Стеклянные стенные панели разоблачали роскошный офис, где ей были даны новые имя и личность.

Сейчас она была одна.

Отзвуки песни задерживались, терялись и находились в тенях и расцвеченных пылинками лучах солнца, пресёкших ей путь впереди, когда Нола свернула за угол. Её манила музыкальная студия, где она сделала свои первые официальные записи. Машины мерцали в полутьме, крошечные огоньки пульсировали на усилителях и панелях микшера. Рядом располагалась операционная комната, где её тело было анестезировано, к вискам подсоединили проводки, её чувства стимулировали, её глаза завязали, уши — заткнули, рот — заклеили, кожу — почистили. Здесь был аппарат. Тот, что её проглотил и выплюнул обновлённой. В этом особняке она была обласкана и переделана, разглажена, оцифрована, стилизована, обучена говорить, двигаться, давать нужные ответы на определённые вопросы, вести себя как известная персона, настоящая знаменитость. Её природный голос был улучшен учителями, инженерами, компьютерами, залит в форму, отполирован и настроен. Ей подарили скроенные мелодии, дали тексты выучить и спеть. И она с любовью приняла изменения, выбранный материал. Нола вовлеклась и ухватилась за это, добровольно. Отдалась этому. Отдалась процессу. Быть модифицированной, сконструированной, освящённой и раскрепощённой. Не ради славы и не ради денег, а ради шанса петь и прикасаться к людям своим новым голосом, заставлять их танцевать и быть счастливыми, или сидеть в одиночестве и чувствовать, как верно передана их печаль, созерцать любовь, как обретённую, так и потерянную, чувствовать то, что чувствовала Нола, получать сигналы её лирики и декодировать их, находить в них правду.

Сигналы, прерванные сигналы.

Это был конец. Теперь она это видела.

Только печаль следовала за ней, пока она вступала в конференц-зал. Спущенные на каждом окне шторы прятали дневной свет. Единственный свет нисходил со стенного экрана комнаты — самая последняя модель, оснащённая новой системой Захвата Реальности. Он показывал прямую трансляцию из Купола Удовольствий: внешняя кожа изогнутой конструкции блестела, медленно меняясь, пока постоялица спала. Вокруг проволочного заграждения толпились фанатики, охранники стояли на страже.

Нола оглядела комнату.

Пространство возглавлял сверкающий стол красного дерева. Полдюжины фотографий были разложены на поверхности — изображения Мелиссы. На полированном чёрном шпоне столешницы был высечен длинный белый шрам. Он выглядел только что нанесённым.

Нола подошла к стенному экрану ближе. Он господствовал в комнате — выше её роста, шире размаха её рук.

Божество Сна. Нора Реальности. Сестра Машина.

Телефоноскоп. Телевидение. Тивишник. Телек. ТВ. Приёмник, коробка, голубой экран, зомбоящик, электрическая няня, домашний ресивер, стеклянная сиська, малый экран, трубка, консоль, видеоплеер. Ламповый, аналоговый, цифровой, HD, фрактальная волна.

Плексивизор.

Магические картинки по воздуху и проводу. Движение сквозь историю, к этой точке.

К Ноле. Коллекторше кожеданных.

Она пристально вглядывалась. Казалось, несколько острожных шагов вперёд позволят ей переступить в другой мир, обитель тумана и теней по ту сторону экрана.

Вообразите. Как, должно быть, это сладко.

Такое высвобождение.

Окончание чего-то.

Начало…

Нола моргнула.

Всё, что она могла сделать сейчас — продолжать путь, держаться курса, двигаться туда, куда ведут её голоса, следовать за образами своего тела к источнику, чем бы он ни был.

Она вспомнила, как она впервые попала сюда, в эту комнату, одним холодным осенним утром три с половиной года назад. Она была одной из десяти, все они — кандидаты, прошедшие в финал путём отсеивания. Их собрали для встречи с создателем.

Джордж Голд.

