— А вы? — к Цзяньюю подошли сразу двое. — Любовный интерес главной героини?

— Эм… — Цзяньюй тяжело выдохнул, — скорее, тот, кто не понимает, что здесь происходит, и хотел бы уже уйти.— Идеальное попадание в роль! Вы же актёры, да? Или блогеры? Или это тайная рекламная съёмка?

Тем временем девушка, которая первой делала «фото», подбежала вновь:— Давайте все вместе! На фоне этого павильона! Только встаньте ближе… вот так… Нет, чуть левее!

— Подождите… — Юншэн начал было протестовать, но тут же осознал, что его слова тонут в буре восторженного щебета.

— В какую-то странную иллюзию мы попали. Нас никто не воспринимает всерьёз… — прошептала Байсюэ.— Нам нужно выбираться отсюда, — тихо добавила Яохань, — они собираются сделать из нас стикеры.— Что это? — спросил Цзяньюй.— Не знаю, но звучит зловеще, — вздохнула она.

Сделав ещё несколько снимков и обсудив вслух, кто из них «точно попадёт в рекомендации», девушки наконец, довольно щебеча, двинулись дальше.

— Ты сохранила?— Конечно! И видео тоже! Я потом смонтирую с музыкой…

Девушки скрылись за поворотом, оставив после себя только запах сладких духов и лёгкое эхо смеха.

Некоторое время группа стояла в молчании.

— Это был… первый раз, когда меня просили написать моё имя на ладони девушки, — Юншэн посмотрел на свои руки. — И я всё ещё не понимаю, что такое «горизонт завален».

— Они так легко… прикасаются. И улыбаются, будто всё это игра, — пробормотала Яохань.

— Это все равно иллюзия, созданная Пустотой, но в этот раз, возможно, она показывает не то, что было, а то, что могло бы быть, — задумчиво произнесла Байсюэ.

Цзяньюй недовольно хмыкнул:— Что ж, если это будущее, то оно очень странное. Не уверен, что хотел бы тут жить. Хотя девушки одеваются…

Яохань наступила ему на ногу

— Ай! Ужасно! Ужасно одеваются!

Байсюэ снова взглянула на табличку над дверью с надписью «Зал Совета».

— Может, нам сто́ит заглянуть внутрь? Посмотрим в архиве, что пишут об этом месте.

Они переглянулись — и, едва заметно кивая друг другу, направились внутрь.

— Когда мы были в снежном лесу и убили зверя, открылся проход сюда. Возможно, здесь нам тоже нужно что-то сделать, чтобы пройти дальше, — рассуждал Юншэн вслух, пока они шли по коридору.

— Только кого, интересно, нам тут нужно убить? — тут же поинтересовался Цзяньюй.

— Не обязательно убить, — отозвалась Байсюэ. — Возможно, испытание будет иного рода. Не всё измеряется силой.

Юншэн повёл их знакомым путём в архив, располагавшийся в том же павильоне, что и зал старейшин. Они прошли к дверям, над которыми парила надпись, выполненная ровными светящимися иероглифами: «Цифровой архив».

— Архив, — указал Цзяньюй. — Мы пришли!

— А что такое «цифровой»? — уточнила Яохань.— Понятия не имею. Но архив остался на месте, — откликнулся Юншэн. — Возможно, если мы поймём, как работает этот мир, найдём выход.

Дверь сама разъехалась в стороны, впуская их внутрь.

Помещение внутри было похоже на библиотеку, только вот…

— А где книги?!

Через прозрачный потолок струился мягкий белый свет. Стены покрывали прямоугольные таблички, похожие на те, что были в руках у девушек, но только намного больше.

— Это… архив? — Яохань подошла ближе, вытянула руку, но колебалась, не решаясь коснуться гладкой поверхности.

— Я хорошо помню, как те девушки пользовались такими маленькими штуковинами, к ним надо прикоснуться, — сказал Юншэн и дотронулся до одной из них.

Свет мигнул, и на поверхности появились иероглифы. Хотя бы они были знакомыми… Они беспорядочно сменялись, пока, словно откликнувшись на невысказанный вслух вопрос, не замерли на строке:

«Закрытие Врат Пустоты»

— Это о нас? Тихо спросил Цзяньюй, наклоняясь ближе.

«Группа неизвестных заклинателей предотвратила открытие Врат. Личности не подтверждены. Предположительно, мифологизированные фигуры. Некоторые считают их персонажами позднесказочной традиции. См. также: Миф о Пяти Заклинателях.»

