— Красивое, — заметила Арония. — Но я не могу его взять.

— Извини! Конечно, сейчас не тот момент, чтобы делать предложение, — вздохнув, согласился Ратобор, пряча коробочку в карман. — Но ты об этом подумай. А пока давай вернёмся в твой дом и займёмся поисками Полины Степановны, — предложил он.

— Но её там нет! — возразила Арония.

— Не надо никуда ходить! Она у меня! — раздался чей-то зычный возглас.

Арония обернулась: неподалёку стоял…тучный мавр в чёрном одеянии и в белой чалме. Кто это?

— Смугляк? — удивлённо воскликнул Ратобор. — Ты жив?

И Арония вспомнила, кто это. Старинушка рассказывал, что некий маг по имени Смугляк взял Ратобора в ученики, научив его искать клады.

— Что за вопрос? Я же тут, а не в могиле! — хихикнул тот. — А ты что уже похоронил меня? То-то, я смотрю, процент с кладов уже два века не платишь.

— Мне сказали, что ты вернулся в Африку и местные колдуны, у которых к тебе был небольшой счёт, тебя убили, — ехидно сказал Ратобор.

— А ты и обрадовался? — скривился маг. — Не родились ещё такие маги, которые б меня победили… Да, скрутили немного. Но я же освободился и теперь хочу, чтобы ты мне должок вернул. Как минимум это тот клад, про который вы сейчас говорили. Я видел, как ты вокруг него прыгал, да ничего не вышло. Но это, я знаю, дело техники. А чтобы ты не рыпался, я и взял в заложники вашу бабку — родню твоей зазнобы. Ты, Ратобор, вижу, к девке этой сердцем прикипел? Вот и выручай её, рассчитайся со мной. Да и твоя девка пусть мамкин клад открыть поможет да мне отдаст. Я вам — одну бабку, вы мне — бабки, — заржал Смугляк и его дородное тело затряслось от смеха. — Жаль, что эта девка Евдокию и Силантия умыкнула — уж больно шустра. Они б мне сейчас пригодились, — мирно говорил Смугляк.

И вдруг маг в мгновение ока оказался рядом и, схватив Аронию, свёл её руки сзади, скрутив каким-то ремешком.

— Итак, Ратобор — вперёд, в лесок! — приказал он. — Пора расчёт произвести.

В лесу сегодня было очень зябко и неуютно.

Мела седая позёмка, наметая вокруг кустов холодные сугробы, небо, затянутое серыми тучами, просело и куда-то пропало, слившись воедино со снежным покровом. Даже птицы исчезли, видно, забились, спрятавшись от мороза, под валежник или в хвою. И только ветру здесь было раздолье. Он, вовсю хозяйничал, неся по полю клубы снега, крутя колючими вихрями, по-разбойничьи посвистывая в кронах деревьев. Убаюкивал заунывным пением попрятавшееся зверьё и случайных путников, забредших в лес.

А вот и они.

На лесной заснеженной полянке, может занесённые сюда снежным вихрем, прямо из ниоткуда появились люди — девушка и два мужчины. И один из них был мавр.

Они тут же провалились, утонув в сугробе по пояс. И были явно не готовы к подобному приёму. Учитывая, что Арония была без куртки, которая осталась на подлокотнике кресла, её такое купание, после жарких субтропиков, здорово охладило. Хорошо хоть сумочка, которая по-прежнему висела на руке, осталась при ней. А то б — прощай домовой. Пришлось бы ему остаться жить на Маль-диве. Ратобор — всего лишь в белом льняном костюме — сразу застучал зубами. Да и мавр — на нём была лишь лёгкая чёрная сутана — не отставал.

Но мёрзли они не долго.

Смугляк шепнул что-то и снег на поляне вмиг исчез. Взору открылась пожухлая трава и бурая листва. И вмиг стало тепло.

— Давайте пошевеливайтесь! А то через час здесь снова похолодает, — приказал мавр, снимая с рук Аронии путы. — Где тут мой клад? Доставайте! Быстро, быстро!

— Ты забыл, что половина этого клада принадлежит Аронии! Как наследницы её матери, Арины, — зло напомнил Ратобор. — Так что заберёшь только мою половину.

— Она, я думаю, будет не против, — хохотнул Смугляк. — Так ты, девка, меняешь свою часть клада на свою бабку? — спросил он у потирающей замёрзшие руки девушки.

— Я не девка! — возразила она. — А клад мне ваш и даром не нужен! Делайте с ним, что хотите! Хоть на семерых делите! Но у меня есть одно условие — бабушку вы должны мне вернуть немедленно! А то я даже разговаривать с вами не буду! Может, у вас её вообще нет?

