Она лишь горько усмехнулась, ее глаза блестели от слез.

— И оставить тебя здесь одного, Z-3D? После всего? Нет уж. Мы начали это вместе…

— Я не Z-3D… — прошептал он. — Я… Зед… просто… Зед…

Его рука нащупала дата-кристалл Калькулятора, который он все еще сжимал. Он протянул его Изабель.

— Возьми… Здесь… все… Расскажи им… если сможешь… если захочешь…

Силы покидали его. Дыхание становилось все более поверхностным, прерывистым. Он чувствовал, как холод подбирается к его сердцу. Среди обрывков его снаряжения, которые Изабель разложила рядом, лежал его разбитый, оплавленный «Ассистент». И вдруг… на мертвом экране на мгновение вспыхнул знакомый символ Института — шестеренка с буквой «I». А потом снова погас. Изабель этого не заметила. Но Зед увидел. Даже после смерти они не оставят его в покое. Они всегда будут рядом. Как тень. Как проклятие.

Он посмотрел на Изабель. В ее глазах, несмотря на всю боль и отчаяние, все еще теплился огонек жизни. Огонек надежды.

— Война… — прохрипел он, собирая последние остатки воздуха в прожженных легких. Его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за горизонт, за дымящиеся руины Рио. — Война… никогда не меняется…

Голова его безвольно откинулась набок. Дыхание оборвалось.

Зед, бывший оперативник Института, известный лишь как Z-3D, или просто Зед, умер на рассвете, глядя на город, который стал его последним полем боя.

Изабель долго сидела рядом с его телом, не в силах сдвинуться с места. Слезы текли по ее щекам, смешиваясь с грязью и копотью. Она потеряла Рауля. Она потеряла своих друзей из «Техно-Сертанежуш». Теперь она потеряла и этого странного, циничного, жестокого, но в чем-то отчаянно честного человека, который прошел с ней через ад и показал ей истинное лицо этого мира.

Она взяла дата-кристалл. Информация, хранящаяся в нем, была слишком опасна. Но она была и единственным оружием против Института. И, возможно, единственным шансом для этого изуродованного города на что-то… другое.

Через несколько дней, когда Карнавал Смерти, наконец, начал выдыхаться, захлебнувшись в собственной крови и безумии, Изабель похоронила Зеда здесь же, на холме, под сенью старой, полуразрушенной церкви. Без креста. Без имени. Просто холмик из камней.

Город внизу медленно приходил в себя. Или, вернее, погружался в новую фазу своей агонии. Информация, выброшенная Зедом в эфир, действительно взорвала старый порядок. Фракции ослабли, передрались, многие главари были убиты. Но на их место уже приходили новые — еще более голодные, еще более жестокие. Институт затаился, но Изабель знала — он не исчез. Он просто ждал своего часа.

Она посмотрела на Рио. Город был изранен, искалечен, но не сломлен. Как и она сама. В руке она сжимала дата-кристалл. Что с ним делать? Уничтожить? Опубликовать? Или использовать самой? Она не знала.

Но она знала одно. Зед был прав. Война никогда не меняется.

Где-то внизу, в одном из уцелевших баров Росиньи, кто-то заиграл на старой, расстроенной гитаре искаженную, меланхоличную самбу. Музыка этого ядерного карнавала действительно никогда не заканчивалась. Она просто меняла свой ритм, свою тональность.

Изабель вздохнула, поправила рюкзак, в котором теперь лежал дата-кристалл, и пошла вниз, в город. Навстречу своему собственному, неясному будущему.

Танец на краю бездны продолжался.

Конец.