Впрочем, он толком и не знал ничего. Лишь то, что его пароход был всего две недели как приобретен в Соединенных Штатах и там же на скорую руку вооружен[145]. Сам факт такой покупки Британией говорил о многом. Все же эта страна вполне заслуженно носила славу не только родины отличных моряков. Это и не удивительно, все же тамошние женщины славятся красотой, а кухня изысканностью так, что любой нормальный мужчина уплывет от них на край света.
Куда важнее, что Британия обладала еще и самыми крупными и многочисленными верфями в мире. Похоже, все же действия русских моряков дали, наконец, эффект, и теперь британцам приходилось в спешке закупать где попало и что попало, лишь бы хоть чем-то заткнуть дыру в обороне. Последнее радовало несказанно, а тот факт, что вроде бы дружески настроенные янки продали корабли (а «Ванкувер» был не один) британцам, ничуть не удивлял. Ничего личного, просто бизнес, а он у американцев всегда был на первом месте.
Итак, побережье Канады патрулируется. Это плохо. Для патрулирования используется откровенное барахло – это уже хорошо. Больше англичанин ничего не знал, а может, просто скрывал. Зато сидел с такой надменной рожей, что хотелось дать ему в морду, и Верховцев с трудом подавил сие насквозь перспективное и, в общем-то, законное желание. Вместо этого он приказал неумехе, загубившему свой корабль (от таких слов английского капитана передернуло, но возражать он не рискнул, ибо любое мнение, высказанное во время протирания револьвера, звучит максимально убедительно), убираться на все четыре стороны. Что тот и сделал, не став лишний раз испытывать судьбу. И наиболее ценным трофеем стала не небольшая, можно сказать, почти нищая корабельная касса, а карты и лоции этих мест, очень тщательно и качественно выполненные. В будущем пригодятся, не самому Верховцеву, так наверняка тем, кто придет за ним.
В тот же вечер совет капитанов единогласно постановил: надо идти в Россию. Продолжать движение вдоль побережья Канады к Аляске выглядело абсолютно бесперспективным. Здесь просто не было достойных целей для такой эскадры. А вот пересечь океан, пополнить команды в русских поселениях на Дальнем Востоке и обрушиться всей мощью на британские колонии выглядело куда более интересным. Сам переход, разумеется, не самое легкое предприятие, но русских такие уже давно не пугали. Обогнув половину земного шара, сложно испытывать пиетет перед сложным, но все же достаточно обычным переходом. Тем более что русские ходили в этих водах уже не раз, да и кругосветных путешествий хватало[146]. Справятся, куда денутся.
Прежде чем идти через океан, следовало дать отдых экипажу. Ну и лишний раз очистить днище тоже стоило – обрастание в сравнительно теплых водах до безобразия сильное, а когда пригодятся лишние пол-узла – предсказать сложно. Но, с другой стороны, заниматься кренингованием[147] – дело муторное и долгое. Опять же, людям вместо отдыха придется жилы рвать. Непорядок, в общем, поэтому было решено использовать другой способ.
Найдя удобное место для стоянки, корабли на несколько дней завели в устье реки, в пресную воду. Морские организмы в ней, что характерно, чувствовали себя паршиво и довольно быстро погибали. Не все погибали и не все отваливались, но в любом случае это лучше, чем ничего. Да и, на самом деле, не столь много их было – что британцы, что французы обшивали подводную часть медными листами. Это не совсем предотвращало, но заметно уменьшало ее обрастание. Так что подчистится – и ладно. Правда, на освободившееся место тут же начнут пристраиваться уже речные обитатели, но они вымрут в океанской соли еще быстрее, не успев создать кораблю заметных проблем.
Итак, корабли чистились, а команды расположились на берегу, предавшись блаженному ничегонеделанью. Ну, как ничегонеделанью… В этих богом забытых местах зверья было столько, что даже у видавших виды охотников-северян это вызвало некоторую оторопь. Река, полная рыбы… Впрочем, здесь ничего особенного, в России не хуже, а как бы не наоборот. Тем не менее грешно было не воспользоваться моментом, а потому работа закипела.
