Подъезжая к перекрёстку, водила увеличивает скорость, но метрах в десяти перед бревном, положенным на рогатки поперёк дороги, мы вынуждены остановиться. Часовой, осветив лучом карманного фонарика тентованный борт нашего автомобиля (видимо проверял тактические знаки), возникает в проёме открытого окна, и требует какой-то «папире». Брызгая слюной, заполошно выкрикиваю прямо в рожу караульного.

— Ахтунг! Алярм! Русиш панцер! — И показав рукой место, где мы хотим остановиться, а потом на шлагбаум, продолжаю орать.

— Шнелль! Шнелль! — Нас видимо ждали, ну не нас, конечно, а своих пушкарей, но тупая немецкая чурка продолжает, пялить на меня глаза и требовать папире. Словарный запас у меня практически кончился, и если бы не взрыв гранаты, и раздавшиеся пулемётные очереди справа, всё могло бы кончиться гораздо хуже.

— Гони. — Ору я водиле, доставая лимонку и вырывая чеку, одновременно ударом ноги открывая дверь и сшибая незадачливого караульщика. Гранату я закидываю в окоп к пулемётчикам, которые невольно отвлеклись на выстрелы за своей спиной. Грузовик медленно разгоняется и, приняв вправо, как спичку ломает рогатку мощным бампером. Бревно разворачивает вдоль дороги, а вырвавшаяся на свободу машина, под рёв мотора набирает скорость. Из кузова в обе стороны летят гранаты, и раздаются автоматные и пулемётные очереди. Из трофейного автомата я тоже стреляю по кустам, на своей стороне дороги, скорее от выброса адреналина, ну и так, на всякий случай. Трасса идёт чуть под уклон, так что мы даже разгоняемся километров до сорока в час, а проехав метров триста и свернув на повороте, успокаиваемся и стрелять прекращаем, но так и продолжаем ехать вперёд. В пятидесяти метрах от выезда из леса останавливаемся и, заняв круговую оборону вокруг машины, к мосту высылаем пешую разведку и ждём результатов, а с одного нашу парочку — гуся да гагарочку.

Шерочка с Машерочкой прискакали минут через десять после нашей остановки, немцы глубоко в лес, вправо от дороги не полезли, а метров через сто загнули фланг и как раз там окапывались. Вот по этим копателям Малыш и врезал из пулемёта и подарил ручную гранату, потом наша сладкая парочка, сделав небольшой крюк по лесу, поскакала «на стрелку», ну а последние метров двести они ехали уже по дороге. Через четверть часа вернулся один из разведчиков и сказал, что впереди всё нормально, мост целый, а нас там ждут. Так что пересадив взводного в кабину, забираемся в кузов, и потихоньку едем к своим. Наши «кавалеристы» следуют за нами, правда пешком, ведя лошадей в поводу. От предложения занять места в машине, они отказались, видимо решили размять ноги, и не только их, а то скакать без стремени на коне, удовольствие ещё то, как для всадника, так и для лошади.

Встреча на Наре произошла буднично, без эксцессов и праздничных салютов. Встречал нас капитан Лобачёв, тот комбат, что и оставлял наш отряд в прикрытии. Правда он «слегка» удивился, увидев нас на трофейном грузовике, а когда заметил ещё и пушку, то вообще «растерялся». Ему-то уже сообщили, что артиллеристы остались без пушки, да ещё и половина из них погибла. А тут вот они мы, нарисовались, с трофеями, да ещё и с… В общем, увидев Марью Ивановну, капитан уже больше ничему не удивлялся, а так и завис с отвисшей челюстью. То ли это Малыш решил приколоться, или это было их с Машей совместное творчество, чтобы подчеркнуть воинственность «амазонки», но образ Нюрки-пулемётчицы они создали. Подарив даме прихватизированный «парабеллум», я закрутился и больше об этом не вспоминал, а вот её кавалер пошёл дальше. И теперь талию мадам перепоясывал ремень, с висящей на нём кобурой с пистолетом, размещённой по тогдашней «советской моде» на попе справа. Ну и высокую грудь перечёркивали крест накрест, пулемётные ленты. Хотя лента и была только с одной стороны, а через левое плечо был перекинут патронташ, но смотрелось всё равно прикольно. Немного не в тему было охотничье ружьё, зато заломленная на затылок кубанка придавали Машуне вид лихой и прид… Ладно, не будем цитировать старые царские уставы, это я от зависти. Да и двухстволка, если над ней хорошенько поработать напильнигом", могла превратиться в «элегантную лупару», а такая «окопная метла», могла неплохо послужить при зачистке траншеи от противника. Пожалуй при случае, надо выменять у Машки этот девайс, подарить ей зеркальце, бусы, или цветочек аленький. Но что-то я отвлёкся и погнал «не в ту степь». Кончилось всё тем, что комбат подобрал свою челюсть и, выделив провожатого, послал нас на хутор недалеко от села, и разрешил отдыхать и приводить себя в порядок до утра следующих суток.

