— Погодь, лейтенант! — придержал я его за рукав маскхалата, оттащив в сторону. — Тут что-то не так. — Киваю я на покойника.

— А что не так? — спрашивает Крайнов.

— Ожить может и укусить. — Присаживаюсь я на корточки неподалёку от трупа и внимательно оглядываю поверхность земли со следами сапог возле него. Смещаюсь немного в сторону и повторяю осмотр. Есть следы вынутого грунта. Не куча, но щепотка просыпавшейся супеси на нетронутом дёрне. А это не просто — лимонка под трупом, а уже что-то серьёзное, типа «лягушки» или другой противопехотки.

— Заминировано, отходим. — Удовлетворяю я любопытство разведчиков. — Сапёров надо вызывать или верёвку подлиньше.

Небольшой цепочкой возвращаемся к нашему блиндажу, пьём чай, а потом начинается суета. Вызвали сапёров, командир которых внимательно выслушал мои пояснения и не стал заморачиваться с разминированием. Осмотрев участок вокруг и проверив подходы миноискателем, нашли безопасное место, привязали к ноге убитого длинный моток верёвки, и просто сдвинули его с места. Покойному уже всё равно, но выпрыгнувшая рядом с телом шпринг-мина, знатно нашпиговала бы нас осколками. Сюрпрайз. В результате на Балку Копани обратили более пристальное внимание. Сапёры проверили её на наличие взрывоопасных сюрпризов, обнаружили парочку минных полей, причём из мин советского производства. Кто их там поставил, хэзэ, но разминировать ничего не стали, только добавили своих сюрпризов. В самых лёгкодоступных местах установили противотанковые, а в труднодоступных противопехотные мины. На выходе из оврага в балку зафугасили пару управляемых фугасов на противоположных склонах, выведя провода в окоп возле нашего блиндажа. Нашлась парочка трофейных 150-мм снарядов. Всё-таки этот район обороны отбили у немцев, и поначалу захватили неплохие трофеи. Оружие, после израсходования патронов, сдали на армейские склады, а несколько снарядов только недавно вытаяли, и с их транспортировкой никто замудряться не стал, тяжёлые и бесполезные. Полковые сапёры прибрали — лежат себе, есть пить не просят, вот теперь пригодились.

Фугасы не простые — камнемётные. Тут я со своим отделением сапёрам помог. Насобирали булыжников и обломков кирпичей со всей округи. Славная получится охота на бандерлогов в случае чего, нужно только их туда заманить. Больше в своём овраге никаких препятствий устраивать не стали. Всё-таки тыл, да и удобная тропинка проходит по его дну, как раз до деревни Фёдоровка 2-я, которая находится в километре от нас, если идти на северо-восток. Там оборудует опорный пункт или узел сопротивления (как их принято сейчас называть), одна из стрелковых рот 1143-го полка. Этот опорник был в деревне и раньше, но сейчас стали работать гораздо больше, а копать глубже. Видимо прилетела пиздюлина с самого верху. Мы тоже копаем, и сапёры нам иногда помогают, лопатами, советом, а иногда землекопами. Так что опорник растёт не по дням а по часам. Ходы сообщений превратились в траншеи полного профиля со стрелковыми и пулемётными ячейками. Выкопали полноценный командно-наблюдательный пункт и даже парочку миномётных окопов, на всякий случай. Тем более огневые миномётчиков располагались неподалёку.

Наш разговор с Саидом имел продолжение довольно скоро. В дивизию нагрянула проверка из штаба армии, и одним из проверяющих оказался полковник Васин. Пока остальные проверяющие лазали по переднему и «заднему» краю обороны полков, Васин задержался на нашем опорном пункте. Со знанием дела осмотрел всё, что мы на тот момент накопали, и отозвал меня для приватного разговора. По законам гостеприимства приглашаю его в блиндаж, вешаю на двери табличку «Заминировано», растапливаю печурку и ставлю на неё чайник с заваренными корешками. Вот теперь нам никто не помешает. Тем более неподалёку от входа пасётся Джафаров и посылает всех любопытных по эротическому маршруту, чтобы «снег в башка не попал». Любопытные ему верят на слово, понимают, что снег в мае не такая уж редкость.

— Закуривай! — угощает меня Илья Николаевич, выкладывая на стол коробку «Казбека».

