Попивая кофе, Арония вкратце рассказала Владиславу всю историю — от исчезновения бабули до появления на поляне полиции. Совпавшим с исчезновения клада.

— Я даже не знаю, куда делся этот клад, — сказала она. — Надеюсь, ко мне за ним не придут? Я ведь от своей доли сразу отказалась.

Владислав озадаченно покрутил головой.

— Чудеса-а, — протянул он. Совсем, как Олежка вчера, не нашедший чертей. — И что — этот клад действительно был? Или, может, тебе это, всё ж, показалось?

— Ага. И бабуле тоже, — усмехнулась Арония. — Слыхал, как она вчера про него говорила? Да и вся моя история вокруг этого клада крутится. Не заметил?

— Бывают и массовые галлюцинации, — возразил Владислав. — Неизвестно ведь, чем вас Ратобор напоил. Или загипнотизировал. Такое тоже бывает.

— А ить зря не веришь — клад, и взаправду, был! — раздался чей-то голос.

И перед удивлённым Владиславом появился Михалап, — рыжий, косматый, борода торчком, в сюртучке с расшитыми обшлагами, в сапогах с отворотами, в мурмолке, — а на плече заплатанный мешок.

— Знакомься — это Михалап, — усмехнулась Арония над видом оторопевшего майора. — Уважаемый и почитаемый в своём роде древний домовой. Он — главный свидетель всех этих событий. Потому что я его в своей сумочке, в косметичке, всё это время носила — от Мальдив до поляны. Сам вызвался.

— Так ить дело было сурьёзное — клад делили, — важно кивнул домовой. — Да и бусурманы разные куролесили — старуху Полину умыкнули, Аронеюшку обидеть могли. А я в таких опасных делах своей хозяйке завсегда помощник.

— Ну и как, помог? — быстро придя в себя — служба научила его ничему не удивляться, — скептически спросил Владислав.

— А то! У меня ить и ишо помощники были — Старинушка — Глава нашего домовитого рода и Иха — Лесовик, — сказал домовой. — Не дали б сироту обидеть.

— А, так вот о ком Полина Степановна вчера говорила, — понял Владислав. — Мол — где же Михалап, Старинушка, Иха? И ещё этот, как его — Смугляк. Ну, за Смугляка я уже знаю — ты говорила — он Полину Степановну похитил, чтобы клад отжать. А куда же он, всё ж, делся, этот клад? Может, Смугляк его и забрал? — озадачился он. — Мутный он тип.

— Как же? Забрал! Ни за что я не отдам клад етому жадному арапу! — вдруг сказал кто-то.

И перед честной компанией появился ещё и Калина. Имеющий, конечно, малость нечёткое изображение, но вполне понятное — из старинных людей он, которые ещё в армяках ходили и знатным людям прислуживали.

— Калина? И ты тут? — удивилась Арония. И пояснила: — Это Хранитель клада, Калина. Полторы сотни лет его для нас берёг. Ты-то как сюда попал?

— Так в сундучке был я, где и Михалап сидел. Там и для меня места хватило, — пояснил Калина.

— Вот это, и правда, чудеса! А я всегда считала свою косметичку такой малюсенькой. Ничего в неё не помещалось! А вот два солидных свидетеля — домовой и Хранитель кладов, легко в неё вместились, — рассмеялась Арония.

— Так, а чего? — смутился Калина. — В тесноте, да не в обиде! Должон же я был глянуть, куды тебя эти служилые поволокли. Если чо, пуганул бы их.

— Нас не испугаешь! — возразил Владислав. — Мы ребята бывалые.

— Так, значит, Смугляку ты этот клад не отдавал, Калина? — продолжала расспрашивать Арония. — А кому же? Неужто Ратобору?

— Ещё чего? — отмахнулся Калина. — Больно хитёр он! Обойдётся!

— Что-то у тебя все не такие — один жаден, другой хитёр. А кто ж хорош? — усмехнулся Владислав. — Себе, что ль ты его забрал, Калина?

— Пошто такое говоришь, молодец? На том свете клады не нужны! — посуровел Калина. — Там токмо добрые дела в цене, — вздохнул он.

— Он же призрак, — тихо пояснила Владиславу Арония.

— Не себе я клад взял! А Аронеюшке его сберёг, — пояснил Калина. — Она одна там была с чистой душой. И, может ишо, кладу этому доброе употребление найдёт. А нет — так вдругорядь его закопаю. Пущай себе дальше лежит — меньше лиха из-за него будет.