Естественно отдохнуть целые сутки, нам никто не дал, добравшись до хутора, мы только прикорнули на несколько часов, а потом началось. Сначала грёбанные фрицы затеяли артподготовку по селу, хорошо хоть не со сранья, а ближе к обеду. Нет, канонада-то раздавалась и раньше, правда немцы стреляли по переднему краю, в основном из миномётов, а от него до нас было около километра. И хоть огонь вёлся в основном беспокоящий, но нас он не беспокоил. Зато разрывы снарядов непосредственно в селе, сыграли побудку, не хуже полкового горниста. И хоть наш «хуторок в степи» и располагался в двухстах метрах севернее окраины населённого пункта, но спать как-то сразу расхотелось. Лейтенанта мы отправили в санбат сразу, как только добрались до своих, так что самым старшим командиром в подразделении оставался я. Где-то ещё болтался старшина батареи — старший сержант Криворучко, но где он шляется, я не имел никакого понятия.

Поднимаю людей и, погрузившись в машину, отскакиваем метров на четыреста северо-восточнее, и укрываемся за пологой высоткой на берегу ручья. Дав бойцам время, на покурить и оправиться, озадачиваю их приведением в порядок личного оружия, а также тем, чтобы осмотрели ящики с боеприпасами, так как при свете дня отметины от пуль были отчётливо видны на бортах кузова. Правда их было немного, но мало ли что. Отправив дядю Фёдора наблюдателем на высоту, всем младшим командным составом, приступаем к осмотру пушки. Хотелось узнать. Чего же это такое мы захватили? И зачем нам это нужно? Оцепляем орудие и втроём спокойно откатываем его в сторону. Первое впечатление сложилось хорошее, пушка весила не больше нашей сорокапятки, и на первый взгляд даже легче. А вот калибр солидней — 75-мм, и хоть ствол был даже короче, чем у нашего полкового «бобика», но лафет такой же нераздвижной. Покрутив маховики наводки, Иннокентий выяснил, что угол вертикальной наводки довольно приличный, зато по горизонтали всего градусов десять. Открыв несколько ящиков, выяснили, что ещё и заряжание раздельное, и придётся методом научного тыка его подбирать, для каждой дистанции стрельбы. В общем, пока было ясно, что дело тёмное. Из послезнания я догадался, что это лёгкое пехотное орудие немцев, но этим всё и ограничивалось, в натуре я видел эту пушку впервые.

Пока немцы обстреливали село и прилегающую к нему местность, мы разбирались с «чудом враждебной техники», а друзья рассказывали мне про бой у переправы. Первым начал Мишка.

— Сначала, немцы сунулись к нам на двух лёгких танках. Обстреляв окопы из автоматических пушек, они двинулись к мосту. Лейтенант приказал мне огня не открывать, а пропустить танки на нашу сторону, и только после этого стрелять. Ну, мы так и сделали, когда они осторожно проехали через мост, а потом рванули в атаку, подбили сначала задний, а потом и передний. Фрицы даже не поняли, откуда стреляли, ни мёртвые танкисты, ни корректировщики. Поэтому и артобстрел вели в основном по окопам пехоты, из миномётов, расположенных в деревне. Ну а потом, немцы пошли в атаку пехотой, при поддержке танков. Головную «прагу» мы подбили прямо на мосту, второй тоже неподалёку, а потом нам пришлось сменить позицию, чтобы нас не засекли. — Дальше продолжил Кешка.

— Когда гансы пошли в атаку пехотой, тут уже оторвались мы. Что я, что станкачи, стрелять начали с запасных, и хорошо проредили фрицев первыми же очередями. Потом мы прижали их к земле, и так и держали, не пуская к переправе. Правда недолго, миномёты, да и танки стали пристреливаться по нам, поэтому приходилось часто менять позицию, а в конце вообще укрыться в окопе, так как эти «самовары» просто озверели, да и танки серьёзно мешали, долбили по нам после нескольких очередей. Немцев сдерживали только наши стрелки в центре и на правом фланге. Положение улучшилось только после того, как наши пушкари подбили ещё один танк, и подавили несколько пулемётов противника. Танки отошли сами, ну а пехоту мы отогнали из пулемётов. Эту атаку мы хоть с трудом, но отбили, правда, пехотинцы понесли большие потери. — Инициативу снова перехватил сержант Волохов.