С этими словами Александр просто разжал руку, и не ожидавший этого шпион плюхнулся на задницу. Все. Оставалось лишь повернуться и спокойно возвращаться к кораблям. Задание можно считать выполненным. То, что русские имеют достаточно сил, дабы снести любой японский город, продемонстрировано. И у японцев просто нет сил им хоть как-то помешать[181]. Показано, что русские физически невероятно сильны. Для примитивных народов это многое значит. Ну и, конечно, демонстрация того, что русские могут наплевать на запреты и ничего им за это не будет, тоже проведена. В такой ситуации любви к наглецам не прибавится, но зато будет понимание того, что с ними связываться чересчур опасно. Это лучше всяких бумаг удержит японцев и от нарушения договора, и от попыток влезть в чужой конфликт.
Еще и голландцев слегка пугнул… Будем надеяться, дипломаты потом не убьют его за столь демонстративное игнорирование протокола. Но надо было, обязательно. А то совсем тут уверились, что нейтральный статус их защитит. С такими убеждениями один шаг до того, чтобы поверить в свою исключительность, а затем уже и безнаказанность. Нет уж, пускай увидят перед носом литой русский кулак – тогда, глядишь, поймут, что, когда дерутся великаны, карликам лучше сидеть тихонечко, словно мыши под веником. И всем хорошо, и для здоровья полезно. России еще один полноценный фронт не нужен.
От этих мыслей его оторвал дробный стук, будто копытами кто-то брякал. Александр удивленно обернулся и увидел того самого чиновника. Вот только сейчас японец был хорошо одет, с мечами… А на ногах сандалии, причем деревянные и непонятной формы. Вот они-то и громыхали, как могли. Шел самурай вроде бы и спокойно-вальяжным шагом, но притом очень быстро, легко нагоняя русских.
Догнал. Обошел, встал на пути. Поклонился. Затем что-то заговорил на своем языке, сообразил, что его не понимают, и перешел на английский. Правда, в этот раз понять его было сложнее, чем вчера. Тогда он говорил медленнее, подбирая слова, а в этот раз «частил». Но все же понять было можно, и у Верховцева от услышанного глаза на лоб полезли.
Если отбросить маловажные подробности, то у самурая к Верховцеву были претензии. Оказывается, притащив к нему пленного, тот чиновника смертельно оскорбил. Согласно принятому в этих краях кодексу чести, название которого тут же вылетело у Александра из головы, подобное смывается исключительно кровью. А потому этот умник решил вызвать Александра на поединок. Оригинально.
Опыт дуэлей у Верховцева был маленький и негативный. Однако человек так просит, что просто невозможно отказать ему в этой мелочи. Опять же, местные обычаи не требовали ритуальных танцев секундантов, которые должны обговорить все условия. Оружие то, что при себе, здесь и сейчас… Что же, тогда приступим!
Вокруг мгновенно собралась толпа. Причем если сопровождавшие Александра матросы просто стояли за его спиной, оживленно переговариваясь и споря, как далеко улетит японец, если ему дать пинка, то местные вели себя… интересно. Они вроде бы не задерживались, старательно отводили взгляд и в то же время как-то ухитрялись не покидать облюбованную для дуэли небольшую площадь, искоса наблюдая за происходящим.
Стоит признать, более всего Александра волновали стоящие вокруг дома. Как бы не разворотить что-нибудь случайно, уж слишком близко стоят и хлипко выглядят. Впрочем, черт с ними. Глядя на то, как противник, сбросив неудобную обувь, извлекает свой меч, довольно длинный и слегка изогнутый, и, взяв его почему-то двумя руками, становится в непривычную стойку, держа клинок у плеча вертикально, Александр вздохнул, одним движением сбросил мешающий движению китель и извлек саблю. Несколько раз взмахнул ею, разминаясь. Трофейный клинок, ставший за год использования привычным, со свистом рассек воздух. Оставалось встать в классическую европейскую фехтовальную стойку и приготовиться встретить островитянина как положено.
