— Волшебного вечера! — попрощавшись с водителем трамвая, выскакиваю на улицу.

Снова бегу по скользкой мощёной кладке тротуара и через пару минут врываюсь ураганом в класс. Тяжело дыша стою у двери и вытаращенными глазами смотрю на мастера — госпожу Скрю.

— Вы опоздали, Бриллианта, — она хмурится.

— Простите ради Королевы! Я не специально! — выпаливаю громко. — А-а… где?.. — растерянно смотрю по сторонам. — Где все?

До меня доходит, что в классе, кроме меня и госпожи Скрю, никого нет. У нас в группе двадцать студентов. Куда они подевались?

— Все разошлись по домам, Бри, — мастер качает головой. — Занятие закончилось.

— Как? — выдыхаю с волнением.

— Приходить надо вовремя, — кривится. — Вы опоздали на час.

— Но я… Ох…

У меня в груди играет холодок. Из-за волнения я забыла, что сегодня госпожа Скрю назначила время на час раньше, чем обычно. Совсем из головы вылетело! Всё из-за этого вокзального хама.

— Не смею вас задерживать, — холодно бросает мастер.

— Простите ещё раз. Увидимся завтра, — собираюсь уходить.

— Нет, госпожа Ош, с вами мы завтра не увидимся, — прилетает мне в спину.

— Почему? — оборачиваюсь.

— Я вас отчислила.

— Как?! За что?! За одно опоздание?! — моему возмущению нет предела.

— Терпеть не могу несобранных разгильдяек вроде вас, — госпожа Скрю морщит нос. — Прощайте.

— Тогда верните деньги! — требую.

— Вот ещё! — фыркает. — Ничего я вам возвращать не обязана. Читайте договор.

Я только воздух ртом хватаю — ответить нечего. Я действительно заключила договор с госпожой Скрю на десять занятий по кондитерскому мастерству, но я его не читала. Видимо зря.

— Поймите, мне очень нужен диплом кондитера, — жалобно сведя брови, смотрю на мастера. — От этого зависит моё будущее.

— Милочка, мне дела нет до вашего будущего. Уходите.

Госпожа Скрю выпихивает меня за дверь и закрывается в классе.

— Эй! Вы не можете со мной так поступить! — луплю ладошкой по запертой двери. — Я обращусь в суд! Слышите?!

— Хоть в десять судов! Мне плевать!

Подозреваю, что госпожа Скрю не лукавит. Если она позволяет себе так поступать со студентами и не боится последствий, значит у неё есть связи. А у меня нет…

Выхожу на улицу и плюхаюсь на лавку под фонарём. Слёзы катятся из глаз и превращаются в льдинки на щеках. Рождество — время, когда мечты должны сбываться, а не разбиваться вдребезги.

—Ты больше не сможешь готовить сладкое. Никогда…

Похоже, проклятье начало работать. Поверить не могу, что это происходит со мной. Если бы я не предложила тому ослу на вокзале пряник, то всё было бы хорошо. Я уже десять раз пожалела, что связалась с ним. Но что толку? Ничего нельзя исправить.

Не в силах сдерживаться, я всхлипываю и мысленно шлю проклятья ослу с вокзала. Надеюсь, ему на голову свалится тысяча несчастий. Он не пряники мои растоптал, а меня. Мне даже продукты для новой партии сладостей теперь купить не на что, а значит, завтрашняя торговля отменяется. Всё отменяется! Диплом, работа во дворце и моя мечта — стать знаменитым кондитером. Устроюсь мыть полы в торговую лавку — вот моя судьба.

Закрыв лицо ладонями, рыдаю.

— Господин Табаско!

Я весь в своих мыслях, шагаю по улице и не сразу понимаю, что это меня окликнули. А когда понимаю, оборачиваюсь и вижу здоровяка с колоритной рыжей бородой и такой же шевелюрой.

Хозяин басистого голоса — рыжий бугай — одет в красный свитер с вышитыми на нём рождественскими оленями. Шерстяное произведение искусства моментально находит отклик в моей душе — меня передёргивает от отвращения.

— Что вам нужно? — брезгливо спрашиваю незнакомца.

— Увидел на улице знаменитую на всю столицу персону и решил поздороваться, — рыжий улыбается.

У меня нет привычки, болтать на улице с незнакомыми и малоприятными людьми.

— Понятно, — киваю. — Волшебного вечера, — и отправляюсь вперёд по занесённой снегом улице.

— Господин Табаско, подождите! — навязчивый господин бежит за мной.

