Сейчас…

Нола тянулась навстречу к каждой последней трансляции, она могла ощущать их на вкус, запах и прикосновение. По аэроволнам, по кабелям и беспроводной связи. Картинки вращались на её коже, охваченные пламенем своего собственного психоделического горения.

Крсизк, кцракскл, флкккс, кссткксссссстт

Искры образовали гало вокруг неё.

Пришло время выйти в ЭФИР.

Обратный отсчёт:

5… 4… 3… 2… 1

Крутим…

НОЛА была полиэкранным маньяком, стекающим по собственной коже в тёмный свет.

Она была телом, напитывающим жажду образов;

Она сама была жаждой, измышлявшей себя, выжимавшей горячую кровь образов из себя в мир;

Она была симбиоморфным кожным демоном новой медийной чумы, вирусным кодом, омываемым испариной, голосами и жидкими цветами, плоть, настроенная на то, чтобы вспыхивать и гаснуть,

без корней

без выводов

без целей;

Она была каждым диктором новостей, вышедших сейчас в эфир по всему миру;

Она была каждым одолжите-мне-мозг экспертом, каждым футболистом, каждым сделай-сам бизнесменом, каждой посредственной личностью;

Она была всеми завсегдатаями игровых шоу, собранными в единое целое, оторванными по отдельности, снова спутанными вместе;

Все привязанные к диванам комментаторы, террористы домашнего видео, лунобродячие астронавты, горе-строители, мыльнооперные кокаиновые нюхачи, закатывающиеся актёры, высоко летящие супергерои, обличающие всё политиканы и роковые женщины, каждый последний повар-любитель, передержанный эксперт, автозадроты, культурные обозреватели, шоково-тактильный микроорганизм, каждый трейлерно-трешовый исповедник тяжело поддающихся пониманию извращений, все притворяющиеся живыми короли и королевы дневных грёз; Нола была всеми ими, собранными вместе, по кусочкам, в движении,

в снах.

Она была Гламуром,

больше не жертва заклятия,

но само заклятие, выпрастывающее свои расплывающиеся чары по аэроволнам подобно звёздной пыли.

Нола Блу, жаждущая контента.

Она была коллектором душ, призрачных посланий издалека. Окна и вкладки открывались и закрывались на её теле, когда сигнальный наплыв приходил от всех фанов Канала КØЖА извне, все кнопкодавы с их самодельными наборами самовыражения и самотрансляции: телебаговыми месседжами, портапопными видео с играющими на пианино котами, флеймспайками, флекситекстами и мейлбластами, тысячами гламкамерных загрузок, фэйспиков, вторстраниц, бессчётными шиммерами из Шиммертауна, гексаплеями, сомаблипами, вибрафлантами, миШоу, парапипами, айджинглами, всеми водоворотами и жужжаниями, и каскадами шума, — люди, зажжённые собой, жизнью, жаждой, мелочные джанки-алхимики — все до единого, яростно живые, слали Ноле свои сообщения из эфира, играя испарениями искр разума, измышляющего чудеса.

Нола собирала их вместе, мерцала ими.

Она была старой доброй сеткой возвратно-поступательных движений электронно-лучевой трубки, 01001110101011 бинарного выражения[9], всплеском электронов, протуберанцем, вспыхнувшим в конце ночи, лицом, отражённым в мониторе цвета чёрного неба, когда вырубается питание;

Нола была интерфейсом, разграниченным внутри, затерявшимся в цветах, размытых звуковой яркостью, брызгами пикселей, вырвавшихся за собственные пределы, фрактальной конструкцией;

Она была медленным пешеходом на плавящемся стеклянном лице плексивизионной машины, возникшей из репликационного дыма подобно фантому в зеркале;

Она была скитальцем горячей зоны, скользящей по лезвию, женщиной, движущейся по касательной к ночному кошмару, заброшенной в дрейф на кромку трансляции;

Она была тонконогой танцовщицей, застигнутой на проволочной путанице антенн, и всё же свободной, освобождённой, наконец, чтобы петь облака, оживлённые картинками, чтобы ласкать потоки данных, окутывающих землю в знания, в легковоспламеняющиеся желания;

Она была телом, распустившимся во весь обзор, расширенным порнографическим моментом, лучащимся своей фосфоренцирующей плотью, в свечении которой простреливали электроны и растворялись в метафоры.

