— Прибегает значит от вас этот паникёр (голова обвязана, кровь на рукаве) и орёт. — Товарищ лейтенант, всё пропало, танк спалили, всех наших убили, я один только чудом живой остался… — Ванька ему сперва не поверил, а когда над лесом поднялся чёрный дым, и с вашей стороны перестали стрелять, видимо подумал что всё плохо, тем более сигнал ракетами вы не дали…

— Нечем было давать, ракетница в танке осталась. — Вставляю я свои пять копеек.

— Ну, я и говорю, что не поверил, а этот Недрищев опять за своё. — Всех убили, никого не осталось… Так мы от него ничего путного и не добились, — контуженный, что с него взять, да ещё в руку поцарапанный. А потом дел навалилось, мы сами с трудом отбились, пока всех раненых собрали, убитых похоронили, уже и стемнело. Ну а когда ополченцы из пятой дэнэо подошли, взводный и решил вас поискать. Да и я ему говорил, что наш сержант и не из таких передряг выбирался, да и все остальные из наших, кадровых.

— Лейтенанту хуже стало. — Сказал, подошедший к нам Мишка. — Пока сюда добирались, он ещё держался, а как в избу зашли, так он и сомлел. Прилёг отдохнуть и потерял сознание. Маша сейчас его обихаживает. Что делать будем?

— Что делать? Что делать? Сухари сушить. — Ворчу я. — До переправы у села Каменское нам пять километров, это час ходьбы, плюс неизбежные на море случайности, добавим ещё один, сейчас третий час ночи, до утра нам желательно добраться до своих. Итого на раззвиздяйство у нас максимум час, потом может быть поздно. Что в зарядном ящике?

— Да всего понемногу: две укупорки с осколочными снарядами, готовальни с инструментом, немного патронов, десяток гранат и чутка продуктов. — Рапортует сержант Волохов.

— Лошадей распрячь, боеприпасы и хавчик раздать бойцам, инструмент во вьюки и на лошадей. Передки со снарядами придётся оставить, по лесу с ними не походишь. Пять минут. Время пошло. Лейтенанта если что понесём. Так что насчёт носилок сообразите. — Принимаю на себя командование и иду в дом. Чуйка у меня в очередной раз вещала недоброе, так что друзья младшие командиры прониклись и без лишних вопросов пошли озадачивать личный состав.

— Что с ним? — прямо с порога спрашиваю я у хозяйки.

— Сейчас вроде спит.

— Уходить надо отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Мы на Каменское, прямо через лес, сможем пройти?

— Люди пройдут. А телеги ваши без дорог вряд ли, там в основном тропинки.

— Ну, от дорог нам желательно подальше держаться, так что Марья Ивановна, ведите нас своими тайными тропами. — Между делом конфискую у Ваньки свой дважды трофейный ППД и, отцепив у него с пояса запасной диск, приторачиваю себе на ремень.

Через пять минут всё было готово, и когда колонна нашего взвода двинулась в путь, то со стороны деревни Шилово раздалась ружейно-пулемётная перестрелка. Причём стреляли в основном немецкие пулемёты и карабины. А когда мы подошли к опушке леса, сработала наша петарда с сюрпризом, и заполошная пальба началась уже со стороны брода. А вот это уже хуже, так что, спросив у просто Марии, в каком направлении она поведёт отряд, прикинул азимут и, оставив за старшего — сержанта Волохова, беру с собой дядю Фёдора, и вдоль южной опушки леса бежим на позицию.

Деревня Павловка располагалась в лесном массиве, но деревья к ней подходили не вплотную, а описывали вокруг окружность, радиусом около трёхсот метров, и только на западе от населённого пункта, примерно в полукилометре от него, текла река. С юга, со стороны Шилово шла просёлочная дорога, вот возле этого просёлка на опушке, мы с Федей и зашкерились. Была у меня одна интересная мысль, использовать опыт боевиков-террористов. Пока мы бежали на позицию, немцы нашли и второй сюрприз. Ну как нашли, бумкнуло вот и нашли. Второй наш «сюрпрайз» был веселее, если первая растяжка состояла просто из гранаты, то на второе мы подали ещё и коктейль, названный именем одного известного товарища. А когда бутылка разбилась, то в том месте в лесу, стало гораздо светлее, ну и теплее. Когда фрицы вдоволь настрелялись и погрелись у сотворённого нами костерка, то они уже целенаправленно двинулись вперёд, подсвечивая свой путь осветительными ракетами на парашютах, но двигались они теперь не по дороге, а рядом с ней, по луговине. Кстати правильно делали, на лугу было меньше грязи. А вот насчёт подсветки, это они вообще молодцы, и будет им за это от нас презент.

