Поначалу они просто вместе проводили время на пляже — Хироши учился серфингу под руководством Кейты, а Мидори рисовала, иногда давая дружеские советы новичку. Затем начались совместные обеды в маленьком кафе на пляже, где они говорили обо всем на свете — от любимых книг до философских вопросов о смысле жизни.

— Я могла бы зарабатывать больше в Токио, — сказала она однажды, когда они сидели на пляже, наблюдая закат, — но разве можно измерить деньгами возможность просыпаться под шум волн и засыпать, глядя на звезды?

Эти слова глубоко отозвались в душе Хироши. Разве не о том же он сам думал в последние дни своей корпоративной карьеры?

Размышления Хироши прервал звук шагов на песке. Он обернулся и увидел приближающуюся Мидори. Она была в простом льняном платье цвета морской волны, ее волосы, обычно собранные в практичный хвост, сегодня свободно падали на плечи. В руках она держала корзину, накрытую клетчатой тканью.

— Надеюсь, ты не ужинал, — улыбнулась она, поднимаясь на веранду. — Я принесла немного онигири и свежих фруктов. И, — она заговорщически понизила голос, — бутылку саке, которую мне прислали родители.

— Ты читаешь мои мысли, — Хироши подвинулся, освобождая место рядом с собой. — Я как раз думал, что вечер слишком хорош, чтобы проводить его в одиночестве.

Мидори села рядом, и Хироши почувствовал легкий аромат жасмина от ее волос. Она начала выкладывать еду из корзины на низкий столик, который Хироши сам сделал из выброшенного морем дерева.

— Кейта сказал, что ты сегодня побил свой рекорд, — сказала она, разливая саке в две маленькие чашки.

— У меня хороший учитель, — улыбнулся Хироши, принимая чашку. — И... мотивация.

Их взгляды встретились на мгновение, и Хироши почувствовал, как теплеет в груди. Это было так не похоже на все его прошлые отношения. В Токио свидания были похожи на деловые встречи — тщательно спланированные, с четкими ожиданиями и часто с оценкой потенциального партнера как "выгодного вложения" в будущее. Здесь же все происходило естественно, как прилив и отлив, как смена дня и ночи.

— За успехи в серфинге, — Мидори подняла чашку. — И за новые начинания.

Они чокнулись, и саке обожгло горло Хироши приятным теплом. Закат догорал, уступая место ранним звездам, а океан продолжал свою вечную песню.

— Ты когда-нибудь скучаешь по своей прошлой жизни? — неожиданно спросила Мидори, глядя на горизонт. — По Токио, офису, всему этому?

Хироши задумался. Это был вопрос, который он часто задавал себе в первые месяцы. Но теперь...

— Иногда я скучаю по людям, — честно ответил он. — По Аяко, моей коллеге, которая всегда умела рассмешить даже в самый тяжелый день. По странной охраннице на первом этаже, которая выращивала кактусы на своем посту и украшала их крошечными шляпками. По таким мелочам... Но по самой работе? По бесконечным совещаниям, отчетам, постоянному стрессу? — он покачал головой. — Нет, не скучаю.

— Понимаю, — Мидори кивнула. — Когда я только переехала сюда из Киото, я тосковала по храмам, по тихим садам, по запаху дерева в нашем старом доме. Но постепенно я поняла, что скучаю не по месту, а по ощущениям, которые оно дарило. И можно найти эти ощущения в новом месте, просто в другой форме.

Хироши посмотрел на нее с новым интересом. Она так точно выразила то, что он сам чувствовал, но не мог сформулировать.

— Да, именно так, — согласился он. — В Токио у меня были друзья, но наши отношения всегда строились вокруг работы. Мы встречались, чтобы обсудить новый проект, пожаловаться на начальство, отпраздновать повышение... Но редко просто чтобы быть вместе, наслаждаться моментом.

— Как мы сейчас? — Мидори улыбнулась, и ее золотистые глаза в свете зажженных свечей казались почти янтарными.

— Как мы сейчас, — эхом отозвался Хироши, чувствуя, как его сердце начинает биться чуть быстрее.