— Это можно. — Без зазрения совести набиваю я свой портсигар халявными папиросами, убираю его в карман, беру из коробки ещё одну и сладко затягиваюсь, выпуская дым кольцами в потолок.

— Однако. — Глянув на опустевшую коробку, тоже закуривает Васин.

— Автолавки давненько не было, а от махорки у меня горло першит. — Начинаю я разговор.

— Рассказывай, что здесь произошло. — Предлагает полковник.

— Да ничего особенного, кроме того, что немцы скоро в наступление перейдут, а в армии про это не сном не духом. — Без намёков говорю я.

— Мне Саидов передал ваш с ним разговор. Конкретные доказательства есть? — сверлит меня взглядом контрразведчик.

— Какие доказательства? Про то что в армии не сном не духом? Или про то, что немцы в наступление перейдут? — включаю дурака я, выпучившись на собеседника.

— Любые, подтверждающие твои слова. — Не ведётся на это полковник Васин.

— Да легко. — Начинаю я загибать пальцы. — Дивизия на направлении главного удара противника, а её ничем не усиливают. Против нас танковая дивизия немцев, а противотанковой артиллерии в частях практически нет. Мин нет, колючей проволоки нет, пополнения нет, станковых пулемётов и зенитной артиллерии нет, танков нет и с бронебойными снарядами полная жопа. Как и чем отражать наступление?

— А с чего ты взял, что какое-то наступление вообще состоится? — Подначивает меня Васин.

Ведусь. Спокойно выкладывая все аргументы и раскладывая на спичках примерное начертание линии фронта. Мужик умный два и два сложить должен, принять меры, да и сообщить кому надо, чтобы эта военная машина начала набирать обороты. Не за свою шкуру пекусь. Несколько армий попадут в окружение, люди погибнут и немец до Волги дойдёт.

— Не без того, что в нашей армии какое-нибудь героическое наступление задумали, чтобы захватить будку обходчика, маяк смотрителя или домик паромщика. — Заканчиваю я приводить аргументы, играя на грани фола.

— Откуда знаешь про наступление? И причём тут маяк? — выхватывает главное полковник.

— Про наступление могу только догадываться, судя по количеству идиотов на одного толкового командарма. А раз дивизию не пополняют и не усиливают, несмотря на опасность прорыва фронта, то все ресурсы направлены в другое место. Кому-то понадобился орден на могучую грудь, а для этого нужно обязательно героически наступать. Похрен, что без толку, главное побольше людей положить и маякнуть на верх про свою неразумную инициативу. — Беру и прикуриваю я новую папиросу.

— А ты не оборзел часом, товарищ старший сержант? Ты уже не на одну статью тут наговорил.

— А чего я наговорил, Илья Николаевич? Правду сказал? Так расстреляйте меня за это. Через неделю, две, тут вся дивизия костьми ляжет, и я в том числе. Гансы как по проспекту дойдут до Барвенково и дальше, окружат в этом яйце войска фронта и без проблем уничтожат. Так что днём раньше, днём позже. — Машу я рукой. — Давайте лучше чай пить. — Разливаю я кипяток с настоем по кружкам, делая паузу.

— Духовитый чаёк. — С наслаждением, обжигаясь о кружку, маленькими глотками пьёт напиток полковник. — Где взяли?

— В земле, где же ещё. Нашёлся один ботаник у меня в отделении, накопал корешков. — Спокойно отвечаю я.

— От меня что нужно? — внимательно смотрит на меня он.

— Да в принципе ничего. Доведите до кого следует мысль о подготовке немцев к наступлению и прорыву на фланге. А главное, чтобы местные идиоты в армии не растратили зря войска и резервы в бестолковых атаках. Язык с передовой многого не расскажет, нужны усилия глубинной разведки, агентура в тылу у противника должна поднапрячься. Под Москвой также было. Мы строили укрепрайон, а немцы спокойно летали и фотографировали, после ударили в удобном для них месте. Сейчас тоже самое, мы копаем, немцы летают и снимают. Вот только укрепрайоном тут и не пахнет ни войск, ни вооружения. — Спокойно отвечаю я, глядя в пространство перед собой.

— Понятно. А что это за история с немецкими диверсантами в нашем тылу? — намекает на ночное происшествие Васин. — Твоя работа?