— Разве вам не надоело зависеть от какой-то микстуры?

Вместо ответа Тиль щёлкает кнопкой на светильнике над кроватью.

— Спи, — выдаёт коротко.

— Но, господин Табаско…

— Я безумно устал сегодня. У меня нет сил спорить.

Попытка поговорить снова провалилась. М-да… Тиль уснул, ну а мой сон где-то потерялся. Лежу, слушая мерное дыхание господина Табаско и разглядываю его. На губах демона замерла умиротворённая улыбка, а кончик хвоста обнимает мою ногу. Не такой уж он страшный… Совсем не страшный. Моя рука сама тянется к его плечу — хочется дотронутся до татуировок. И едва я касаюсь пальцами рисунков на коже, они вспыхивают золотым светом. Ой… Убираю руку, и татуировки гаснут. Прикасаюсь — светятся. Чудеса!

Вожу пальцем по завиткам, а они искрят золотом и расползается по гостиничному номеру. Вскоре всю комнату окутывает сверкающая витиеватая паутина, а я, затаив дыхание, наблюдаю за демонической магией. Как может быть противен тот, кто способен на такую красоту? Волшебство — рождается в душе, и теперь я с уверенностью могу сказать, что душа господина Табаско прекрасна.

— Ты спать собираешься?

Я вздрагиваю от неожиданности, убираю палец от завитка на плече Тиля. Золотая паутинка в номере исчезает, а рисунки на коже демона снова становятся тёмными.

— Я думала, вы уже дюжину снов посмотрели, — обняв подушку, вздыхаю.

— Нет, я размышлял над твоими словами, — открывает глаза, поворачивает ко мне голову.

— О том, что пора перестать прятаться?

— Да… И вынужден признать, ты права.

Ого! Ого-го! Я победила! Даже не верится.

— Значит, мы с вами завтра идём на работу? — не могу сдержать улыбку.

— Я иду на работу, а у тебя выходной, — заявляет Тиль.

— Но…

— Не спорь.

Господин Табаско так на меня смотрит, что желание спорить мгновенно испаряется. В его взгляде целый океан нежности, а у меня мурашки. Ох…

— А вы не смотрите на меня так, — шепчу.

— Бри, ты не представляешь, что сделала для меня сегодня.

Мои щёки вспыхивают от смущения. Хорошо, что единственный источник света в номере — фонарь за окном, и свекольный цвет моего лица не так заметен.

— Ничего особенного. Я просто была рядом с вами и всё. Любая на моём месте сделала бы то же самое, — тараторю.

— Нет, не любая. Поверь, я знаю, о чём говорю, — господин Табаско проводит пальцем по моей скуле. — А сейчас спи, госпожа Ош, — рисунки на его руках снова сияют золотым светом.

Мгновение назад я совсем не хотела спать, а теперь у меня закрываются глаза. Я зеваю и прижимаюсь щекой к плечу Тиля. Мне так хорошо и спокойно рядом с ним. Покачиваясь на мягких волнах дрёмы, нежусь в тёплых объятиях сильных мужских рук и проваливаюсь в сон всё глубже.

— Тиль?.. — моя жена подскакивает со стула и пятится.

Оставшийся без её внимания ёлочный шар, катится по столешнице к краю, падает на пол и разбивается. Я стою на пороге гостиной и смотрю на Ёль. В её взгляде заметны мазки отвращения.

— Я не смог достать лекарство, — сообщаю тихо.

— Что значит — не смог? — недовольно спрашивает моя супруга.

— Лекарь, который готовил его для меня, скончался. Только он знал рецепт.

— И-и?.. Что дальше? Ты теперь всегда будешь выглядетьтак? — брезгливо кривится.

— Как? — мои губы вздрагивают от короткой улыбки.

— Как демон! — повышает голос супруга.

— Любимая, я и есть демон, — держу тон ровным.

— Табаско, это слишком! — Ёль выставляет вперёд указательный палец. — Ты должен найти другого лекаря.

— А если его нет?—Переступив порог, делаю несколько шагов к жене.

Она снова пятится, но натыкается на рождественскую ёлку и замирает. Я тоже останавливаюсь. Игрушки звенят на колючих ветках, а гирлянда, мигнув в последний раз, гаснет.

— О, Королева… — выдыхает Ёль. — Ты хоть понимаешь, что теперь будет?

— Что будет?

— Тиль, все узнают, что ты демон. Твоя карьера во дворце закончится.

— Зря переживаешь, — притягиваю к себе стул, сажусь. — Я сегодня был у её Величества. Её не смущает моя настоящая внешность.