— В чём дело? — останавливаюсь.

— Меня зовут Эфир. Можно просто Эф, — рыжий тянет мне руку. — Я Дух Рождества.

Только Духа Рождества мне не хватало! Сегодня ко мне пристают все, кому не лень. А теперь ещё и этот… олень в свитере.

Жать руку Духу Рождества я, естественно, не собираюсь.

— Сделайте одолжение — отстаньте от меня, — демонстративно шагаю назад.

— Рад бы, но не могу, — Эфир вздыхает. — Вы натворили дел под Рождество — добавили мне работы.

Дух прищёлкивает пальцами — и в одно мгновение на улице поднимается метель. Ледяной ветер подхватывает с земли и крыш колючие частички снега и кружит их в танце. Вместе со мной! Мои ноги не касаются тротуара, я не могу ни вдохнуть, ни выкрикнуть проклятие в адрес наглого Духа. Беспомощность и злость — все, что я испытываю.

Вьюга прекращается через так же быстро, как началась. Я снова стою на улице в безветренный зимний вечер. Только теперь это была совсем не та улица, на которой я встретил Эфира.

Едва я успеваю подумать о Духе Рождества, как он появляется рядом со мной.

— Что за фокусы?! — возмущаюсь.

— Взгляните, господин Табаско, — Эфир показывает направление пальцем.

Поворачиваю голову и вижу знакомую торгашку. Девчонка в облезлой шубке сидит на лавке под фонарём и рыдает. Какая мерзость! Истеричка.

— И что? — спрашиваю с безразличием. — Мне нет дела до чужих слёз.

— Но Бри плачет из-за вашего проклятия, — с упрёком отвечает Эфир.

— Мне плевать.

— В этом и проблема… — Дух задумчиво чешет рыжий затылок, — вам плевать.

— Такова моя природа, — хмыкаю.

Эфир, задумчиво расчёсывая бороду пальцами, изучает меня внимательным взглядом.

— Хм-м… А из этого может выйти толк! — выдаёт громко.

— О чём вы? — я моментально напрягаюсь.

— Тиль, вы должны исправить то, что натворили.

— Проклятие не имеет обратной силы, — заявляю без намёка на сожаление.

— Это плохая новость, — Эфир качает головой. — Для вас.

— Почему? — выгибаю бровь.

— Если вы не исполните заветную мечту Бриллианты до Ночи рождения Королевы, то превратитесь в оленя.

— В какого ещё оленя? — опешив, растерянно смотрю на наглого Духа Рождества.

— Который возит мои сани, — он задирает голову и смотрит звёздное зимнее небо. — Мне как раз не хватает одного оленя для упряжки.

— Шутить со мной вздумал?! — выхожу из себя.

Хватаю рыжебородого за грудки — хочу тряхнуть хорошенько, чтобы в его забитой рождественской мишурой голове хоть что-то прояснилось — но он растворяется туманом, оставив на моих пальцах лёгкий холодок.

Исполните заветную мечту Бриллианты до Ночи рождения Королевы, а иначе превратитесь в оленя…

Голос Эфира звучит в моей голове громко и чётко, словно он всё ещё стоит рядом. Но Духа Рождества и след простыл.

Дьявол! Это глупая девчонка натворила дел, а я поступил справедливо! Только кому теперь что докажешь?

Бросаю взгляд на продавщицу — она вытирает слёзы белоснежным платком, шмыгает носом и… снова рыдает. Непроходимая дура! Я терпеть не могу плачущих людей. Особенно женщин. Плакать — это нелогично. Это, в конце концов, глупо!

И что теперь делать? Идти успокаивать её? Нет уж, увольте.

Мне пора убираться отсюда. Иду прочь от рыдающей девчонки. Но чем дальше ухожу, тем меньше хочется испытывать судьбу на прочность. Сомневаться, что Дух Рождества исполнит угрозу, не приходится. Он же сумасшедший! Как и все, кто любит Рождество.

Рыкнув, разворачиваюсь на пятках на скрипучем снегу и иду к девушке. Придётся наступить себе на горло и исполнить заветную мечту этой плаксы. Вряд ли она мечтает о чём-то невыполнимом. Надеюсь, это не займёт много времени.

— Хватит ныть, — подойдя к продавщице, заявляю строго.

Она вздрагивает и, подняв голову, пялится на меня заплаканными глазами. Что, не ожидала снова увидеть меня? Я, признаться, тоже не рассчитывал на ещё одну встречу.