Охотничьи команды работали столь рьяно, что зверья в первый же день набили целую гору. Да и рыбы наловили изрядно. Александр, увидев это, за голову схватился, но моряки, народ опытный, тут же принялись за разделку туш, а дальше соление, копчение… Запахи над берегом поплыли такие, что рот сам собой заполнялся слюной. Их перебивало разве что осознание того, что всем этим придется долго питаться во время перехода. Ну и еще не менее вкусный запах, исходящий от котлов, в которых готовился ужин. Свежатина – она и есть свежатина. И не зря говорят, что самые лучшие повара – мужчины. А самые лучшие поварихи – женщины.
Нет, конечно, «завтрак съешь сам, обед подели с другом, а ужин отдай врагу», тут великий полководец[148] был прав. Но в ситуации вроде нынешней все приемы пищи неумолимо превращаются в завтраки… Словом, кушали много и хорошо, старательно отъедаясь впрок.
Ну а сам Александр смог уйти в лес только на третий день. Все же поразительно, сколько дел у капитана и насколько их больше у командующего эскадрой. Причем на берегу число вопросов, для решения которых необходимо присутствие командира, возрастает кратно. А при отсутствии нормального штаба, которому хотя бы часть вопросов можно передоверить, тем более.
Но и сидеть сиднем уже надоело до чертиков. Все же молодость – это время, когда очень сложно постоянно заниматься рутиной, и даже бешеный темп не всегда спасает от необходимости хоть немного изменить жизнь. А потому, дождавшись, когда первостепенные вопросы, наконец, решатся, он раскидал дела, загрузив всех, кого можно и нельзя, после чего, вооружившись карабином, рванул в лес, дабы хоть немного перевести дух.
Откровенно говоря, Верховцев никогда не был большим любителем охоты. Побродить с ружьем по лесу… Ну, как же без этого, практически любой дворянин хоть несколько раз да занимался этим. Тем более дворянин провинциальный, где из всех развлечений – выпивка да ба… пардон, женщины. Так что и на речку, и в лес дворянские недоросли мотались чуть не с пеленок. И неудивительно, что толк в этом он понимал, вот только в дело всей жизни, как некоторые, превращать не собирался. А потому и шел больше для того, чтобы оглядеться.
Стоило признать, места здесь и впрямь были красивейшие. Похожие на Россию – и в то же время совсем другие. Одни голубые ели чего стоили! Правда, встречались они очень редко, но все равно на привыкшего к традиционным зеленым растениям офицера производили странное, почти инфернальное впечатление. Притом, что это – так, одно из многих отличий.
А вот зверье продемонстрировало недюжинный ум. Если на первый-второй день после их прибытия они совершенно не боялись человека и буквально сами лезли под выстрел, то сейчас уже старательно обходили его стороной. Конечно, от пули расстояние, на которое отбегали те же олени, не спасет, но все же, все же… Показательный результат, как ни крути.
Как ни странно, это практически не расстраивало Верховцева. Тем более что лес был свежий, будто только что вымытый. Оно и неудивительно, снег в этих краях сошел совсем недавно. Куда больше его сначала раздражало то, что совсем уж в одиночку ходить не получалось. Двое матросов при оружии следовали за командиром на почтительном и в то же время не мешающим немедленно оказаться рядом с ним расстоянии. Гребешков расстарался. Все же тот факт, что ныне он командовал боевым кораблем, не отменял его принадлежность к рыцарям плаща и кинжала. Вот и бдел, работа у человека такая. А с другой стороны, понять его можно со всех точек зрения. Если случится что-то с командиром, лучше ни для кого не станет, это уж точно.
И потом, скоро Александр привык к идущей за ним парочке и перестал обращать на нее внимание. А потом и вовсе плюнул и, садясь на здоровенный выворотень, махнул им рукой:
