Зато если будет увеличена стоимость страховки, то все пойдет по цепочке. Увеличится стоимость перевозки, соответственно, товары придется продавать по более высокой цене, а это стукнет по британской экономике. Не то чтобы сильно – так ведь и Москва не сразу строилась! А учитывая, что война – это деньги, деньги и еще раз деньги, то их комариный укус может оказаться для британцев куда как болезненным. Все это притом, что грузы отсюда вряд ли идут непосредственно в саму Британию – далеко. Скорее уж, по каким-то ее колониям, а значит, то, что они дойдут до адресата, обстановку на фронтах не улучшит в принципе.

В общем, убедил. После этого к столу позвали американца и сообщили ему о своем решении. Тот аж икнул от возмущения. Одно дело – соглядатай, к такому он был готов. Русские, конечно, не всегда понимают нюансы цивилизованной жизни, однако дураками их точно не назовешь. И совсем другое дело, когда тот же человек будет сидеть среди них, участвовать в принятии решений… Пришлось объяснить ему, что иначе русские просто уйдут, и причем сделать это могут вполне демонстративно. Тогда вся операция, а вместе с ней и лишняя прибыль накроются медным тазом. После этого американец посмотрел на Матвеева (говорил Верховцев, но кто родил саму идею, он понял сразу) еще более уважительно, чем раньше, и попросил время на то, чтобы переговорить со своими доверителями. Естественно, ему это время великодушно дали.

Споры продолжались два дня, причем как минимум финальная четверть велась исключительно из любви к искусству, под ром с хорошей закуской. Все уже было решено. И требования русских американская сторона признала имеющими необходимый вес. Так что в порт вместе с переговорщиками отбыл один из помощников Матвеева, пузатый мужик, так и не сбросивший сало за время перехода. Что, впрочем, не мешало ему ни стрелять, ни драться, ни умело вести бухгалтерию.

С ним же отправились еще несколько человек, в основном из раненых, которым предстояло несколько позже, сразу после окончания лечения, заняться обеспечением охраны нового актива. Ибо возникали серьезные опасения, что американцы взбрыкнут сразу же, как поймут, что у них тихой сапой отжимают активы. А так и будет, Матвеев Александру это клятвенно обещал. Потому что упускать прибыль, которая сама плывет в руки, почтенный русский купец любил не больше махрового еврея.

А перед самым отправлением у Александра состоялся разговор с пассажирами. Гордон с семьей решили остаться здесь – достаточно цивилизованная страна на задворках мира отставного майора вполне устраивала. И сейчас они, собрав вещи, ожидали, когда «Эвридика» пришвартуется к борту флагмана, дабы перебраться на нее без лишних усилий. В принципе, это делалось не для них – переговорщики, с трудом отходя от русского гостеприимства, с ужасом смотрели на болтающуюся на океанской зыби шлюпку, и потому для их комфорта решили пришвартовать фрегат прямо к борту «Миранды». Выказать уважение, так сказать. Ну и пассажирам будет удобнее…

Меньше всех хотел сходить на берег Гордон-младший. Парнишка уже привык к жизни юнги и вполне хорошо прижился в команде. Но – увы, против воли отца не попрешь. Так что единственное, чем Александр смог подсластить пилюлю, это сообщить Бернарду о том, что ему положена доля в добыче – как ни крути, а в момент захвата торговых кораблей он был членом экипажа. Так что мальчишка получил неплохую порцию звонких монет и теперь смотрел на корабль с еще большей тоской. Александр же подошел, тронул его отца за плечо и отозвал в сторону для приватного разговора.

– Аласдэн, скажите, что вы планируете делать после того, как окажетесь на берегу? – просто и без обиняков спросил Верховцев.

Шотландец невозмутимо пожал плечами:

– Еще не знаю. Но человек с головой на плечах и не боящийся работы не пропадет. Может, подамся в фермеры, а может, завербуюсь в местную армию.

– В таком случае у меня есть к вам предложение. Что вы думаете о том, чтобы составить компанию нашим людям?

– Мне кажется, они справятся и без меня. К господину Матвееву я испытываю глубокое уважение – так, как он, жонглировать финансами, оставаясь на коне, мало кто может.