▶ Читать дальше

— Миф?.. — выдохнула Яохань. — Откуда пять заклинателей, нас же четверо?

Ни одного имени. Ни одной подробности. Лишь холодные датировки, сомнения в подлинности.

«... некая группа заклинателей спасает мир. Это как легенда про Сунь Укуна. Никто точно не знает, откуда взялся этот сюжет — историки спорят до сих пор…»

— Это и есть цена времени. Оно забывает — тихо проговорила Байсюэ, глядя в прозрачную панель.

— Люди забывают, — сказал Юншэн, чуть хрипло.

Юншэн резко провёл рукой по панели, и изображение исчезло.

— Вот, значит, что остаётся, — глухо произнёс он. — В этой реальности получается, что мы остановили Пустоту. Но об этом останется только неправдоподобная легенда, подвергаемая сомнению…

— Всё это время… — произнесла Яохань, её голос дрожал. — Я думала, что наш путь имеет смысл. А оказывается, мы просто «группа неизвестных»? Для мира это не имеет значения?

— Им удобнее думать, что всё произошло как-то само собой — отозвался Цзяньюй, и голос его был неожиданно жёстким.

— Неужели это и есть цена победы? — прошептала Яохань, опустив глаза. — Не важно, что мы сделаем, об этом всё равно забудут?

Наступила пауза.

— Если мы правда остановим Пустоту и мир продолжит жить — этого достаточно, — сказал Юншэн, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

Но внутри всё будто сжималось. Для него, как для хранителя памяти, быть забытым — не просто обидно. Это было всё равно что исчезнуть, потерять себя. Но он не мог позволить этой боли заговорить за него. Он уже прожил слишком много жизней, чтобы путать боль с истиной.

Он повернулся к остальным:

— Яохань, Цзяньюй… скажите, вы ведь пошли с нами не ради того, чтобы о вас написали в исторических трактатах? Вы пришли сюда, потому что верили, что это правильно. Даже если память о нас исчезнет, но мир будет жить — значит, мы сделали своё дело.

Он замолчал на миг, а потом добавил, уже тише:

— Память — это не только слова в хронике. А то, что остаётся в жизнях других. Даже если им неведомо, откуда это пришло.

Байсюэ молча кивнула.

— Ты прав. Мы доведём всё до конца.

Яохань вытерла подступившие было слёзы.

Панель, на которой они только что читали заметки, рассы́палась чёрным пеплом, как и тело зверя в снежном лесу.

На её месте появился новый проход.

Площадь перед Ваньфу Цзинтан выглядела так же, какой они впервые её увидели.

Цзяньюй с подозрением огляделся. Это и правда была та самая площадь. Даже камешки у подножия лестницы лежали на тех же местах — почему-то он их запомнил.

— Мы ведь уже заходили внутрь, — пробормотал он. — Как же теперь оказались снаружи? — После всего, через что мы прошли, ты ещё спрашиваешь? — фыркнула Яохань. — Ты права. Глупый вопрос.

Он выдохнул, стараясь отогнать гнетущее ощущение. После коридора, где пол и потолок менялись местами, после заснеженного леса и зверя Чжи, из груди которого вырастали щупальца, после Школы Пяти Циклов из будущего, которое, возможно, никогда не наступит — уже не имело смысла удивляться. Они снова стояли перед входом в храм, через который уже проходили. Подумаешь!

Байсюэ закрыла глаза, прислушиваясь. — Пустота пыталась нас запутать, но я уверена, что это последняя петля. Если мы пройдём дальше, то сможем добраться до Юэцзиня. И узнаем, получилось ли что-то изменить…

— Здесь так тихо…Юншэн взглянул на небо. Оно было всё такое же тёмное, и тень расползлась уже далеко за пределы города.Интересно, как там остальные?

Он не знал, почему именно сейчас эта мысль пришла ему в голову. Пусть и был богом — пусть и лгал им — но он провёл рядом с ними не просто годы, а жизни. Знал лично всех учителей и знал хоть что-то обо всех учениках. Он ел с ними за одним столом. Защищал их во время испытаний. Помогал учиться тем, кто отставал. Смеялся и спорил с Главой Хэ Чжэнем, который был его другом. Наверное, он слишком много времени провёл среди смертных, чтобы считать себя одним из них. Вот только теперь, когда Пустота почти проникла в мир, он больше не мог быть просто человеком. И что бы ни случилось — он один будет помнить их имена и лица, когда всё исчезнет.