Полгода прошло с того момента как Максим круто изменил жизнь, постучав в черный камень рубином. Пол года, как он выживает в этом мире, угождая азарту извращенного желания Полоза, поиграть человеческими судьбами. Как же быстро пролетело торопливое время, сколько всего произошло… Сколько раз он заглядывал смерти в глаза, уже и не сосчитать, но ему повезло, и практически всегда с ним рядом был друг. Тот, кто сейчас шагает молча впереди. Человек с совсем неподходящим для него прозвищем Угрюм, ведь с его характером скорее всего подошел бы позывной: «Псих».

Максим улыбнулся своим мыслям, и с теплотой посмотрел вперед, на раскачивающийся на спине Игоря, в такт шагам, рюкзак. Сразу вспомнилась их первая встреча, Сытуха, дуэль, Профессор и Ирина. Как они там? Та локация вроде спокойная, но в Уйыне все так непредсказуемо, все может поменяться в любой момент, что доказали появившиеся в Сытухе менквы, уничтожившие большую половину поселка. Он все тогда сделал, для того, что бы друзья выжили. Полгода уже прошло. Он обещал вернуться. Надо бы выполнить обещание, но судьба вновь кинула его в очередную авантюру, и отказаться нельзя. Вот закончит тут дела, и вернется. Если конечно выживет.

Задумавшись он уткнулся в спину внезапно остановившегося Угрюма, едва не сбив его с ног.

— Ты чего ворон ловишь? О чем размечтался? Не время сейчас о девках думать, — недовольно рыкнул друг. — Не место тут дрыхнуть, мечтами шторки завесив, можно и не проснуться.

— Сытуху вспомнил, Профессора с Ириной. Мы с тобой вернуться за ними обещали, полгода прошло, — смутился Максим.

— Нашел время для воспоминаний. Ты еще слезу пусти, ранимый ты мой, — хмыкнул Игорь успокаиваясь, и уже более спокойно продолжил. — Как там твой дар? Никого рядом не чувствуешь?

— Нет, — Художник недоверчиво оглянулся. — Вроде чисто тут.

— Это хорошо, — Угрюм скинул на траву рюкзак, и сел на поваленное дерево, через которое вела тропа, отметившись на стволе содранной чьими-то ногами корой. — Отдохнем немного, поговорить нам надо.

Максим спорить не стал и присел рядом.

— Тебе не кажется странным наше внезапное знакомство с Ойкой, — между тем продолжил разговор друг. — Какой-то мутный этот дед. Воевал с мисами, и вдруг воспылал к нам такой любовью, что даже противно от его розовых соплей. Нас первый раз видит, а уже пригласил домой, как дорогих гостей, и не испугался, что мы его гробанем. Но больше всего меня напрягает, что дорога, которую он указал, ведет туда, куда мы и стремились, на север к Бургу? Может конечно там и живут эти каменные змеюки, но мне что-то не верится в такое совпадение. Что-то тут не так, братан. Чувства у меня нехорошие.

— И потому ты такой угрюмый сегодня? Наверно зря ты плохо о нем думаешь. Мне не показалось, что он что-то замышляет. Он, как истинный житель этого мира, скорее всего действительно переживает за будущее Уйына, — задумался Максим. — У Сварга сосредоточена в руках огромная сила, с помощью которой, он уже уничтожил привычную жизнь деда, а может еще больше натворить бед. Потому, если уж не вернуть все назад, как было, так отомстить Ойка точно хочет, а тут такая удача, мы объявились.

— А ты рожу его хитрую видел?.. Да на ней написано огромными красными буквами: «Предатель». — Едва не подпрыгнул Угрюм. — Глазки бегают, прячутся, да с таким рылом только подлянки кидать. Не верю я ему… Вот куда он слинял по твоему? Где гарантия, что не стучать на нас в Бург дернул, и сейчас свои тридцать сребреников получает? Мне почему-то кажется, что это именно так. Поверь братан, я редко в людях ошибаюсь.

— Он не человек, не нагнетай. — Попытался успокоить друга Максим. — Твоя паранойя сейчас совсем не кстати. Если никому не верить, то у нас ничего не получится. Хочешь, не хочешь, а доверять придется.

— Я только благодаря своей паранойе и выжил в этом мире, — внезапно успокоился Игорь и дальше уже заговорил размеренным, тихим голосом. — Надо нам с тобой, братан, повнимательнее быть. Ты свою чуйку до максимума подкрути, что бы мух навозных метров за двести замечать.

