Так что же, выходит Арония не террористка? Слава всем богам! Тогда зачем он держал её в обезьяннике? Ё-маё! О том, что она согласится на свидание, можно забыть. Арония, скорее всего, отошьёт его и правильно сделает. Но пока этого не произошло, ему — офицеру, прошедшему огонь и воду — хотелось кое в чём удостовериться. И поверить то, о чём говорила здесь эта хрупкая и нежная девушка. Неужели человек может стать невидимым? Как считал капитан, это невозможно.

И ошибся в четвёртый раз.

Арония стала невидимой прямо на его глазах! С этой минуты он верил ей полностью. И даже решился, всё же, попросить у неё телефон. Но тут в его планы вмешался полковник Щеглов.

Он рвался пообщаться с Саниной. Да и кто б не рвался?

Девушка, владеющая пластунскими техниками, легко справляющаяся с бомбами и террористами — это просто находка для служб. Тут уж ясно — и к бабке ходить не надо — о чём Щеглов будет говорить с Аронией.

Но уже на другой день Владислав решил снова поговорить с Аронией о свидании. Во-первых — он не привык отступать от своих решений и занятых позиций. А во-вторых — с того момента, как Владислав увидел Аронию, он думал только о ней. А рука постоянно и самовольно тянулась к его телефону, в который он уже забил и её номер, и её фото — на главный экран — взяв всё это из материалов дела. Поэтому — когда ему «пришлось» дописать в дело о теракте ещё пару дополнительных листков, «требующих» подписи девушки — телефон будто сам прыгнул Владиславу в руки. А глупая фраза: «А вообще я хотел пригласить вас на свидание, Арония Викторовна» — сама соскочила с его языка.

Что значит — вообще? И почему — хотел? Если уже пригласил? Эх, наверное, она и слушать его не станет. Он её вчера чуть в тюрьму не спровадил. И вообще — её полковники обхаживают, что ей какой-то капитан? Но стоило Аронии вбежать в отделение и взглянуть на Владислава радостно сияющими глазами, как все его сомнения развеялись.

Они заговорили с ней так, будто были знакомы уже сто. Каким-то образом, между делом, девушка подписала именно те нужные листки, а не какие-нибудь левые. Хотя Владислав в этот момент очень плохо контролировал происходящее. Он даже забыл о присутствии в кабинете лейтенанта Тимошина. А тот, радостно усмехаясь, молча, наблюдал за этой парочкой.

«И когда успели влюбиться? — думал он. — Познакомились ведь только вчера во время допроса. Который я, лейтенант Тимошин, слово в слово записал. О любви и нежных чувствах там — ни звука».

Каким-то образом капитан Чунильский — сам того не заметив — отпросился у начальства. За что, кстати то в лице подпола Мережкова — обещало его уволить.

И, взявшись за руки, Арония и Владислав вышли из отделения, полиции как Ассоль и Грэй, ступившие с набережной на корабль с алыми парусами.

— Сегодня мне не звонить! — бросил на ходу Чунильский.

Кто б сомневался, что он сегодня будет не доступен всему миру? Даже если тот рухнет в пропасть, капитан этого не заметит. Лишь бы в его крепкой руке по-прежнему была нежная рука Аронии.

Кажется, они потом гуляли в парке. И даже ели мороженое. Это зимой-то. Потом, чтобы согреться, засели в каком-то кафе. Что-то там ели и пили. И говорили, говорили, говорили. Будто навёрстывая то время, которое провели врозь.

И вскоре, как им казалось, ни у одного из них не осталось в жизни событий и воспоминания, которыми бы они не поделились.

И всё же, у каждого из них была некая запретная зона, граница, дальше которой ходить было нельзя. У Владислава это было время, когда он служил контрактником. Жесткое время. У Аронии — всё что касалось… ну, в общем, мистики.

Но эти темы, не всплывая на поверхность, затаились — будто затонувшие брёвна, сопровождавшие их совместный плот или корабль, и плывущие за ним по дну…

Но вот вечер свидания плавно перешёл в ночь. Но расставаться им не хотелось. Когда Владислав привёз Аронию к её дому, они ещё долго целовались в машине.

Пока Арония, наконец, не заявила:

— Пора нам уже по домам, Владислав! А то тебе завтра на работу.

