_{20. Los Espanoles pintados por si mismos. Tomo primero. Madrid: I. Boix, 1843. — P. 282.}

_{21. Ronald Fraser. Napoleon's Cursed War: Spanish Popular Resistance in the Peninsular War, 1808–1814. London: Verso, 2008. - P. 64–65.}

_{22. Pablo Piccato. City of Suspects: Crime in Mexico City, 1900–1931. Durham, NC: Duke University Press, 2001. - P. 9.}

Baratero — это тот, кто с применением силы и угроз вымогает барато — долю у игроков в азартные игры¹. Или, проще говоря, вымогатель, рэкетир. Происхождение своё этот термин ведёт от староиспанского «баратериа» — взятка, которая давалась судье за нужное решение дела². С этимологией же «баратерии» испанские книгочеи не смогли прийти к согласию. Так, словарь Себастьяна Коваррубиаса 1611 года утверждал, что «барато» происходит от латинского paratum или же от еврейского Barat³. А согласно справочнику 1726 года, корни барато ведут к арабским «баратон» и «баара» — добровольный, безвозмездный дар⁴. Но зато все ранние словари единодушны в трактовке «барато»: «денежная сумма, которую игрок, сорвавший куш, великодушно раздаёт зрителям, а также людям, обслуживавшим его во время игры»⁴.

Во «Всемирной истории поножовщины» я описывал ритуал получения барато. Как правило, основной частью этого ритуала являлось вручение игрокам колоды карт, сопровождаемое требованием баратеро играть только его картами⁵. Возможно, это символическое действо представляло собой аллюзию на старинную традицию поощрения игроками зрителей, ассистировавших им при игре. С той лишь разницей, что эти «зрители» не желали смиренно дожидаться подачек и с помощью навахи сами взимали причитающуюся им долю.

Баратеро являет собой типичный образчик cosas de Espana — то есть это уникальный эндемичный феномен, встречающийся только в испанской культуре. Впервые с термином «баратеро» мы сталкиваемся в изданном в 1456 году сборнике стихотворений испанского поэта XV века Лопе де Эстуньига, также известного как Стуньига или Зуньига⁶. В 1603 году севильский автор Франсиско Фахардо писал, что в разных провинциях баратеро называли по-разному. Он упоминал такие прозвища представителей этой мрачной профессии, как «майордомия» и «вилагомес»⁷. В 1616 году известный французский испанист, грамматик и переводчик Цезарь Уден писал, что «вилагомес — это тот, кто получает долю с карточных игр в игорных домах»⁸.

В некоторых источниках вместо «баратеро» также использовался термин «мирон»⁹. Антонио Линьян и Вердуго — испанский писатель первой половины XVII столетия, известный как автор «плутовских» романов, в своих работах упоминал неких опасных типов, известных как баратеро¹⁰. Кроме этого, в «ла херманиа» — воровском жаргоне преступного мира Испании в ходу также были такие синонимы для баратеро, как «матохорми», «бутехермо», «рамо» и «номиеро»¹¹.

Известный испанский юрист XVII столетия Хуан де Соросано Перейра, перечисляя в 1676 году особо тяжкие виды преступлений, за которые должно было назначаться наказание в виде пожизненного изгнания, наряду с взяточниками и фальшивомонетчиками упомянул и баратеро¹².

Разумеется, не обошёл этих колоритных типов вниманием и такой знаток преступного мира Испании начала XVII столетия, как Мигель де Сервантес Сааведра. В вышедшем в 1605 году романе «Еl Ingenioso Hidalgo Don Quijote de la Mancha», описывающем знакомые нам с детства похождения взбалмошного ламанчского идальго и его верного слуги, есть крайне любопытный эпизод. Как известно, в этих странствиях с ними происходят всевозможные метаморфозы, среди которых назначение Санчо Пансы губернатором некоего острова под названием Баратария, то есть «взятка», «бакшиш».

Рис. 313. К. Ортега. Баратеро, 1843-44 гг.

Впрочем, нас интересует не этимология этого слова, а небольшой эпизод, произошедший с новоявленным губернатором, инспектировавшим свои владения вскоре после вступления в должность. Совершая обход в сопровождении свиты, он услышал звон клинков и, поспешив на шум, обнаружил двух сражавшихся мужчин. На вопрос Санчо Пансы, что послужило причиной этого поединка, один из дуэлянтов указал, что его соперник, только что выигравший в гарито больше тысячи реалов, отказался раскошелиться и выплатить причитавшуюся ему законную долю выигрыша. Также он заявил, что является в игорном доме важной особой, в чьи обязанности входит присматривать за игроками, пресекать творящиеся беззакония и предотвращать ссоры. И за это, как заведено в игорных домах, он обычно и берёт с игроков барато — процент с игры. Так как выигравший отказался заплатить, то он решил «вырвать свою долю из его горла». Выслушав его, Санчо пообещал закрыть игорные дома — как «приносящие несомненный вред». Таким образом, можно сделать вывод, что к началу XVII столетия вымогатели-баратеро уже стали привычной частью повседневной жизни Испании¹³.

Рис. 314. X. Валлехо. Баратеро, 1850 г.

Что же породило эту сумрачную профессию? Кроме дуэлей, тавромахии и танцев испанцами владела ещё одна всепоглощающая страсть — азартные игры. Впервые слово «naipe», обозначающее игру в карты, встречается в каталонском источнике, датированном 1371 годом¹⁴. Так как первые свидетельства о существовании карточных игр были обнаружены в испанских источниках, большинство исследователей сходятся во мнении, что именно Испания является родиной игральных карт. Борьба с игорной зависимостью излишне азартных подданных велась испанскими правителями ещё с позднего Средневековья.

Указами, направленными против игроков, азартных игр и игорных домов, прославился король Кастилии Альфонс X по прозвищу Еl Sabio (Мудрый), автор легендарного законодательного кодекса «Las Sietes partidas» («Семь партид»). В сентябре 1276 года некий маэстро Ролдан по поручению короля подготовил «Ordenamiento de las Tafujerias», или «Регламент игорных домов» — законодательный кодекс, регулирующий азартные игры¹⁵.

Рис. 315. Ф. Гойя. Игроки в карты (фрагмент), 1777–1778 гг.

Разумеется, испанские правители не были одиноки в своём крестовом походе против пороков. Католическая церковь весьма подозрительно посматривала на все виды игр, ведь неизвестно, какие тёмные силы приносили игрокам удачу. Однако, несмотря на отчаянное противодействие клира и светских властей, к «золотому веку» Испании это игорное безумие поглотило всю страну вместе с её пассионарными жителями.

Марселей Дефурно писал, что любовь к азартным играм, имевшая губительные последствия для представителей всех классов общества, была гарантированным заработком для тех, кто умел ею пользоваться. Существовали официальные игорные дома, обычно управляете бывшими солдатами-инвалидами, которым этот доход заменял пенсию, но гораздо больше было притонов — garitos, где собирались игроки-профессионалы, или tahures, обыгрывавшие слишком доверчивых посетителей. Иногда они объединялись в команды, в которых каждый имел свою специализацию. По словам известного испанского писателя и поэта XVII века Франсиско де Кеведо, были среди них подделыватели — fullero, которые должны были подготовить несколько колод крапленых карт на случай, если одна из них будет обнаружена, жулики, отвечавшие за исчезновение этих колод в конце партии, чтобы профаны не обнаружили трюк, и, наконец, зазывалы, в обязанности которых входило привлечение в притон слишком доверчивых или слишком уверенных в себе игроков¹⁶.