Откровенно говоря, свои силы он оценивал трезво. Особыми достоинствами не блистал, но тем, кто ходит на пиратских кораблях, чья основная тактика – абордаж, учиться драться приходится постоянно. Хотя бы для того, чтобы остаться в живых. Саблей, ножом, любым подручным предметом и даже голыми руками. Александр тоже учился при каждом удобном случае и очень многое усвоил. Особенно пока Куропаткин был на флагмане. В том числе и осторожное отношение к врагу.
Сейчас не пугала, но настораживала абсолютно незнакомая стойка японца. И потому он не спешил. В конце концов, это же его вызвали. Вот пускай теперь кому надо, тот и начинает.
Японец некоторое время продолжал стоять в прежней стойке, но, очевидно, сообразил, что так может продолжаться до бесконечности. А продолжать стоять – значит, даром терять силы. Поэтому он ринулся вперед, совершенно неожиданно, воздев меч над головой и быстро-быстро перебирая ногами.
Будь расстояние между поединщиками чуть меньше, у него все бы получилось. Шажки были совсем мелкие, но вот их частота и, закономерно, скорость движения впечатляли. Но – самую малость не успел…
Стоять на месте, если ты не в строю – прямая дорога на тот свет. Куропаткин в таких вещах разбирался и ученикам своим знания вдалбливал максимально доходчиво, награждая за ошибки ударом сабли плашмя по ягодицам. После двух-трех ударов самый ленивый начинал понимать, что ошибки чреваты и учиться надо со всем рвением. Стоит признать, это неплохо помогало.
Александр ушел в сторону, уклоняясь от сильного рубящего удара. Тут же блокировал второй, на сей раз по корпусу, горизонтальный. Разорвал дистанцию, угрожая противнику саблей. И все вернулось на круги своя.
В свалке и рубящие, и колющие, и режущие удары равно применимы, все зависит от конкретной, меняющейся каждое мгновение ситуации. Но в поединке один на один острие сильнее лезвия. А то, как размахивал своим мечом японец, более всего напоминало нечто средневековое. Устаревшее лет этак триста назад[182].
Бой моментально свелся к тому, что японец пытался приблизиться и рубануть, но каждый раз колющие удары саблей в лицо и грудь заставляли его отшатнуться. Александр несколько раз осадил его наступательный порыв, но, видя, что самурай не унимается, плюнул и сделал выпад чуть дальше обычного. И на этом бой, в принципе, закончился.
Ну, вот и все, подумал Верховцев, глядя на скорчившееся у ног тело. Куропаткин учил его хорошо… В душе ничего не шевельнулось – японец сам решил полезть в драку и сам виноват в случившемся. Думать надо было. Александр поднял меч убитого – трофей дело святое, повернулся и зашагал в сторону порта. У него было много дел – утром выходить в море, и пусть его люди знают свои обязанности до тонкостей, ответственность все равно на командире. И потому любоваться на очередной труп у него просто не было времени. Слишком уж незапоминающаяся деталь пейзажа. Сколько их было – и сколько еще будет…
Вечером к нему вновь прибыли голландцы. Поздравили Александра с тем, что он выжил – дотянись до него японец, порубил бы в лапшу. Мечи у них отменные… В последнем, впрочем, Александр и сам убедился, потрогав лезвие трофея и тут же порезавшись. Как пояснил Купман, сталь у японского оружия бывает всякая, а вот точить его до немыслимой остроты они просто обожают. Заодно посоветовал русскому другу побыстрее отправиться в плавание. А то неизвестно, как власти отреагируют на поединок.
Александр поблагодарил гостей за предупреждение и сообщил, что в любом случае намерен покинуть Нагасаки в самое ближайшее время. Ибо – что он забыл в этой дыре? После этого они распили привезенную голландцами с собой бутылочку сакэ[183]… Гадость жуткая! Правда, как Александру пояснили, пить это вино надо подогретым.
Этого сакэ Александр, подумав, закупил целый ящик – вернутся в Россию, будет презентовать его в качестве заморской экзотики. Ну а утром, не дожидаясь, когда японцы начнут ритуальные восточные телодвижения, эскадра покинула порт. Впереди ее ждал океан.
