— Послушай, ребенок. Я понял. Ты расстроена из-за этой оценки. Я не пытаюсь преуменьшить твои чувства, но поверь тому, кто долгое время работал в сфере высшего образования. Студенческие кредиты — это еще не конец света. И тебе не нужно быть идеальной.

Несмотря на непролитые слезы, глаза Эмбер сверкали.

— Нужно. Ларк Хейл — чудовище. Ее нужно остановить.

Мне потребовались все силы, чтобы не рассмеяться. В основном потому, что эта девушка была абсолютно серьезна. Я был таким же драматичным, когда был подростком?

— Жаль, но я не могу тебе помочь. — Я грустно улыбнулся ей, почувствовав, как она напряглась. — Твои шансы на победу невелики.

Когда-то давно мой наставник научил меня, что быть честным со своими клиентами — это половина успеха. Руководствоваться их ожиданиями.

— Но это возможно, — сказала Эмбер.

— Я имею в виду… может быть?

Она на мгновение задумалась, затем выпрямилась. Надеюсь, это означало, что она поняла, что это тупик.

Я встал со стула и протянул ей руку.

— Удачи…

— Мне просто нужно нанять себя.

— Эм, что?

— Такое ведь возможно, верно? Люди могут сами выступать в качестве своих адвокатов?

— Да. Но это определенно не лучшая идея.

Она одарила меня равнодушным взглядом.

— Конечно, вы так скажете. Вы юрист. Без клиентов вам не заплатят.

— И за бесплатную работу мне тоже не платят.

— Я этого так не оставлю. — Эмбер вздернула подбородок.

Дерьмо. В ее взгляде была решимость. И явное упрямство.

— Будет и так достаточно неразберихи без того, чтобы старшеклассник пытался разобраться в правовой системе.

— Вы можете хотя бы сказать мне, что делать? Как это работает?

— Нет, я…

— Пожалуйста. — Она подняла руку, прерывая меня. Затем поставила бутылку с водой на стол и потянулась к своему рюкзаку, молния расстегнулась с шумом, затем зашуршала бумага. Выпрямившись, она протянула мне пачку наличных. — Вот сто семь долларов. Не могли бы вы уделить мне всего тридцать минут?

— Убери это. — Я нахмурился, глядя на деньги, а затем издал рычание. — Ладно.

Воздух вырвался из ее легких, когда она выдохнула:

— Спасибо.

— Если ты согласишься на это, на мисс Хейл нужно будет подать жалобу. В ней объяснить, каким образом ответчик, то есть Ларк, причинил истцу, то есть тебе, ущерб. Затем ты говоришь, о чем просишь. Это могут быть деньги.

— Или лучшая оценка.

— Или лучшая оценка. — Я пожал плечами. — Хотя я никогда раньше не слышал, чтобы ученик подавал в суд на учителя, чтобы получить лучшую оценку. Тем не менее, я полагаю, что все возможно.

— И тогда присяжные решат, кто прав, а кто виноват.

— Это будет дело в суде по мелким искам. Там нет присяжных. — И хотя она могла бы нанять адвоката, если бы обе стороны представлял один человек, на самом деле ей не нужен был адвокат. — Ты представишь свое дело перед судьей, и судья примет решение.

— О. — Что-то в этом ей не понравилось. — Но люди об этом услышат, верно?

— Наверное. — Учитывая склонность этого города к сплетням, велика вероятность, что это определенно будет обсуждаться.

— Хорошо. — Эмбер коротко кивнула. — Если я не могу получить оценку получше, то, по крайней мере, могу испортить ее репутацию.

— Ух ты. Это, э-э, довольно… мстительно. — И все же, учитывая, что мы вообще ведем этот разговор, это соответствует характеру Эмбер.

— Я собираюсь бороться с этим. — В ее голосе слышалось раздражение. Сталь.

Да, она поборется за оценку. И при этом устроит грандиозный переполох, втянув Ларк в самую гущу событий.

Где родители Эмбер? Почему они не с ней? Или, что еще лучше, почему они не сказали ей, что это глупая затея?

Шансы на то, что судья встанет на сторону Эмбер, были в лучшем случае невелики. Но, возможно, в городе найдутся люди, которые поверят этой девушке. Которые выставят Ларк злодейкой.

Но что, если есть способ предотвратить катастрофу? Что, если я смогу убедить Эмбер, что это пустая трата ее времени? Возможно, у меня от этого начнется мигрень, но это избавит от нее Ларк.

К черту мою жизнь. Интерес к Ларк Хейл приведет меня к краху.

— Мне нужно твое задание.

— Ч-что? — Лицо Эмбер просияло. — Вы собираетесь мне помочь?

Я протянул руку, щелкнув пальцами.

— Твоя работа?

Эмбер приступила к действиям, положив рюкзак на колени. Она открыла основное отделение, и оно буквально взорвалось. На пол выпала толстовка, за ней — учебник. Затем появились фрукты. Два яблока и банан. За продуктами последовал сэндвич, завернутый в прозрачный целлофан.

— Ты что, пропустила обед или что-то в этом роде?

Она замолчала, подняв глаза, и ее щеки вспыхнули.

— Эм…

Это было все, что я получил в ответ, пока она продолжала рыться в своей сумке. Тетрадь для рисования. Ручки, карандаши и маркеры. Пока, наконец, она не вытащила синюю папку, которая знавала лучшие времена. Ее края были потерты, а внутренний карман порван. Но бумага, которую она вытащила, была хрустящей, лишь несколько мелких морщинок от чтения. И проверки.

Эмбер передала ее мне через стол.

Восемь страниц. Две тысячи восемьсот тридцать шесть слов.

С ярко-красной три с плюсом в правом верхнем углу.

Возможно, мы сможем решить это с помощью небольшого посредничества. Не вмешивая в это дело суд.

— Дай мне возможность прочитать это. Ты сможешь зайти завтра после школы? — спросил я, просматривая первую страницу и заметки, сделанные на полях.

У Ларк был красивый почерк. Аккуратный и убористый. Мне нравился ее почерк. Конечно, нравился. Христос.

— Так вы действительно поможете мне? — спросила Эмбер дрожащим голосом.

Я оторвал взгляд от бумаг как раз в тот момент, когда одинокая слезинка скатилась по ее щеке. Одинокая слезинка, полная облегчения и надежды, заставила волосы у меня на затылке встать дыбом.

Стоп. Что я здесь упустил? Я потратил годы, изучая людей, как друзей, так и врагов. Инстинкты, которые я отточил, вопили во всеуслышание. За этим стояло нечто большее, чем посредственная оценка. Но что?

Был только один способ выяснить это.

— Завтра, ребенок. — Я кивнул. — Мы поговорим завтра.

Она вся поникла, как будто не слышала этих слов очень-очень давно.

— Спасибо.

— Не за что. — Я встал, слегка улыбнувшись ей, и подождал, пока она сложит свои вещи обратно в сумку.

Она весила, должно быть, больше двадцати фунтов. На вид в Эмбер было не больше пяти футов двух дюймов (прим. ред.: примерно 157 см.). Вероятно, она весила чуть больше ста фунтов (прим. ред.: примерно 45 кг.). И этот рюкзак был таким тяжелым, что, когда она закинула его на плечи, ей потребовалось некоторое время, чтобы обрести равновесие и приспособиться к дополнительной нагрузке.

— Тебя подвезти или у тебя машина? — спросил я, провожая ее до выхода.

— Нет, я, э-э, пришла пешком. Это недалеко.

— Хорошо. — Я распахнул перед ней дверь, позволяя ей выйти наружу. — Завтра.

Она кивнула мне.

— Завтра.

Когда она скрылась из виду, я шагнул внутрь. Гертруда выжидающе смотрела на меня.

— Ну?

Я пожал плечами.

— Думаю, ты можешь отметить Эмбер Скотт как нашего третьего клиента.

— Похоже, люди будут говорить об этом. Не самым приятным образом, — сказала Гертруда. — Ты уверен, что знаешь, что делаешь, помогая этому ребенку?

Во время той встречи дверь в мой кабинет была открыта, и она слышала каждое слово.

— Нет, — признался я. — Но, думаю, я последую твоему совету. Отправлюсь домой. — Может, совершу пробежку и посмотрю, смогу ли я осмыслить встречу с Эмбер.

Будучи новичком в городе, я меньше всего хотел, чтобы к моему имени был привязан спорный судебный процесс. Школьница, подавшая в суд на своего учителя, должна была вызвать ажиотаж. Но что-то здесь было не так. Мне просто нужно было выяснить, что именно.

Поэтому я собрал свои вещи, включая ее работу о Беллерофоне, и направился к своей машине.