Через железку мы проскочили нормально, и дальше по просёлку идём уже шагом, выслав вперёд дозорного, теперь дядю Фёдора. Также удачно перешли и через Киевское шоссе, но дальше удача от нас отвернулась. Мы уже подходили к посёлку Добрино, и до места встречи нам оставалось пройти полтора километра, когда со стороны шоссе донеслось тарахтение мотоциклетных движков. Добежав по дороге до первых домов, останавливаемся и накоротке совещаемся. В результате я всех отправляю к переправе, а вместе со своей «тачанкой» жду, куда поедут фрицы. В расчёте у меня дядя Федя и Рабинович, свои проверенные не в одном бою кадры. Так что если мотогансы поедут прямо по шоссе, то им повезло, нехай себе едут. Ну а если свернут в нашу сторону, придётся встречать, и не хлебом с солью, а пулемётными очередями, так как пешим от них не убежать. Запряжку с передком прячем в ближайшем проулке, Рабинович в седле «за рулём» сидит на левой кобыле, сразу готовый дать по газам, и по пути забрать нас после шухера. Мы же с Федей занимаем позицию прямо на центральной улице деревни. В запас берём всего пару магазинов, наша задача только задержать противника и вовремя смыться, стоять тут нерушимой стеной, я не собираюсь.

Светомаскировку мотогансы не соблюдали, да и зачем им это, так что по свету от фар, определяю количество мотоциклов. Фрицы двигались с юга, и было их не меньше взвода, скорее всего ГПЗ, так как из дальнего леса выныривали новые светлячки автомобильных фар. На перекрёстке «байкеры» почему-то остановились, и минут через пять три байка двинулись в нашу сторону, отделившись от общей кучи. Зачем они поехали в деревню, я не знаю, может на разведку, увидев следы прохождения нашего батальона, а может молока захотели, только мне уже без разницы, сегодня у нас рыбный день и все хвосты обрубаются, а молочка мы бы сами попили.

От шоссе до деревни пятьсот метров, так что подпускаю мотоциклистов на сотню и давлю на спусковой крючок, целясь по фаре переднего. Первой длинной очередью гашу свет на переднем, а после того как кончается лента в пулемёте, гаснут и все остальные. Расстреляв полсотни патронов за несколько секунд длинными очередями, перезаряжаюсь и, не дожидаясь ответного огня, скатившись с дороги, свищу один раз, и по канаве бегу к нашей «тачанке», Фёдор за мной. Как только фрицы поехали в нашу сторону, я сразу высвистал Фимку, подав ему условный сигнал, «заводить» свою упряжку и быть наготове, так что проскочив пятьдесят метров за десяток секунд, запрыгиваем в уже стоящий «под парами» передок, и с места в карьер скачем к мосту. Кажется, что «прямая» как сабля деревенская улица, никогда не кончится, справа и слева мелькают дома, но в темноте почему-то представляется, что мы стоим на месте.

По нам никто не стреляет, скорее всего, остатки отделения которое я подловил, где-то заныкались, Федя тоже не кукурузу охранял, а загасил фару второго байка, ну а без света лезть в темноту фрицы зассали. Немцы же, которые остановились на шоссе, боятся задеть своих камрадов, так как толком ничего не видят. Поэтому немного времени я выиграл, пока гансы вышлют разведку и узнают, что случилось с их дозором, потом проверят деревню, глядишь полчаса и потеряют, ну а мы оторвёмся. Наконец-то по сторонам чуть просветлело, походу домики кончились, и мы выехали на околицу, значит скоро мост, так что кричу «водиле» новую команду, и он «включает пониженную». С галопа переходим на рысь, а подъехав к переправе, на шаг. Ну его в баню, не хватало ещё рухнуть в воду, знаю я эти мостики, особенно после того, как какой-нибудь чудак, проедет по нему на танке.

Через мост мы проскочили удачно, а сразу за ним нас уже ждали, и после предупредительного свиста, кто-то взял лошадей под уздцы и повёл вправо от переправы, за растущие там кусты, и дальше по опушке леса. Как раз в это время немцы устроили иллюминацию, запустив в небо несколько ракет и, постреляв для бодрости духа, их мотоциклисты протрещали по центральной улице и остановились где-то в деревне. Нашим проводником оказался Емеля, который доведя нас до определённого места, просто сказал.

