— Ты где был, на…?!! — начал я с простого вопроса — «воскресшему» Циркачу.

— Не добрался до резерва, после контрудара. Выложился, как в месячном загуле по… Короче, высосало из меня все до капельки! А потом… плыву я, значит, в нереальности, сил набираюсь потихоньку… А тут… реально, кстати, тут — в этих казематах — слышу крик астрально-девичий.

— Че ты гонишь! Не слышал я никаких криков! И царевну с Асей — не услышать!

— Так я ж на Сути Печати Воды и плыл, типа. А у тебя — слышимость была похуже, — пояснил мне засранец. — А кричала — суккуба, из лаборатории местных уродов. Я ей пленяющие печати благородно помог ослабить, а она мне показала, наконец-то, как хвостик в татуировку…

Полный абзац! Миссия с хвостиками выполнена! Придушу!

— Ты рад?!! Да?!! Сволочь! Сдох же! Влез в Аспекты?!! Пусть мир сгорит, пусть погибнет мой род, но ты-и-и-и… верен своей бредовой идее!! — злобно проконвульсировала сидхе с пола.

Мы все уже выпали в обычное пространство и сида билась в мелких судорогах на каменном полу.

— Будет лучше, если мы, ритуалом очищения, уберем у Дины все воспоминания, вплоть до встречи с… с изначальным «Я», — заботливо предложил гадский гад Подушка. — Она важна для своего народа. А сидхе… как я и говорил, нужны для Равновесия.

— Конечно-конечно! Только тут пара вопросиков мелких имеется…

— Мы с Диной — встречались. Но, к сожалению, по-разному смотрели на будущее людей, магов и сидхе. Я пожертвовал частью души, чтобы открыть Грань и сделать ее присутствие в нашей реальности — постоянным. Миру нужна была «прививка» от потустороннего эфира. Благодаря этому — стало больше магов, а человечество уже не вырезалось под чистую — на пиках Грани. Сидхе — да, немного потеряли свои позиции. Но должны не меня винить, а свои замшелые традиции…

— А что «твоя» Дина говорила про Аспекта?!! У нас же только пять Печатей! Что ты еще мне «не договорил»⁈

— Извини, но этот Путь, в этом мире, еще никто не проходил. Инструкций у меня под рукой не было. Я обещал все рассказать — по мере твоего развития, хотя и сейчас… рановато. «Печати» — это не что-то внешнее. Это… скорее, раскрытия глубинных свойств души. Первая «Печать» — Сознание, Ментал. Это — ты сам, твое воплощение в физической реальности. Вторая «Печать» — «проснулась» когда ты тонул в омуте. Это «связь» Души с… Мирозданием. Можно назвать меня — «носителем» этой Печати «Надсознания»…

— Так я, мать его, Аспект теперь?

— Не, Аспект Равновесия — так не матерится. И миру пока хватает того, что имеется…

Ладно, примем, для начала. Как именно нужно матюкаться Аспекту — сейчас не важно. Особенно, когда через пару стенок — толпа одних тварей с другими рубится и домой надо валить. Но с «обновлением» души Дины, у моей «личной» Печати возникла пара интересных идей. Ага, чтобы одна старая ж…а не скучала! Точку «отката» памяти — выберу я сам!

«Кшаматэ, канта!» из моего видения в белом городе — означало что-то вроде «прости, милая!» Вот и будешь, Подушкенция, прощение отрабатывать! А то довел Дину до… Мирддина. А мне — бегай, с сидовскими «уголовниками» разбирайся!

Я изъял нефритовую ловушку у Дины и «вытащил» в нашу реальность взъерошенно-ошеломленных Асию и Велину.

— Маркграф?!! Смород?!!

— Леди, все уже почти совсем хорошо! Сейчас — я только еще одной леди немного помогу…

— Ибо — другого нет у нас Пути! — заключил довольный Циркач.

Выдержка из закрытого пособия по медитативным практикам за авторством Его Высокопревосходительства Магистра-Паладина Ордена Равновесия (далее — список владетельных титулов на две страницы!) Сморода Калиномостовского-Загранина.

Уровень доступа для курсантов и рыцарей Ордена:

Целительские практики стихии Воды: не ниже 7 уровня.