— Почему мух, и почему именно навозных? — Рассмеялся Художник, не понимая, что имеет ввиду друг.

— Да потому, что живет в этой локации одно дерьмо, нормальных тут вырезали, а где дерьмо, там и мухи. — Угрюм вздохнул и встал. — Пошли дальше. Нравиться мне этот Ойка, или не нравится, но в его словах есть смысл. Нужна нам каменная кожа змеи… Очень нужна. Не хочу я рабом чьи-то стать, а другого способа избежать такую пакость у нас нет. Придется поверить старому.

Идти по девственному лесу, то еще удовольствие. Может и натоптана тропа, но создавалось впечатление, что сделали это далеко не люди. Слишком уж она незаметная, частенько теряющаяся в опавшей осенней листве. Друзьям часто приходится опускаться на колени и напрягать все свое внимание, что бы вновь отыскать прячущуюся от них дорогу.

Нога у человека тяжелая, и оставляет отчетливый след, а если еще и пройдут несколько, друг за другом, то скрыть такую тропу сложно, а если что, так еще и сломанная неуклюжим путешественником ветка, укажет правильное направление, но тут словно приведения поработали, едва-едва наследив чуть заметными отметинами. Такое могли делать мисы, но их тут нет, вырезали безжалостно менквы с ореками коренных жителей леса. Так кто же это? Не хотелось друзьям думать, что на такое способны твари, подчиненные воле, владеющего каменным браслетом Строга.

Слова Угрюма посеяли сомнения в душу Художника: «А что он собственно знает об этом Ойке? Да ничего. Видно, что дед хитрый, умный и себе на уме, ловко маскируется в лесу. Как он оказался рядом с лазом в пещеры сихиртя? Это случайность, или он соглядатай? А действительно ли он недоволен тем, что мисов уничтожили? Они были ему врагами много веков, злости наверняка много накопилось, а тут такая удача. Нет, прав Игорь, надо быть осторожнее, и „накрутить“, как он сказал, свое умение обнаружения чужих существ, — только вот как это сделать Максим не знал. Нет в этом мире инструкций как использовать доставшиеся игроку дары Полоза, да и советчиков нет, никто ничего не понимает, а если даже и догадывается, то делится не спешит. Каждый думает прежде всего о себе.

Задумавшись Художник вновьуткнулся в спину неожиданно остановившегося Угрюма, едва не сбив его с ног.

— Ты сноваспишь, что ли? — Обернулся к нему недовольный друг. — Сдурел совсем, я просил повнимательнее быть, а ты как в парке городском, на прогулке. Ты где летаешь?

— Задумался, — почувствовал себя провинившимся первоклассником, стоящим перед строгим учителем Гвоздев. — Слова твои обдумываю. Есть в них правда.

— Думать это полезно. Даже твоей тупой башке полезно, только и про внимание забывать не надо. У нас одна надежда на твою чуйку. Соберись братан. Свербит у меня что-то. Не к добру это. Я своим ощущениям доверяю.

— А ты чего остановился-то? — Максима задели слова друга, и он спросил довольно грубо. — Поругаться со мной захотелось?

— Да вот думаю: «А не затаиться ли нам не на долго, на пару часиков, у тропы? Понаблюдать, может кто следом крадется?» — Не обратил никакого внимания на грубость Игорь.

— А смысл? Зачем за нами кому-то сзади красться, если проще, впереди засаду организовать? — Пожал плечами Художник. — Я бы так и сделал.

— Может и так, но я бы затаился и посмотрел. — Настороженно оглянулся Угрюм. — Говорил же тебе уже, что свербит у меня. Плохое чувствую. Вон там, — он кивнул в сторону предполагаемой лежки. — Впереди береза валяется, как раз вдоль тропы лежит. Очень удобное место. С одной стороны у нее шиповник вырос, фланг прикрывает, а с другой яма от вывороченных из земли корней, если что скатиться туда можно, чем нам не окоп? Хорошее место.

— По мне так пустая затея, но если у тебя свербит, то почему бы и не попробовать. Заодно отдохнем и перекусим. — Легко согласился Гвоздев.

Сказано сделано, тем более что до намеченного Угрюмом места всего несколько шагов. Заглянув за поваленный ствол, Максим неожиданно резко отпрыгнул в сторону, потянув за рукав Угрюма, упав в опавшую листву. Сгруппировался, готовый отразить атаку и оглядываясь нервно по сторонам. Выхватил Кольт и взвел курок.