– Тут не поспоришь, – кивнул Верховцев. – Но есть один нюанс. Эта страна населена выходцами из Европы, включая ваш остров. Мы тут чужие, русские везде, кроме своей страны, чужие. А вы – свои. И это открывает массу возможностей. Ну и, плюс, вы несколько лучше нас знаете традиции своих пусть бывших, но соотечественников, и обмануть вас будет сложнее.

Обсуждение продолжалось минут пять и закончилось скрепленной рукопожатием договоренностью. Гордон, перебираясь на «Эвридику», был уже в ранге советника их представителя с долей от прибыли и небольшим, но достойным постоянным жалованьем. А позже, когда фрегат уже двинулся в сторону порта, Гребешков спросил у командира:

– Но зачем? Справились бы и сами.

– Ты знаешь… Жалко мне их, Иваныч. Просто жалко. Нормальные ведь люди, просто им не повезло. А когда вытаскиваешь один раз, как-то не по-человечески бросать.

– Добрый ты, – усмехнулся Гребешков. – Наверное, это хорошо…

Вода в океане была теплой, даже летящие в лицо брызги не раздражали. Впрочем, Александр поймал себя на мысли, что вообще не помнит, когда в последний раз испытывал по этому поводу раздражение. В самом деле, подобная мелочь уже давно стала настолько привычной, что проходила мимо сознания.

Да и вообще, он привык к морю настолько, что, будучи в портах, иной раз чувствовал себя даже несколько неуютно. На мостике-то все ясно: вокруг – океан, под ногами – палуба, за спиной – товарищи, а впереди – враги. И, опять же, четкое понимание: океан уважать, корабль беречь, своих людей защищать, а врагов топить, да так, чтоб Посейдон недонырнул. А на берегу?..

Мало того, что вместо чистого ветра миазмы города, под ногами не отдраенная добела палуба, а заплеванная мостовая, так ведь еще и непонятно, откуда ждать удара. На берегу, особенно в чужих портах, любой может оказаться врагом, а уж плюнуть в спину запросто способен каждый второй, не считая каждого первого. В общем, нет уж, нет уж. Пока не вернутся домой, на берегу надо бывать поменьше и ходить с оглядкой. А многоопытный Гребешков, которому Александр как-то рассказал о своих выводах, хмыкнул понимающе и намекнул, что дома врагов тоже может оказаться в избытке. Поменьше, конечно, чем в этих водах, однако все равно больше, чем хотелось бы.

Да и черт с ними! Александр отмахнулся от неприятно зудящих мыслей и, уже привычно, стал вспоминать, раскладывая по полочкам, события последних дней. Не такие уж и дурные, если вдуматься.

Операция по перехвату кораблей прошла как по маслу. С берега своевременно предупреждали, что за корабль и куда выходит, оставалось лишь брать их на абордаж. Правда, все это происходило в территориальных водах Соединенных Штатов, что являлось злостным нарушением всех законов и обычаев, но, во-первых, когда это великие державы обращали внимание на протесты мелочи? А во-вторых, и протестов-то не было, ибо американцы мало того, что относились к русским лояльно, так еще и были сейчас с ними в сговоре.

Нет, в самом-то деле, смешно предположить, что происходящее было частной инициативой страховых компаний. Кто-то там, наверху, делал на происходящем деньги, а страховщики так, урывали свой кус. И протесты, конечно, будут, но когда-нибудь потом, задним числом и совершенно неубедительные.

Единственный минус – тут же продать корабли невозможно было в принципе. Весело было бы, если корабль утром выходил из порта, а к вечеру его туда же пригоняли совсем другие люди, чтобы продать. Слишком много ненужных вопросов… Впрочем, это беда поправимая. Да и не беда вовсе – корабли пригодятся и дома, равно как и их груз. Сейчас три корабля, два из которых еще недавно ходили под британскими флагами, а один под французским, следовали на небольшом, всего-то в полмили, удалении от эскадры. Два загружены пшеницей, еще один хлопком – более чем достойные трофеи. Их купит кто угодно.