал, было неоправданным? Ты все еще веришь, что Рэнд принимает близко к сердцу твои интересы? Как это делаю я?

— А Рэнд знает? Что он сделал?

— Конечно, Рэнд знает. Он сбежал при первой возможности, как трус, каким он и является.

Она хмурится.

— Значит, после того, как ты убил его брата, а остальные члены его семьи были мертвы, вместо того, чтобы отомстить, он сбежал от конфликта? — когда я не отвечаю, она продолжает расспросы. — Он вернулся. Ты знаешь почему?

— Я не знаю. Он говорит, что это для восстановления бизнеса его семьи...

— Значит... Не месть.

— Может быть. Я не уверен. Но Рэнд - брат Лорана, а Лоран был чистым злом...

— Но это... Это был Лоран. Не Рэнд. Рэнд не стал бы... Он был - есть - моим другом. Ты не можешь наказать его за то, что сделал его брат.

От меня не ускользнуло, что всего несколько дней назад я думал примерно так же, но это было до того, как речь зашла о Скарлетт. Теперь я не знаю, что и думать.

— Сначала я в это не поверил, но теперь мои инстинкты говорят мне, что в Рэнде есть нечто большее. Ты должна быть с ним осторожна, Скарлетт. Я пытаюсь разобраться во всем этом. Тебе нужно держаться от него подальше, пока я не разберусь.