— Рассказывайте дальше, — прошептала Нола в ответ.

— Пение птиц, дождь по листьям, по лужам, крики животных, ночные совы, люди, спорящие на скамейках в парке, магнитная катушка плохо настроенных антикварных радио и телевизоров. Я люблю фузы и трески, фоновые звуки. Аналоговый гравий. Однажды я разместил микрофон в теле мёртвой мыши, пока насекомые пожирали её плоть. Жизнь сама по себе, всегда на грани затухания. И вот однажды, одним утром я проснулся в удушливой гостиничной комнате с лежащей рядом обнажённой женщиной, незнакомкой, записывающее оборудование разбросано по простыням. Её тело всё ещё было украшено контактными микрофонами, пятью из них, каждый из которых был прикреплён в месте жизненно важного участка плоти. И даже когда женщина зашевелилась, проснулась, и зашептала, и улыбнулась мне, я думал про себя: Где я, чёрт возьми? Что я собираюсь с этим делать?

Его голос затих.

Нола осознавала все шумы, наполнявшие тишину: скрип деревянной обшивки, дребезжащий смыв туалета ниже по коридору, включение термостата мини-бара. А также, своё тело, работающее на низком ходу: постоянная пелена интерференции, случайные красно-жёлтые прострелы жара, заставляющие кожу потрескивать.

Она попыталась встать и тут же об этом пожалела — её череп озарился светом, выплеснувшимся в мерное серое жужжание. Она с трудом могла собрать мысли. Она поднесла руку к голове, большим и остальными пальцами сжимала виски. Она была выжата.

— С вами всё в порядке?

Мужчина подошёл к ней. Он выглядел неуверенно.

— Ничего.

— Уверены?

— Отойдите от меня.

Нола сражалась со статическими волнами, стараясь их утихомирить. Шумы, эхо. Голоса. Неразборчиво. Она чувствовала, что её зовут, вызывают, и она выдвинулась с ответом, с принадлежностью, наконец, с освобождением от всей этой боли и сомнений, и тогда на неё легли мужские руки, успокаивая. Нола позволила себе быть охраняемой, она снова отдыхала на кровати, теперь шум снизился, исчезая, оставляя её ум пустым, скучающим по дому, расчерченному тенями.

Мужчина отодвинулся.

— Это часто случается?

Нола кивнула.

— Да, но так плохо ещё не было. Какой-то приступ.

Он стоял, глядя на неё, как она допивала свой бренди и просила ещё. Один для неё, один для него.

— Я не знаю, как вас зовут, — сказала она.

— Верно.

— Вы мне скажете?

— А если бы и сказал, Нола, это бы что-то для вас значило?

— Конечно, значило бы.

Молодой человек улыбнулся.

— А через пятнадцать минут мы попрощаемся, и это улетучится из памяти.

— Нет, так произойти не должно.

— Что я могу значить для вас?

— Вы помогли мне.

Он улыбнулся и вытянул сигарету.

— Не возражаете?

Нола покачала головой.

— Хотите одну? — спросил он.

— Можно затяжку-другую.

Он подкурил сигарету, протянул ей. Нола затянулась.

Мужчина наблюдал.

— Хорошо?

Она выдохнула.

— Иисусе, это было так давно.

— Вам идёт.

Они передавали сигарету друг другу.

— Вы кажетесь одинокой, в смысле, для такой знаменитости.

Нола пожала плечами.

— У вас есть бойфренд?

Она засмеялась.

— У меня есть… компаньоны. Я не уверена, что они считаются.

— Почему ж нет?

— О, вы их только иногда видите на фотографиях, в прессе. А там всегда подписано. Что-то вроде: Звезда номер один, Нола Блу, была замечена во второсортном ночном клубе со своим последним «компаньоном», актёром Мартином Финчли. Что-то в таком духе. Нола красуется в компании своего нового партнёра на презентации продукта. И так без конца.

— А какие они, эти парни, в реальности?

— Я не уверена, существуют ли они в самом деле. Как таковые. Их для меня Джордж находит.

— Джордж?

— Джордж Голд. Мой менеджер.

— Ах, да. Знаменитый Джордж. Верно. Вы одна из тех.

— Одна из…

— Одна из тех созданий.

Нола смотрела на него. Холодно.