— Так ить и Полина ж — простая душа, — заметил Михалап. — Ей-то чо ты клад не отдаёшь?

— Вот то-то и есть, что простая, — отмахнулся Калина. — Што она с им делать-то будет? Танцовать в хороводах с изумрудами да яхонтами? Так ей сразу за них душонку-то и вытрясут. Да и…Тут сурьёзные дела решаются, а она всё — сон да сон. Невместно как-то. Да и ей клады без надобностев. И так весела. И потом — она ж не наследница. Тут токо одна Аронеюшка в правах.

— А Ратобора что ж ты отсеял? — невольно перенимая его манеру разговора, спросила Аронея. — Он же этот клад вместе с моей мамой Ариной закрывал.

— За него ты теперь решай, — нахмурился Калина. — Токо не люб он мне!

— Ага, ага! Ишо и женитьбу Аронеюшке предлагал — чтоб весь етот клад себе захапать! — наябедничал Михалап.

— Это правда? Сватался к тебе? — нахмурился Владислав.

Арония потупилась. Она и всерьёз-то это сватовство не принимала. До того ли, когда бабуля пропала?

— А то нет? Кольцо ей предлагал — с брильянтами! Цветами задаривал! — продолжал ябедничать домовой. — А он ить с Явдохой-Полуночницей водился! А та Аронеюшку вовсе убить хотела! Да и медведя Силантия он от чародейки из полона выручил! А тот Аронею едва не уходил на чердаке! Хорошо она, ето, невидимо его с борола. Какой же етот Ратобор жених? Вражина он! Гнать его поганой метлой, а не клад ему давать!

— Правильно! — поддержал его Владислав, сурово поглядывая на девушку.

— Евдокию и Силантия ко мне Смугляк прислал! — возразила Арония. — Ратобор тут не причём!

— А выкрал-то их Ратобор! — упирался Михалап. — Сидели б они у Фаины и дале. И горя б никому не было!

— И я говорю — не люб он мне! Больно хитёр этот Ратобор! — вторил ему Калина.

— Так! Кончай базар! — хлопнул ладошкой по столу Владислав. — А я считаю, что этот клад — достояние государства! Там наверняка очень старинные вещи, исторически они бесценны!

— Они и на деньги — бесценные! — возразил Михалап.

— А где было государство, когда их у наследницы отымали? — спросил Калина.

— Я — государство! — заявил Владислав. — И полиция! И мы там были, когда Аронию из беды надо было выручать! Кто знает, чем бы дело закончилось. Они ж злодеи, эти Смугляк и Ратобор!

— Право слово! — согласился Калина.

— Батюшки мои! Так ето што? Ты заберёшь теперя етнтот клад себе, что ли? — ужаснулся домовой. — Конфискушь? Как ети, большевики — царски ценности?

— А кто ему даст его забрать? Поди найди его теперь, клад-то, коли сможешь! — заявил Калина, сурово глядя на Владислава. — Вот ищо один делильщик объявился! Скоко вас! А я ить думал, что ты друг Аронеюшкин.

— Я — друг, — согласился Владислав. — Конечно — друг! Но, насколько я понял — она сама от енто… этого клада отказалась. А оставлять его вашим злодеям, резона нет. Разве не так? По-моему, пусть уж эти ценности в научных музеях лежат да доброму делу служат.

— Вот пущай она и скажет — куда ентот клад девать да чему он дале служить будет, — решительно заявил Калина.

— Аронеюшка, не будь глуповатой, — прошептал домовой девушке на ухо, — возьми и себе хоть чуток! И лучше — царскими золотыми. Они кучней ложатся.

И тут вдруг в комнате рядом с кофейным столом появился ещё кто-то.

Оказалось, это Ратобор — как был, в светлом костюме, слегка испачканном в лесу. И, всё же, весь из себя импозантный.

— О! — сказал Владислав. — Этот тоже в косметичке сидел, что ли?

Хотя он уже, конечно, догадался, кто это.

Ратобор осмотревшись, хмыкнул.

— Привет честной компании! — сказал он. — А меня вы не потеряли?

— Нет! Не больно-то и скучали, — буркнул Калина.

Михалап, наверное, от досады, схватил со стола кусок булки и принялся яростно её жевать.

— Что, потерянный клад ищешь, Ратобор? — спросила Арония нелюбезно. — Так его тут нет.

— Не ищу. Чего его искать? Думаю, что прибрать его к рукам кроме Калины некому, — пожал плечами маг.