— Не веришь? — ухмыльнулся Смугляк. — Правильно!

— Не верю! — кивнула Арина. — И вообще — странно всё это! Я на клад вообще прав не предъявляла, а меня тут все шантажировать принялись. Разбирайтесь в этом деле сами! Я-то причём? Где моя бабушка?

— А это не тебе решать — как делить, — отрезал Смугляк. — Отдашь клад, тогда и про бабушку поговорим.

— Без бабушки я его вам не отдам! — сдвинула брови Арония.

Хотя ни на одну сотую процента даже не знала — как его добыть. Но — главное, не давать врагу усомниться.

«Никогда и никому не показывай, что ты слаб или нерешителен. Воспользуются и растопчут. Все уважают только силу. Ошибка может стоить тебе жизни.

Если ты вступил на путь, то иди до конца. Иначе в другой раз его никто с тобой не разделит. Но, если можешь — иди по нему один. Потому что ни в ком и никогда нельзя быть уверенным. Ошибка может стоить тебе жизни».

— Вот заладила — отдай да отдай! Какая настырная! — буркнул Смугляк и щёлкнул пальцами. — Ну, вот тебе твоя бабка! Забирай!

И на поляне появилась Полина Степановна.

На ней было одето её новое бальное платье — бирюзовое в пол — и туфли на танкетке. Прямо королевишна. Видно, в тот момент, как Смугляк её умыкнул, она примеряла дома это добро.

Полина Степановна с недоумением осмотрелась и сказала:

— Какой мне сегодня странный сон снится! То я в каких-то царских покоях была. И, по-моему — в Африке. Теперь вот — в заснеженном лесу. Аронеюшка и ты тут, в моём сне? — обрадовалась она. — Вот хорошо!

— Да, да, бабуля, это сон, — кивнула девушка. — Ты пока посиди вот здесь на пенёчке, — указала она на огромный пень, как видно — от дуба. — А потом мы с тобой проснёмся. Дома. И что бы ни происходило, бабуля, не волнуйся. Это всего лишь сон.

— Хорошо, Аронеюшка. Это так интересно — быть в одном сне вдвоём.

И Полина Степановна, сев на пенёк, с интересом стала наблюдать за происходящим. Будто в кинотеатре.

Вернувшись домой после ночи у реки, Владислав на часик задремал. И потом, хотя и с трудом, но поднялся — чтобы успеть на работу.

И, конечно же, не успел. Мало того, нарвался у входа на подполковника Мережкова. Тот спускался прямо ему навстречу по ступеням.

— Эт-т-та что такое? — возмущённо воскликнул он. — Капи… майор Чунильский! Какой пример ты подаёшь младшему составу? Опаздываешь в первый же день после повышения! Так ведь недолго и обратно понизиться!

— Виноват! — козырнув, пробормотал Владислав. — Исправлюсь!

— Смотри мне! — бросил ему Мережков, спускаясь и открывая дверцу подъехавшей машины. — Вот вернусь через час — доложишь по ювелирке. Сколько можно тянуть с этим делом? Давно уж пора передавать его в суд!

— Слушаюсь! — ответил Владислав.

А что тут ещё скажешь? Хотя это дело — об ограблении ювелирного салона — продолжало буксовать на все четыре колёса. То свидетели по вызову не являлись, то какие-то алиби — яно липовые — всплывали. Так что до передачи этого дела в суд было — как солдату до генерала. Придётся включать все возможные скоростные передачи, а то не миновать очередной начальственной взбучки.

Дальше была сплошная суета — допросы доставленных с нарядом свидетелей, форсированные обрушения туфтовых алиби, опознание подозреваемых. И намеченный выезд на место событий.

Не через час, но часам к трём у Чунильского даже нашлось, о чём доложить Мережкову по ювелирке. Без опасения получить за это трёхэтажные благословения. И только ближе к вечеру Владислав выбрал момент, чтобы набрать номер Аронии. И не потому, что в этот насыщенный служебными делами день он забыл о ней. Просто немного отодвинул её из мыслей. А в душе всё это время горела радость — от того, что они с Аронией помирились и, возможно, сегодня вечером снова встретятся. Если, конечно, обстановка на службе и стихийные уголовные происшествия позволят ему уйти сегодня не в полночь. А такое не часто бывало. Честно говоря, Владислав даже специально отодвигал мысли об Аронии — чтобы не позвонить ей и не разбудить её. Пусть поспит. Ведь вернулись они с Кубани уже утром. Да и куда ей теперь торопиться? Везёт — в институт бежать уже не надо. А тут — красные глаза потёр и давай дальше гонять злодеев.