Техники укрепления тела: не ниже 8 уровня.

Психологическая устойчивость: не ниже 13 уровня.

Сданный зачет по курсу «Тантрического боевого и прочих искусств».

Приписка от Кастеляна Ордена:

«…и 300 часов подтвержденной практики на огородах Ордена!»

…Соратники! Путь Равновесия — непрост. И у каждого паладина он будет своим, особенным. Вот, для меня, к примеру, Равновесие — начинается с… ушек!

Бежевато-черные и пушистые — уравновешиваются пушистыми черными, с рыжинкой.

Округлые, нежно-розовые, под платиново-блондинистыми прядями — уравновешиваются такими же, но под блондинисто-золотыми…

Заостренно-вытянутые и, как оказалось, очень-очень чувствительные — уравновешиваются…

Валентина проснулась как будильник, без причины – внезапно, резко и с полным ощущением, что кто—то только что стянул с неё одеяло души. Внутри головы будто кто—то прошёлся влажной перчаткой по внутренним складкам мозга: не больно, но возмутительно интимно. Сон, из которого её выдернули, не запомнился – осталась лишь смазанная тень чего—то тревожного, как будто она подписывала договор на чужом языке, а теперь кто—то начал требовать исполнения пунктов.

Комната была знакомой до отвращения: серые стены, серый потолок, серый свет ночника, который зачем—то продолжал светить даже ночью, – всё было слишком на своих местах. Как если бы кто—то пересобрал её реальность, стараясь сохранить общий контур, но не удержался и чуть сдвинул каждый предмет влево. Вот кресло, что всегда стояло у стены, теперь будто повернулось к ней спиной. Тумбочка с увлажняющим кремом смотрела осуждающе. Даже часы тикали не в такт с её сердцем, а в своём, особо раздражающем ритме.

Валентина резко села в кровати и провела рукой по волосам. Идеально гладкий хвост был на месте – гель не подвёл. Волосы не выбились, не свернулись, не проявили характера, как и положено приличной причёске. Но эта безупречная укладка почему—то вывела её из себя. Всё в ней кричало: «Спокойствие, только спокойствие», а внутри уже стучали кастрюлями паника, раздражение и лёгкая обида на жизнь.

Сердце билось быстро, как будто хотело уволиться с должности. Она попыталась вдохнуть медленно, как учили на йоге, которую она посещала дважды в две тысячи восемнадцатом году и оба раза ненавидела. Вдох не получился – воздух показался густым, как суп на плохом бульоне.

– Это стресс, – прошептала она самой себе, стараясь говорить строго, по—учительски. – Ничего страшного. Стресс. Переработка. Работаешь ты много. Всё логично.

Валентина даже кивнула в темноту, словно одобряла собственную версию происходящего. Выговор от начальника на прошлой неделе, новая сотрудница с сиськами, которые вызывают зависть у божьих коровок, и неудачный салат в обед, после которого она чуть не написала жалобу в Роспотребнадзор – всё складывалось в аккуратную стопку объяснений. Никакой мистики. Просто нервы.

Но чувство в голове не исчезало. Оно будто притаилось где—то за ухом, как настойчивый попутчик, с которым не хочешь разговаривать, но он всё равно смотрит и ждёт.

Валентина замерла. Обычно, если притвориться, что ничего нет, оно и правда исчезает. Это как с коллегами: делаешь вид, что не замечаешь их «доброе утро», и через пару недель они перестают его говорить.

Она зарылась в одеяло, натянула его до подбородка, зажмурилась и мысленно начала повторять: «Ничего нет. Это просто сон. Это гормоны. Я не ела после шести». В какой—то момент ей показалось, что внутри головы шевельнулась мысль, но не её – как чужая нога под одеялом, хотя в кровати вроде бы никто больше не лежал.

С затаённой тревогой Валентина снова приоткрыла глаза. Тени на стене выглядели иначе. Нет, не страшно. Просто стена немного покосилась, наверное, от сырости. Надо будет написать в управляющую компанию. Или нет. Лучше в прокуратуру. Пусть разбираются, почему у неё ночью ощущение, что жизнь слегка развинчена.