— И я знаю, почему, — нервный смех рвётся из горла моей супруги. — Королеве не нужно каждую ночь ложиться с тобой в постель.

— Значит, дело в этом? — смотрю жене в глаза.

— Опомнись, Табаско! Я вышла за тебя замуж с условием, что никогда не увижу тебятаким. — Ёль передёргивает. — Посмотри на себя. Эти рога… копыта, хвост. Тиль, ты чудовище! Мерзкий отвратительный монстр! — выкрикивает и отворачивается.

Слова жены отзываются в моём сердце страшной болью. Я ей противен. Я для неё чудовище. Ёль, которая ещё утром смотрела на меня с нежностью, теперь видеть меня не может…таким.

— Прости, любимая, но я…такой, — встаю, возвращаю стул на место, — Решать тебе.

Жена поворачивается ко мне:

— Тут и решать нечего, — вздёргивает острый подбородок. — Я ухожу от тебя.

Такого я не ожидал. Я думал, Ёль выселит меня на диван в гостиной. Месяц, два и она привыкнет, у нас всё наладится. Но нет.

— Значит, хочешь уйти? — спрашиваю, а страх крепко сжимает ледяные руки на моём горле.

— Ты сам виноват. Завтра я пришлю курьера, отдай ему мои вещи.

Стараясь не задеть меня, Ёль проходит мимо, а я, в надежде удержать, хватаю её за плечо.

— Не уходи, прошу. Сегодня Рождество, — умоляя жену остаться, я чувствую себя жалким. — Ёль я…

— Не трогай меня! — освобождает руку из моей хватки. — О, Королева, меня сейчас стошнит!

Выбегает из гостиной, хватает пальто, сумочку и уходит… из моей жизни навсегда.

Сон обрывается, а я подрываюсь на постели и пытаюсь отдышаться. Перед глазами стоят обрывки сновидения, а в груди жжёт от эмоций, которые пришлось пережить заново.

Опускаюсь на матрас и, облизав пересохшие губы, смотрю на Бри. Она спит. Я бесконечно благодарен Бриллианте за смелость и доброту, которые живут в её сердце.

— Волшебной ночи, господин Табаско.

Дьявол!

Снова подрываюсь на матрасе и зло смотрю на Духа Рождества:

— Что ты здесь забыл? — рычу сдавленно.

— Тс-с-с! — прижимает палец к губам. — Вы ведь не хотите разбудить госпожу Ош? — выгнув бровь, гладит пальцами рыжую бороду.

— Убирайся… — шепчу оленеводу в свитере и накрываю девочку одеялом.

— Только вместе с вами, — хитро улыбается. — Прогуляемся?

Не дожидаясь моего ответа, Эфир прищёлкивает пальцами и в гостиничном номере поднимается самая настоящая метель. Несколько мгновений я задыхаюсь в вихре из ветра и снега, а потом непогода исчезает так же быстро, как началась. Опять этот идиотский фокус! Спасибо оленеводу, что из номера голым не вытащил — мои вещи превратились в лохмотья, когда я превращался. Теперь на мне белая рубаха, тёмные брюки, чёрное кашемировое пальто и длинный клетчатый шарф.

Мы с Эфиром стоим на заметённой снегом улице, и это точно не Альвахалл.

— Куда ты меня притащил? — кручу головой, пытаясь понять, где мы.

— Неужели не узнаёте? — удивлённо приподнимает брови. — Вы провели здесь ваше демоническое детство, — улыбается.

Воспоминания без стука вламываются в моё сердце — это город Алле. Мы всей семьёй переехали сюда с Ратара, когда я был совсем мальчишкой. В Алле неплохо относятся к демонам, я ни разу не чувствовал себя чужим в этом городе. Хорошее место.

— Понятно, — хмыкаю. — Старый-добрый фокус. Ты мне покажешь несколько трогательных моментов из моей жизни, а после я раскаюсь во всех грехах и расплачусь на твоём плече.

— Ну-у… — Эфир дует щёки. — Ещё предположения есть?

— Нет. Но это точно как-то связано с моим наказанием.

— Мимо. — Дух Рождества качает головой. — Моя основная работа — дарить подарки на Рождество.

— Подарки?! Мне?! — Смеюсь от души. — У тебя своеобразное чувство юмора, парень!

— Когда-то вы были совсем другим, господин Табаско, — вздыхает.

Хлопнув меня по плечу, Дух Рождества разворачивается и идёт прочь.