Рис. 387. В. И. Немирович-Данченко. Дуэль до смерти, 1902 г.

Так, одним прекрасным днём 1876 года во двор неаполитанской тюрьмы Санта-Мария-Аппаренте вышли на прогулку заключённые.

Администрация предусмотрительно разделила двор пополам стеной высотой пять метров. По одну её сторону прогуливались каморристы из Калабрии и Абруццо во главе с Боргезе — известным капо каморры из реджо-ди-Калабрия, а с другой — дышали свежим воздухом их коллеги по ремеслу с Сицилии и из Неаполя под командованием неаполитанского авторитета Д. Дженарино. Вдруг с сицилийской половины донёсся крик! «Паршивые калабрийцы!» Это был сигнал к атаке. Уже через мгновение около тридцати калабрийцев и выходцев из Абруццо перемахнули через стену с ножами в руках. Там их поджидали вооружённые сицилийцы и неаполитанцы. Началась резня — весь двор был залит кровью. Босс неаполитанцев Дженарино с распоротым горлом, весь покрытый кровью из многочисленных ран, отчаянно сражался с главой калабрийцев Боргезе. В результате этой драки шестнадцать человек получили смертельные ранения³.

Рис. 388. Заключённый аргентинской тюрьмы Кампана с дуэльным оружием, 2000-е гг.

Сегодняшние испанские тюрьмы комфортабельны и соответствуют всем современным европейским нормам и требованиям. Но зато о поддержании былой славы и традиций метрополии неустанно заботятся исправительные заведения стран Латинской Америки, атмосфера и условия содержания в которых практически не изменились за последние двести лет, и дуэли на ножах всё так же продолжают собирать там свою мрачную жатву⁴.

Любопытно, что до наших дней в тюрьмах многих Латиноамериканских стран, например, таких, как Аргентина, Уругвай, Колумбия и Венесуэла, сохранились и такие архаичные формы поединков, как дуэли в стиле «эспада и дага». Правда, вместо традиционной шпаги заключенные используют заточенную арматуру или палку с закрепленным на конце клинком, а вместо кинжала — заостренную стальную полосу. Такие комплекты импровизированных шпаг и кинжалов в изобилии собирает тюремная охрана после каждого обыска.

Рис. 389. Журнальная статья о традиции поединков на ножах в аргентинских тюрьмах, 2014 г.

_{_______}

_{1. Manuel Martinez Martinez Losorzados de Marina en el siglo XVIII: El caso de los gitanos (1700–1765). Almeria: Umversidad de Almeria, 2007. - P. 66–67}

_{2. Revista de las prisiones (Madrid. 1893). 1/1/1895 — P. 9}

_{3. Carlo D'Addosio. II duello del camorrisH. Napoli: L. Pierro. 1893. - P. 52–53.}

_{4. Jose Luis Perez Guadalupe. La construccion social de la realidad carcelaria. Lima, Peru: Pontificia Umversidad Catolica del Peru, 2000. - P. 138.}

В тюрьме, el estarivel — каталажке или, как её ещё называли на образном воровском жаргоне, casa de росо trigo, что можно перевести как «дом смирения», баратеро чувствовали себя как дома. Как и сегодняшние криминальные авторитеты, профессора ножа пользовались практически неограниченной властью над заключёнными, устанавливали там свои порядки, и иногда именно они являлись истинными хозяевами этого заведения. Кроме взимания традиционного барато с игроков баратеро контролировали торговлю между заключёнными, а также терроризировали арестантов и собирали с них принудительный оброк. Поэтому появление в тюрьме баратеро всегда предвещало серьёзные проблемы как для администрации этого заведения, так и для заключённых.

В 1896 году из тюрьмы Алькала де Энарес в тюрьму Бургоса по этапу прибыли два баратеро. В их личных делах стояли лаконичные пометки «incorregible» — «неисправимы». По дороге они пытались совершить побег, и, чтобы добраться до пункта назначения, сопровождавшему их конвою из Гражданской гвардии пришлось принять экстраординарные меры безопасности. Прибытие грозных гостей в городскую тюрьму не осталось незамеченным и почти сразу повлекло за собой кровавые последствия. Вскоре после их появления один из надзирателей был убит, другой — тяжело ранен. Также ранения получили многие заключённые¹. Каждый раз, когда новичок проходил через ворота el estarivel, тюремный баратеро вымогал у него diesmo — вступительный взнос. Это приветственное требование сопровождалось демонстрацией навахи в руке, и стоило только новичку отказать пожертвовать немного деньжат — las moneas или los metales как все Решалось navajazos — ударами ножа. Когда за расследование убийства брались тюремные власти, навахи практически никогда не находили, поскольку в тюрьмах существовало множество способов спрятать оружие, один хитроумней другого². Правда, иногда коса находила на камень, и баратеро нарывался на не менее крутого парня, так же искусно владеющего ножом.

Рис. 390. Ф. Миранда. Дуэль на навахах в тюрьме, 1846 г.

Так, в один из зимних дней 1841 года в камеру тюрьмы Льерена в Бадахосе вошёл новоприбывший по имени Франциско Пэнья. Как только он переступил порог, к нему обратился баратеро — один из обитателей камеры и потребовал «входные». Пэнья, известный как человек неробкого десятка, платить отказался и ответил, что они поговорят позже. Но бандит не хотел ничего слышать — он выхватил наваху и бросился на Франциско. Пэнья обезоружил баратеро и убил его же собственным ножом. Автор этой заметки в криминальной хронике сетовал, что подобные ситуации типичны для всех испанских тюрем, включая столичные³.

Рис. 391. Авторитетный преступник прибывает в тюрьму. Испанская карикатура, 1885 г.

Рис. 392. Ножи и навахи, конфискованные у заключённых в итальянской тюрьме Чивитавеккья в 1848 году. Museo Criminolgico, Рим.

И баратеро, и дуэли на ножах присутствовали во всех каталажках Испании, но одним из главных поставщиков новостей для криминальной хроники всё же оставалась центральная мадридская тюрьма Саладеро. 4 апреля 1848 года поединок на навахах устроили двое ее заключённых. Один от полученного колотого ранения умер на месте, соперник был доставлен в больницу в тяжёлом состоянии⁴.

Известный путешественник и испанист первой половины XIX века Теренс МакМан Хьюз так описывал мадридский «централ» в 1847 году: «Общей тюрьмой Мадрида является Cаrcel del Saladero. Дисциплина в тюрьме (я сожалею, что мне приходится это говорить) настолько запущена, что жуткие поединки, сопровождаемые ударами навахи, распространенное явление среди грабителей и убийц, наиболее частых обитателей тюрьмы. Только в течение последних двадцати дней не менее десяти заключённых получили тяжелые ранения в этих поединках из-за неразумного попустительства карточным играм и ношению ножей среди заключенных. Это выглядит так, как будто этих людей рассматривают как диких животных, от взаимного уничтожения которых общество извлечёт выгоду — манера обращения, которая свидетельствует не в пользу испанской цивилизации. Как говорят, алькальд, или тюремщик, совершенно равнодушен к своим обязанностям»⁵.