Головной дозор, когда он подошёл к самой деревне, мы трогать не стали, а вот по главным силам открыли огонь. Стрелял в основном Федя из самозарядки, я его только поддерживал, короткими очередями из ППД, всё-таки расстояние было приличным, метров триста, и не о какой точности попаданий не могло быть и речи. Но такой цели я перед собой и не ставил, важно было создать у немцев видимость, что их атакует с фланга какое-то подразделение русских, причём не меньше отделения. Вот мы с Федей и меняли позиции, после нескольких выстрелов, создавая эту иллюзию. Дождавшись ответного огня в нашу сторону, мы оттянулись ближе к дороге, и Федя продолжал постреливать в сторону немцев, а я отполз чуть дальше, и занял позицию на обочине, поджидая фрицев с юга из Шилово, но теперь уже других. Ждать пришлось недолго, всего минут пять, за это время я, поменяв опустошённый магазин на запасной, успел перезарядить его патронами и изготовиться к бою.

Боевой дозор «южных фрицев», крадущийся по противоположной от меня обочине, я подпустил ближе, и уничтожил из автомата. Потом подполз к дяде Фёдору, и уже совместными усилиями мы расшевелили гансов, находящихся на севере от нас. Под зарождающееся веселье, мы «делаем ноги», сваливая на восток, сначала на пузе, потом гуськом, ну а дальше уже бегом.

Добравшись до Марьиной стёжки, немного понаблюдали с опушки, за разгорающимся боем между норд и зюйд гансами. Заняв позиции на окраине деревни, взвод немцев усиленно молотил по опушке из всех стволов, а оттуда отвечали уже по деревне, и с каждой минутой отвечающих становилось всё больше, скорее всего с юга подходила целая рота, и вступала в бой. Я уже начинал сомневаться. А немцы ли это? Но дозор в форме противника я видел отчётливо, да и команды, после моих выстрелов, с той стороны раздавались на немецком, наш русский командный, я бы узнал. Ну, а такого количества трофейных пулемётов и патронов, у отступающей, разбитой дивизии, не могло быть в принципе. Понимали это скорее всего и фрицы, но очень трудно удержаться, и не стрелять в ответ, когда по тебе лупят со всех стволов, и пули свистят над головой, тем более ночью все кошки серют.

Долго любоваться на устроенный нами сабантуй нам было недосуг, поэтому идём следом за нашими по тропе. Хоть тропка и виляла между деревьями, но заблудиться мы не боялись, так как свежие следы от лошадиных копыт, отчётливо выделялись на влажной земле. Прошедший накануне отряд оставил не только отпечатки сапог и подков, но ещё и мины, вот на одну из них Федя и наступил. Я уже хотел приколоться и сказать известный афоризм насчёт вступления в дерьмо и в партию, но вовремя «прикусил язык», всё-таки партия тут была одна, и отношение к ней было определённым. Через полчаса нашей погони, когда мы пересекли просеку, а потом и лесную дорогу, догнали своих, которые как раз остановились на привал.

Взводный пришёл в себя, и передвигаться самостоятельно, хоть и мог, но его приходилось поддерживать с двух сторон. Хотя половина отделения у нас считай, что освободилась, и теперь мы двигались следующим образом. В боевом дозоре у нас бежал Трезор, он же Филя потом шёл Малыш с пулемётом и проводницей, дальше друг за дружкой все остальные, ну и замыкал наше шествие конный обоз, а в тыловом охранении топал танкист с эмпэхой. Так как мы шли не особо быстро, то Филька успевал навернуть вокруг нас несколько кругов, заменяя так же и боковое охранение. Лошади, конечно, побаивались волка, и всхрапывали, чуя его приближение, но со временем привыкли, да и сам охранник на виду не маячил, а челночил с фланга на фланг в основном впереди. Оружие у нас было у всех, причём пятьдесят на пятьдесят, как трофейное, так и наше. Такой же расклад был и по автоматическому, и даже Маша шагала вооружённая двустволкой. Как оказалось, она работала хомячихой, тьфу ты лесничихой, заменяя ушедшего на фронт, и погибшего в самом начале войны мужа.