Первый взгляд: силуэт в тени, в самом тёмном углу. Кончик сигары. Алеет, когда он вдыхает, меркнет в перерывах. Деловая улыбка, ослепительно белые зубы, блеск серебристого металла. Его первые слова Ноле, ко всем им:

— Всё, что вы принесли с собой — балласт. Приготовьтесь нажать на сброс. Всё это лишь болтающийся бесполезный груз, который вы таскаете за собой последние несколько лет… — Джордж остановился, чтобы выдохнуть дым. Смачно, густо. — Это должно исчезнуть. Всё это. Мы должны отбросить его подальше, вырвать его долой, вычеркнуть его, чтобы совершить с собой нечто удивительное. Приготовьтесь… сбросить кожу. — И затем, по волшебному мановению его руки несколько точечных огоньков рассеяли мрак, в котором он стоял. Нола глазела на его лицо, увиденное наконец во плоти. В тот день она влюбилась. Своеобразная любовь.

Теперь она смотрела на золотые и платиновые диски на стенах. Портреты звёзд. Некоторые старше её, некоторые моложе. Все они стали известными, благодаря процессу.

И сейчас почти все забыты.

Некоторые разорены, без гроша в кармане.

Одна сошла с ума из-за последовавшего провала.

Две ещё блистали, одна стала легендой. Другие три ещё оставались наполовину популярными.

Одна мертва: самоубийство.

Ещё одна мертва: убита фанатом.

И теперь она.

Эти комнаты, это здание; здесь была учебная площадка, место её второго рождения.

Музыка, свет, камера… МОТОР!

Девушка-робот вырастает из человечьего яйца. Шок и ужас!

И никого не заботит, что она, может быть, потеряла.

Люди празднуют.

Вон она на экране.

Видите её там? Она поёт. Она танцует.

Правда, она хорошенькая в этом чудном новом платье?

Она — последний товар.

Не отрывайтесь от своих экранов, люди.

Купите её! Купите её! Купите её сейчас!

И… СНЯТО!

Кто-то на коже Нолы заговорил вслух:

— Мне здесь неуютно, Алан. Воспоминания ранят. — Это опять был голос Долли, всё ещё с ней. Ей неразборчиво ответил мужской голос. И теперь снова женский голос в ответ: — Заткнись! Я не могу сбежать от своих чувств.

Нола уставилась в стенной экран.

Сумерки. Внешняя сторона Купола Удовольствий была всё ещё на виду, окружённая камерами и микрофонами. Одетый в шрамы двенадцатилетнего существования, облачённый в мягко подёргивающиеся картины. Софиты и капли дождя заставляли изогнутую поверхность сверкать и сиять. И сейчас внутри можно было наблюдать фигуру Мелиссы — сгусток тёмной материи, стоящий прямо и движущийся, медленно танцуя в ритме, слышимом ей одной. Её лицо показалось более чётким, когда свет изменился и поверхность временно прояснилась, став полупрозрачной. Её черты были иссохшими и бескровными, испещрённые царапинами глаза сфокусировались на каком-то несуществующем предмете вне кадра. Только её виски мерцали цветом парных передатчиков, горящих ярко-красным, мигающих из-за перегрузки.

Медленный наплыв. Одна из рук Мелиссы трогает внутреннюю стену Купола. Её пальцы порождают гало со всплесками жёлтого и зелёного. Прикосновение мыслей, а потом — прочь.

Толпа стояла в едином порыве.

Наблюдая за действием на огромных экранах, поднятых в поле, они двигались в отражённом ритме со своим избранным предметом; они вытянули руки, как Мелисса, их пальцы сжимали воздух, вожделея контакта, друг с другом. Их рты произносили молитвы и нашёптывания. Один или двое осмелились говорить громче, требовать коронации Мелиссы, полноправной и единственной Королевы Подсознательных Удовольствий Нации.

Нола смотрела на людей, связанных воедино. Снова испытывая чувство связи.

Её разум подключился к новому проходу.

Сззссзт…

Она могла слышать блуждание и лепет подсознания. Образы, эмоции, мысли. Строки диалога. Потрескивание синапса, шум в черепе. Персонаж, личность, звук крови, бегущей по венам. Каждый член аудитории был отслежен и измерен. Данные плыли по коже Нолы. Так много мешочков из кожи, в каждом — кости, волосы, вены, мышцы, нервы, зубы и ногти, яйца, органы, кровь, мокроты, сперма, слизь, экскременты, урина, гормоны, мозговое вещество, импульсы, голод, любовь, жажда, ненависть, похоть, нежность, желание, — вся хаотичная сумятица психики, просачивающаяся через очертания плоти, а потом через экран.