— Эй, ему не обязательно было вводить пароль! — одна из женщин, мимо которых я прошел, усмехается моей Тени, когда я обхожу вход.

— Призраку это не нужно, — просто отвечает он, прежде чем закрыть дверь.

Я толкаю дверь, замаскированную под оштукатуренную кирпичную стену вокруг нее, открывая скрытую лестницу под открытым небом. Я поднимаюсь по винтовой красной лестнице, перепрыгивая через две ступеньки за раз, пока не оказываюсь на площадке, выходящей во внутренний двор внизу. Отдельная гостиная, доступная только по паролю, находится справа от меня, за высокой белой дверью, но вместо этого я иду налево, на узкий балкон, выходящий на садовую площадь внизу. Я держусь в тени, и когда добираюсь до противоположной стены, из-за маленькой ниши бочком выходит женщина.

— Ты опоздал.

Когда она раскрывается в слабом городском свете, я вижу, как вспыхивают ее глаза, когда они прищуриваются, глядя на меня, но я сомневаюсь, что она может многое разглядеть во мне за моей белой маской. Ее волосы выбриты по бокам, а гель на макушке поблескивает в лунном свете, как и огнестрельное оружие государственного образца, которое она пытается спрятать под черной рубашкой и брюками.

Мы не обмениваемся именами. В этом нет необходимости. Как офицер Шестого округа полицейского управления Нового Орлеана, она контролирует Садовый район и знает все о том, кто я такой. Шателайны позаботились об этом. Технически, она должна быть у них на зарплате, но она ясно дала понять своему участку, что хочет оставаться независимой. Она сильно рискует, встречаясь со мной, но и я тоже.

Случай, которым я интересуюсь, произошел в Садовом районе, и поскольку я Бордо, все, что происходит на стороне Шателайнов, строго запрещено. Если бы она вернется и расскажет своему капитану, у Рэнда были бы основания для возмездия или допроса, как он сочтет нужным. Я потенциально ставлю свою жизнь на молчание этой незнакомки.

— Почему ты опоздал? Есть что-то, что я должна знать?

— У меня были дела, — отвечаю я, хотя в этом нет необходимости.

Прямо сейчас мне нужна информация этой женщины больше, чем ей нужен я. Не говоря уже о том, что она спит с моим заместителем, Сабиной, поэтому я отношусь к ней с немного большей сердечностью, чем обычно. Сабина преданна настолько, насколько это возможно, но она становится чертовски смертоносной каждый раз, когда узнает, что я был груб с людьми, которые ей небезразличны.

— Они у тебя? — спрашиваю я.

— Да, здесь все есть для обоих случаев. — Она протягивает мне флешку, и я вытаскиваю USB-разъем для своего телефона, подключая оба устройства.

Как только появляются варианты, я просматриваю файлы. Как и сказала Сабина, здесь сотни видеороликов десятилетней давности. Но когда я добираюсь до единственного файла о другом инциденте, я хмурюсь.

— Это что? — спрашиваю я, указывая на экран.

— Ничего особенного, — объясняет она. — Вот почему это нераскрытое дело.

Я хмурюсь и бегло просматриваю файл, просто чтобы убедиться, что он правильный. Проверка содержимого занимает всего несколько секунд, и я загружаю их в службу хранения данных своего телефона, прежде чем вернуть флэш-накопитель. Я проглатываю свое разочарование и сосредотачиваюсь на том, чтобы задавать правильные вопросы, на случай, если чего-то не хватает.

— Поскольку ты была на месте преступления той ночью, помнишь ли ви что-нибудь еще, чего могло не быть в материалах дела?

Она сжимает зубы, пока думает, и в конце концов качает головой.

— Не совсем. Свидетели слышали крик девушки и несколько выстрелов. Кто-то из ресторана поблизости позвонил в 911. У жертвы было два огнестрельных ранения, одно в грудь, а другое в голову.

— Два выстрела, — бормочу я, и она кивает.

— Естественно, он был убит. Однако стрелка уже давно не было. Понятия не имею, в каком направлении он пошел, потому что камеры в ресторане не работали.

Конечно, не работали. Я позаботился об этом.

— А девушка? — спросил я.