Они ели онигири и свежие фрукты, говорили о своих мечтах и страхах, о книгах и фильмах, о местах, где хотели бы побывать. Мидори рассказала о своем проекте — серии картин, отражающих различные состояния океана в разное время суток. Хироши поделился своими мыслями о том, чтобы написать книгу о своем опыте ухода из корпоративного мира и поиске нового пути.

— Ты должен это сделать, — Мидори оживилась. — Многие люди чувствуют себя запертыми в жизни, которую не выбирали. Твоя история могла бы вдохновить их.

— Ты правда так думаешь? — Хироши был тронут ее верой в него.

— Конечно! — она коснулась его руки своей. — У тебя есть дар рассказчика. Когда ты говоришь о своем опыте, я могу почти видеть и чувствовать то, через что ты прошел.

Ее рука была теплой и немного шершавой от постоянной работы с красками и морской воды. Такая настоящая, такая живая.

Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и пляж погрузился в мягкую темноту, нарушаемую только светом звезд и редкими огнями рыбацких лодок вдалеке. Мидори достала из корзины небольшой фонарик и зажгла его, создавая уютный круг света вокруг них.

— Знаешь, — сказала она, подливая еще саке, — когда Кейта впервые рассказал мне о тебе, я подумала, что ты будешь типичным токийским парнем — зажатым, все время проверяющим телефон, говорящим только о работе. Я рада, что ошибалась.

— А я не типичный токийский парень? — Хироши усмехнулся, вспомнив, каким он был всего несколько месяцев назад.

— Может, и был когда-то, — Мидори пожала плечами. — Но теперь ты больше похож на человека, который нашел свой путь домой после долгого блуждания. Ты выглядишь... настоящим.

Ее слова тронули что-то глубоко внутри него. "Настоящий" — это было именно то, что он чувствовал здесь, у океана, в обществе людей, которые принимали его таким, какой он есть, без масок и притворства.

— Спасибо, — тихо сказал он. — Это много для меня значит.

Мидори улыбнулась и неожиданно встала.

— Пойдем, — она протянула ему руку. — Хочу показать тебе что-то.

Хироши взял ее руку и поднялся. Они спустились с веранды на песок, который все еще хранил тепло дневного солнца. Мидори повела его вдоль кромки воды, где мягкие волны лизали берег, оставляя на песке кружевные узоры.

— Куда мы идем? — спросил Хироши, наслаждаясь ощущением ее руки в своей.

— Увидишь, — загадочно ответила она. — Это особенное место.

Они шли в приятной тишине около десяти минут, пока не достигли небольшой скалистой бухты, скрытой от основного пляжа выступом берега. Здесь песок был белее, мельче, а вода у берега светилась слабым голубоватым светом.

— Это... — Хироши замер, очарованный зрелищем.

— Биолюминесцентный планктон, — Мидори улыбнулась его удивлению. — Он появляется здесь в определенные ночи, обычно после особенно теплых дней. Я случайно обнаружила это место во время одной из своих ночных прогулок.

Она отпустила его руку и подошла к самой кромке воды. Зачерпнув воду ладонью, она показала, как крошечные светящиеся организмы переливаются на ее коже.

— Это потрясающе, — выдохнул Хироши, присоединяясь к ней.

Он опустил руку в воду, и та засветилась вокруг его пальцев, словно жидкие звезды. Хироши засмеялся, как ребенок, впервые увидевший что-то волшебное.

— Я рисовала это место много раз, — сказала Мидори, наблюдая за его восторгом. — Но никогда не могла передать на холсте его настоящую красоту. Некоторые вещи нужно просто пережить.

Хироши посмотрел на нее. В мягком свете биолюминесценции ее лицо казалось нереальным, словно она сама была частью этого волшебства. Повинуясь внезапному порыву, он наклонился и поцеловал ее.

Ее губы были мягкими, с легким привкусом саке и соли. Мидори на мгновение замерла, а затем ответила на поцелуй, обвивая руками его шею. Время, казалось, остановилось, и существовали только они двое, окруженные светящимся морем и звездным небом.

Когда они наконец отстранились друг от друга, Мидори улыбнулась — той особенной улыбкой, которую Хироши никогда раньше не видел.

— Я давно хотела это сделать, — призналась она.