— Думаю, нам нужно…

— Да?

— Не могли бы вы оставить меня, будьте добры. Мне нужно одеться.

Он затушил сигарету.

— Куда вы собираетесь? — Он опять направился к ней. — Куда вы можете пойти? Есть ли кто-то, по-настоящему способный понять вас? — Он неотрывно смотрел на неё. Она отвернулась. Он подался вперёд, мягко продолжая: — Когда я увидел вас вечером, Нола, через эту дверь. Когда я увидел вашу кожу. О… её сияние. Ваше тело было словно охвачено огнём, картинами и звуками. Энергией.

Она больше не могла отводить взгляд.

— Что я такое? — спросила она.

Его ответ, шёпотом:

— Какая-то хаотическая красота. — Глаза в глаза. — Какая-то непостижимая красота, за пределами формата.

Трепетное мерцание плоти.

Вдруг, по её лицу проплыл образ.

Видео ночного неба. Звёзды, луна, краткая вспышка кометы.

Теперь. Лицо само по себе. Обновляющееся, изменяющееся.

Прошло. Снова чистая кожа.

— О, мой… Это было… — Он не мог подобрать слова. — Это было восхитительно.

— Почему же я? Почему? — спросила Нола.

— Не знаю. Вы избраны.

— Ну почему надо было выбрать меня?

— Это, должно быть, из-за рецептивности, открытости всем каналам.

Нола покачала головой, вздохнула.

Молодой человек слегка отступил.

— Не вы одна страдаете от этого.

Нола смотрела на него.

— Есть и другие. Несколько, разбросанных по всему миру. Россия, Таиланд, Мексика. Так что… вы не одна. Не совсем. И скоро появятся ещё такие, как вы, через месяцы.

— Как я?

Нола чувствовала себя странным образом зачарованной этой мыслью, этой идеей других извне, других сущностях, пылающих теми же потоками и статическими зарядами образов. Если бы ей только удалось найти одного из них, одного или нескольких, взяться с ними за руки, несомненно, это дало бы ей покой.

— Откуда вы это знаете? — спросила она.

— Из эфира. Как-то ночью я взламывал каналы. У меня был волновой комп, настроенный на частоты-призраки, улавливающий сигналы по всему миру, полулегальные станции, посылавшие сообщения, содержавшие информацию, которую правительства стараются держать в тайне.

Нола чувствовала искру воспламенившейся жизни, перерывы между сигналами. Картинки, формируясь и двигаясь под её кожей, жаждали передачи.

— Вы конспиролог? — спросила она.

— Был им, полагаю. Но сейчас правда сидит прямо передо мной.

— Продолжайте.

— И потом я нашёл эту странную программу. Она была спрятана между двумя другими станциями, и едва ли вообще там была, сплошная статика. Я смог расслышать голоса, стремившиеся быть услышанными из шума.

Нола опознала эффект.

— Это был сайт, на который я ни разу не наталкивался. Я притянул и отделил волну, насколько мог, пока голоса не прояснились.

— Они говорили по-английски?

— На всевозможных языках. Некоторые вообще мне неизвестны. Другие же более знакомы. Английский, французский, немецкий. — Он улыбнулся. — И тогда я впервые услышал о сигналах-паразитах.

— А это что такое?

— Помните о переключении Кляйна-Зеккера?

— Да, смутно. Новый транслирующий сигнал?

— Он самый. Его запустили в начале этого года. Бесконечный массив данных в виде фрактальной волны. Кажется, сигнал-паразит является непредвиденным побочным эффектом новой технологии. Разумеется, об этом никто не распространяется.

— И что он делает… этот паразит?

— Это вирусная инфекция, захватывающая человеческую плоть. Но вирус, не относящийся ни к одной органической природе из известных. Возникший из самого эфира.

Нора покачала головой.

— Я бы сказала, что вы псих.

— Несколько дней назад — наверняка.

— Да.

— Я чувствовал то же самое. Но теперь…

Они смотрели друг на друга. Нола что-то такое видела в его глазах, что-то, чего она до сей поры не видела.

И она впервые посмотрела на него как следует.

Возможно, слегка старше, чем ей подумалось вначале.

Чёрные растрёпанные волосы, падающие на его брови, его глубоко посаженные глаза.