— Как — по домам? Нам и тут хорошо. Я теперь и вовсе не усну! — воскликнул капитан. — Мне вообще кажется, что я уже никогда спать не буду! Из меня энергия так и прёт — будто ко мне батарейку подключили. Это ты моя золотая батареечка! Мой невидимый ниндзя! — ласково сказал он, снова притягивая девушку к себе.

— Впервые слышу такие комплименты! — рассмеялась Арония. И, поцеловав его в щеку, открыла дверцу. — Правда, нам пора уже, Владислав — третий час ночи. Бабуля, хоть я её и предупредила, уверена — ещё не спит, ждёт меня.

— Как же не хочется расставаться, Арония. Когда мы снова увидимся? — задержал её руку капитан. — Завтра? То есть — сегодня?

— Как — сегодня? Может, ещё скажешь, чтобы я к тебе жить перебралась? — пошутила девушка. — Сегодня всего лишь второй, нет — третий, день нашего знакомства.

— А что? Это отличная идея! Переезжай ко мне, — улыбнулся Владислав. — Я был бы счастлив! И, честно — я такое говорю девушке впервые. Мне кажется, что я и минуты без тебя не смогу прожить. Ты это я. А я это ты.

— Ты мой Ромео, а я твоя Джульетта? — улыбнулась Арония. — Очень похоже — никак расстаться не можем. Балкона только не хватает.

— Найдём! — заявил капитан. — У меня в квартире имеется балкон. Предлагаю перебраться туда. Ты будешь стоять на балконе на пятом этаже и кидать мне розы. А я стоять внизу и петь тебе серенады. И признаваться в любви. Розы! — вдруг спохватился он и, повернувшись, пошарил на заднем сидении машины. — Вот они! — протянул он ей букет алых роз. — Можешь бросать ими в меня.

— Как? Уже бросать? Я их сама ещё в руках не держала! Как ты мог о них забыть, Владислав? Они такие красивые! И весь вечер пролежали в машине? А ты о них даже и не вспомнил? — рассмеялась Арония. — Почему, Владислав?

— Нет, ты красивее, — заявил он. — И потом — я купил их сразу после звонка и оставил в машине. Не хотел дарить их в отделении — там народ. А потом я о них забыл. Я был так счастлив тебя видеть!

— Жаль! — вздохнула девушка, вдыхая аромат цветов.

— Виноват, Арония! Ну, что ты хочешь от солдафона! — склонил голову капитан. — Наказывай меня! Всё стерплю!

— Вот тебе моё наказание, Владислав! Езжай немедленно домой и не звони мне сегодня до самого обеда! — грозно сказала Арония.

— О! Жестокая! — сделал печальное лицо капитан. — Я без тебя до обеда не доживу!

— Ты солдат и сможешь всё! Ну, правда, — сказала Арония. — Я очень хочу сегодня отоспаться. Впервые не надо никуда спешить посреди недели.

— Ну, хорошо, задание понял — постараюсь выжить, — вздохнул Владислав. — Но обещай — как только проснёшься, набери меня. Хорошо? Решим, что будем делать сегодня вечером.

Арония кивнула и, ещё раз чмокнув его в щеку, с трудом выбралась из машины со своим огромным букетом. И направилась к калитке.

Ауди Владислава, прощально посигналив, уехала. Арония, помахав ему рукой, шагнула за калитку и… замерла.

Интуиция пластуна Проши просигналила — что-то во дворе не так.

Чуть прикрыв глаза, Арония заметила некую маячившую в тени дома фигуру, излучавшую тепло. Но вот она отделилась и направилась к ней, с каждым шагом обретая всё более реальные очертания.

Ратобор! Это его мощная и тёмная аура!

К слову сказать, он не выглядел на триста или пятьсот лет, на которые намекал домовой Михалап. В свете фонаря, достигающего сюда с улицы и отлично освещающего двор, она его хорошо рассмотрела: это был довольно молодой и интересный мужчина лет… тридцати пяти. Очень харизматичный брюнет. Такие всегда нравятся женскому полу. И умеют этим пользоваться.

— Ну, здравствуй, Арина! — доброжелательно сказал он.

— Я не Арина, я Арония, — настороженно возразила девушка.

— Знаю. Ну что тебе, жалко побыть ею хоть немного? Для меня. Вы так с ней похожи.

— Что тебе от меня нужно, Ратобор?