— Всё, пришли, тебе туда, товарищ сержант. — Махнул он рукой, показывая направление. Оставив пулемёт на повозке, подхожу к группе командиров, среди которых узнаю взводного, а также капитана Лобачёва.

— Сержант Доможиров. — Представляюсь я.

— Ну, рассказывай, сержант. С кем ты там воевал? — спрашивает комбат.

— На окраине деревни уничтожена группа мотоциклистов.

— Что ещё видел?

— По Киевскому шоссе с юга, двигалась колонна техники.

— Сколько машин?

— Сколько машин и каких, я точно не скажу, считать некогда было, пришлось стрелять.

— А подробней.

— Когда подходили к деревне, услышали звук моторов, я отправил людей на переправу, а сам занял позицию. Через несколько минут увидел взвод немецких мотоциклистов, которые сначала остановились на перекрёстке, а потом отправили разведку в сторону деревни. Вот по ней я и отстрелялся.

— Почему решил, что немцы? Может это наши отступали?

— Свет фар у фрицев яркий, а у наших машин — тусклый. А когда мотоциклисты ближе подъехали, то уже по звуку мотора определил что не наши.

— Молодец сержант! Основная колонна вся дальше пошла или остался кто?

— Не видел. Но её и с берега разглядеть можно, если ещё тут, то увидим.

— Смотрим уже, но в такой темноте, если фары не горят, хрен что разглядишь.

— Ты свою задачу понял? Лейтенант. — Обращается капитан к взводному.

— Да понял. — Отвечает Ванька.

— Тогда выполняй. О каждом изменении обстановки докладывай незамедлительно, чем смогу, помогу.

— И что это было? — Задаю я резонный вопрос, когда комбат уходит. — До места ещё семь вёрст, а мы тут зависли.

— Место здесь для обороны удобное, река, лес и высотки, вот комбат и решил подстраховаться, заслон тут поставить, а то пока полк соберётся, да какую-нибудь оборону наладит, немцы уже за Нарой будут. Позади нас пара деревень, через которые проходит несколько просёлочных дорог, не Московский тракт конечно, но через лес-то по ним проехать можно. Так что пошли, с позициями пулемётов определимся, а то пехота уже копает.

— Подожди. А мост? За нами вроде фрицы на мотоциклах ехали.

— Мост под прицелом двух пулемётов, да и орудие на него направлено, и пока расчёт огневую копает, кто-то один сидит за наводчика.

— Тогда пошли.

В заслон выделили роту из первого батальона, ну как роту, сборную солянку из нескольких подразделений, численностью 60 штыков, при одном «максиме», под командованием младшего лейтенанта. Потому старшим и назначили нашего взводного, так как он был кадровым командиром, тем более с боевым опытом. Позиции для обороны выбрал сам комбат, Ванька только приказал, вместо одиночных ячеек выкопать окопы на два, а на флангах на три человека.

Всю прелесть нашей позиции, я смог оценить только на рассвете, рассмотрев открывшуюся панораму в бинокль. Прямо перед нами, с севера на юг текла река Истья, и хоть через неё и был мост, но вот проехать по нему мог только грузовик или лёгкий танк, средний уже вряд ли, так что будем считать её противотанковым рвом. Хоть речка и не сильно глубокая, но берега у неё были местами обрывистые, да и ширина метров тридцать, а где местность понижалась, река соответственно расширялась, а пойма вокруг заболачивалась, так что пехоте через неё тоже переплывать не улыбалось, тем более в середине октября. Единственной переправой оставался мост, а вот на него-то и было нацелено большинство огневых средств. На правом фланге нашей обороны была расположена, поросшая лесом высота 185,0. Вот на этой-то высотке, прямо на лесной опушке, в четырёх сотнях метров от реки, у нас и стоял станковый пулемёт «максим», имея сектор обстрела в стовосемьдесят градусов. Недалеко от него, но ближе к мосту, я установил трофейный МГ. Расчёты располагались в трёхместных окопах, и это была основная позиция. А вот запасных, можно было занимать хоть сколько, так как опушка леса протянулась вдоль просёлочной дороги, через всю высоту. Впереди, ближе к реке расположился третий стрелковый взвод, правда, с одними винтовками, но это тоже неплохо, для автоматов тут дальность до целей большая.