Нола была полноправной распорядительницей рая.

Одним из новых телеморфических мечтателей,

бороздящим Абстрактно-Футуристическое выражение страсти и любви, изобретающим приёмы на лету, срывая и собирая со всего окружающего, влекомого ветром;

Аналоговой Богиней Ежедневной Эфиромании, вызванным к жизни сокровенным сердцем

ТЕЛЕВИДЕНИЯ!

Нола была аватарой, визионной установкой, самой поэзией, электрическим глаголом,

вложенным прямо во влажную мякоть терминального

облачённого в статическое электричество,

хрупкого искореняющего златолунного электростатического ангела трансляции хаоса,

вырабатывающего Особый Даб-Кожный Жар:

нестыковки, перебивки, монтажные эпизоды,

медленные переходы, быстрые монтажи,

растворения,

разговоры из чатов, отзывы,

и микрофонные кровоизлияния.

Её тело нашёптывало все возможные повторения сомнения и любви: по требованию, во взаимодействии, сигнал кодировался на кожном источнике, декодировался при контакте с воздухом.

Она была сделана из саундтреков

из интерференции

из песен плоти и проводов:

Я спала, но кожа моя ожила.

Чтобы голова моя наполнилась снами, а волосы — дождём ночи,

И руки мои — усеяны картинками, и плоть моя — поёт снами и воспоминаниями,

Что проходят по мне, как туманное сияние драгоценностей.

Нола сделалась телом света от всего, что она обнаруживала, конструируя себя каждую секунду, разрушая себя каждую секунду, живя моментом,

этим моментом

сейчас

снова

опять

дыша

горя

вспыхивая,

ослепительно.

Здесь был город потерянных образов, говорящих языками, собранными вместе на коже женщины.

И что бы люди по всему миру ни смотрели в это время на своих экранах в гостиных, спальнях, в своих портапопах, телебагах и гексаплеерах, Нола тоже там была, притягивая передачи со спутников, сжимая послания, декодируя бриллиантовую пыль акустического цветения музыки, собирая и подстёгивая вперёд образы и звуки, множа их, пробуждая их. На её плоти мелькали лица, накладываясь друг на друга, все потерянные, мёртвые, полузабытые и раздавленные, все, кого она извлекала, один за другим, целая колония спектров, бесценный груз, пока не появилась сама Мелисса, Мелисса Голд, та, что с проколотым животом и искромсанными запястьями, и буквами на коже, с пронзающим ножом; она из потока крови, из словесного тела, национальный сновидец, продержалась короткое время, и её лицо сменило лицо самой Нолы ещё единожды, один последний раз.

Принадлежащее, обладающее.

И потом исчезло. Образ женщины свернулся. И тогда Нола поняла: эти послания никогда по-настоящему не умирают, они просто дрейфуют поодиночке, ожидая подходящего декодирующего импульса. И это было то, для чего она родилась, и чем она ещё могла стать. Не из плоти, но из духа самих медиа.

Чистый образ. Чистый.

В этот момент она была увидена на каждом экране плексивизора по всей стране, на каждом приборе, который был включён. Не как тело, не в форме женщины или даже особи, не как человек, но как единовременный удар, полночастотный телоаккустический взрыв цветов и звуков, заполнивший экранное пространство, слепящий глаз солнечно-пудровой метаморфозой. Здесь была Нола, касающаяся языков и глаз посетителей искросети,

мельком увиденная, вскользь

одна единственная вспышка формы и шума

угасает на ноль

темнота…

Теперь одна, её финальный эфир завершён, она чувствовала своё замедление. Чувства будоражили её.

Трепетали отбившиеся картинки,

сворачиваясь на изогнутых просторах её тела,

дрожали эфирные голоса.

Нола неслась дальше по волновому спектру, ища портал, плагин для скрытой или зашифрованной информации, посланной непосредственно ей; путь домой, путь к активации высших каналов, которые находятся за пределами нормального диапазона, тайные тропы.