— Когда мы приехали, на ее лице все еще были слезы, но она больше не плакала. Она казалась… взбешенной. Думаю, я ее не виню. Все, что она продолжала говорить, это то, что тот парень не должен был уйти. И что он не мог быть слишком далеко.

Я делаю паузу.

— Она сказала почему?

Офицер качает головой.

— Нет. Когда мы попытались взять у нее показания, она замолчала. Мы так и не нашли убийцу, но, учитывая криминальное прошлое ее отца, решили, что это было основано на соперничестве. — Она бросает на меня многозначительный взгляд. — У жертвы были большие карточные долги. Он задолжал кому-то денег, и вот как он за это расплатился… Сначала мы подумали, что это Призрак Французского квартала.

Карточный долг? Все это было только из-за денег?

Я сохраняю невозмутимое выражение лица, указывая на то, что должно быть очевидно.

— На виду у Призрака.

Офицер пожимает плечами.

— Именно поэтому это нераскрытое дело. Это были всего лишь домыслы в участке, но поверь мне, если бы мои ребята могли повесить это на него, они бы это сделали.

И вот почему я больше не хожу в Садовый район. Гребаные Шателайны...

— Все это было беспорядочно, со множеством странных недостающих деталей, — продолжает она. — На руках жертвы были следы пороха, но оружия нигде не нашли. Подозреваемый выронил пистолет перед тем, как скрыться, но отпечатков пальцев не было.

Их бы и не было. Он сжег их.

— Девушка когда-нибудь спрашивала тебя о новостях?

— Какое-то время она хотела, но, думаю, сдалась. Из-за долгов ее отца ее выгнали из съемного жилья. Я слышала, что она получила стипендию на обучение в выпускном классе школы, поскольку ее отец больше за это не платил. Последнее, что я слышала, бедняжка сошла с ума от всего этого.

Мои кулаки сжимаются.

— Она не сумасшедшая.

Она невинно поднимает руки.

— Называй это как хочешь. Не так уж много людей попадают в больницу из-за того, что они в здравом уме. Неужели все это из-за нее? Ты ее знаешь или что-то в этом роде?

— Этого достаточно, — отвечаю я. — Как всегда, осторожность превыше всего.

Она выпрямляется, когда я отпускаю ее.

— Конечно. Если тебе, э-э, понадобится что-нибудь еще по делу, дай знать Сабине.

Я киваю, но больше ничего не отвечаю, оставляя ее на балконе. Вместо того чтобы вернуться на улицу, я спускаюсь по лестнице до самого люка у основания лестницы.

Время от времени подниматься над землей жизненно важно, чтобы мои Тени могли видеть меня снаружи. Легче поверить, что их босс присматривает за ними и прикрывает их спину, если они иногда физически видят его. Но я выполнил свой ночной долг, и мне не нужно оставаться наверху на обратном пути. Без пробок на Бурбон-стрит я быстро преодолеваю два квартала и возвращаюсь домой раньше, чем потребовалось, чтобы уехать.

Когда я тихо открываю дверь, проскальзываю внутрь и запираю ее за собой, меня встречает полная тишина. Я осторожно достаю пистолет из кобуры и прячу его в ящике стола в прихожей. Мое сердце бьется все быстрее и быстрее, когда я на цыпочках подкрадываюсь к своей спальне, но оно полностью успокаивается, когда я вижу мирно спящую Скарлетт. Прежде чем лечь рядом с ней в постель, я иду в ванную комнату в коридоре и запрыгиваю еще раз принять душ.

Я стараюсь как можно лучше очистить маску, чтобы мне не пришлось повторно наносить клей. Но я тщательно очищаю от внешнего мира все остальные участки своего тела.

Как только я вытираюсь, я надеваю другую черную футболку с длинным рукавом и те же шелковые брюки, что были на мне ранее, и меняю свой нарисованный глазной протез на прозрачный. Темно-синий цвет — самый реалистичный из всех, что у меня есть, но он также мой самый старый, поэтому, когда я ношу его слишком долго, у меня начинает болеть глазница, и я не менял его с тех пор, как забрал Скарлетт из ее общежития. Мне придется проснуться пораньше, чтобы снова поменять его местами, чтобы Скарлетт не подвергалась этому, но я не возражаю. Я сделаю все, чтобы она никогда не пришла от меня в ужас.