— Наверно это побочный эффект от твоего дара видеть прогресс повышения умений. Бывает такое в Уйыне, он если что-то хорошее дает, то непременно гадостью какой-нибудь сдобрит, что бы жизнь малиной не казалась. Скоро должно пройти. — Подбодрил Игорь друга.

Через некоторое время неприятные ощущения действительно уменьшились и Художник наконец смог рассмотреть новый мир, открывшийся перед ним.

Две горы, в голубой дымке, многочисленными пиками взлетающие ввысь, и упирающиеся заснеженными вершинами в бездонное, голубое, с лениво плывущими облаками небо, разделяли удивительной красоты долину. Яркое солнце отражающееся золотом осеннего убранства в листьях девственного леса, в котором человек редкий гость, освещало крутой спуск к предгорью. Чуть правее, по россыпи камней, ныряющий под землю, и вновь появляющийся на свет, журчал прохладой ручей, с хрустальной водой.

Друзья стояли на опушке смешанного леса, густо заросшего кустарником, и заваленного упавшими, полусгнившими стволами деревьев. Дорога обещала трудности. Не смотря на то, что идти предстояло вниз по склону, многочисленные завалы и колючий, переплетенный кустарник сильно осложняли путь.

Кукушка, отсчитывающая кому-то бесконечные годы жизни, заглушала своим: «Ку, ку», — щебет невидимых глазу, неугомонных пернатых обитателей леса, и почему-то раздражала слух, как набатом колокола неизбежности, лупила своим противным голосом по нервам. Максим передернул ознобом плечи.

— Не нравится мне здесь. Вроде красиво, а душа чувствует неприятности, — он оглянулся. — Такое ощущение, что вон из тех кустов, — он кивнул в сторону зарослей. — В нас целятся из огнестрела, выбирая кого первого убить.

— Это нервы, — посмотрел настороженно в ту сторону Угрюм. — Устали мы просто с тобой братан. Все время по краю идем, и только чудом живы еще до сих пор, вот и мерещится чертовщина всякая.

— Нет. Тут другое. Чутье у меня сейчас, ты же знаешь про мои способности. Точно тебе говорю, наблюдают за нами. — Скривился недовольно Художник. — Мы с тобой тут как на ладони, при желании, как в тире положат, даже дернуться не успеем. Давай-ка вон к тем деревьям пройдем, и под их прикрытием дальше двинем, там хоть какое-то укрытие. Только медленно, изображая полное неведение. Пусть думают, что мы ничего не подозреваем.

— Вот умеешь ты страху нагнать, — прошептал напряженно Игорь, скосившись незаметно в сторону кустарника. — Иди вперед, я следом, только двигаемся вдоль ручья, я там ложбинку видел неглубокую, водой промыта, если что, падаем в нее, хоть какое-то укрытие будет, а дальше как получиться. — Он незаметно расстегнул кобуру.

Едва они сделали первые шаги, как заросли раздвинулись и из них показался небольшого роста седой, колоритный старичок, в желтой, расчерченной зеленой клеткой, несуразной кепке с прикрепленной к ней, видимо для маскировки, еловой веткой. Одет он был в разорванную на одном боку, короткую, ржавую кольчугу, поверх холщовой, серой рубахи, и таких же широких галифе, заправленных в высокие сапоги, с мечем на расшитом замысловатым золотым орнаментом кожаном поясе. Через плечо висела снайперская винтовка, чем-то похожая конструкцией на СВД (снайперская винтовка Драгунова), но имеющая более длинный ствол, более короткий, массивный приклад и более вместительный магазин, с грубым оптическим прицелом на креплении, напоминающим популярную планку Пикатини. Смотрелся незнакомец с таким оружием как попугай с контрабасом, так же несуразно, и так же смешно.

Он неторопливо вышел из кустов, и пошел на встречу друзьям, прихрамывая на левую ногу, и опираясь на кривую палку, хитро щуря и без того узкие глаза на изрезанном морщинами лице.

Было в его облике, что-то от хищной, ночной птицы, филина, только с неестественной для пернатого бородкой, про которую говорят: «Три волосинки», умудрившуюся соединится с жиденькими усами в одно целое, да еще и заплестись в две длинные, куцые косички.

В щелках глаз старика бегали оценивающе по друзьям зеленые глаза, с красными искорками зрачков, а длинный, острый, загнутый крючком к тонкой нижней губе нос, раздувал трепещущими крыльями широкие ноздри, втягивая воздух, принюхиваясь к новым, незнакомым запахам.

Угрюм с Художником остановились, в ожидании, когда незнакомец подойдет ближе, и достали пистолеты, приготовившись к очередным неприятностям.

— Кто таковы? — Проскрипел голосом пенопласта по стеклу старик, продолжая подходить все ближе и ближе, и не обращая никакого внимания на оружие в руках незнакомцев.

— Люди добрые, мимо проходили, да вот только ты остановил. Сам-то кто таков будешь? — Шагнул ему на встречу Угрюм.

— Негоже вопросом на вопрос отвечать, — нахмурился незнакомец и остановился. — Я хозяин мест этих Йипыг-Ойка, попросту Ойка.

— Ну а мы Угрюм с Художником, — Хмыкнул в ответ Игорь.

— Так чего вам надобно в моих владениях, путники? — Старик снова начал медленно приближаться.

Угрюм хотел что-то ответить, но Максим опередил его:

— В Бург мы идем дедушка, — улыбнулся он. — Заплутали вот немного.

— Красиво врешь, — рассмеялся Ойка. — Некогда вам было плутать, коли только что из лаза в мир сихиртя вылезли. Много веков оттуда игроки не показывались. Я бы пред вами не объявился, но уж больно любопытно стало, что там в подземельях такого поменялось, раз вас пропустили, да еще на тайный путь указали.

— Друзья наши там, вот и указали куда идти, — влез в разговор Угрюм.

— Друзьяяя?.. — Протянул задумчиво старик. — Не слышал я, чтобы у сихиртя друзья были, у них все больше деловые партнеры. Что-то у вас не вяжется.

— Какое тебе-то дело? — Игорь начал заводиться, гневно сверкнув глазами. — Мы тебя не трогаем, просто мимо идем. Чего пристал?

— А в курсе вы, что дальше ореков с менквами полным, полно? Или вы и им тоже друзья? — Хмыкнул Ойка.

— Друзья, друзья, — внезапно рассмеялся Угрюм, только вот в его смехе не было веселья, а скорее сквозила угроза. — Мы всем друзья, даже кому в затылок нож хрустальный загоняем.

— Нож хрустальный? — Удивленно вскинул глаза старик. — Это что же получается, вы и с Шубиным знакомы?

— Он знаком, — кивнул в сторону Максима Игорь.

— А ну покаж ножичек, — протянул заскорузлую ладонь с кривыми пальцами дед.

Художник пожал плечами, скинул с плеч рюкзак и продемонстрировал обломки кинжала.

— Вот даже как, — задумался Ойка. — Это как же ты его, мил человек сломать-то умудрился?

— Когда вместе с огненными волками от Убыра отбивались. — Художник убрал сломанное оружие обратно в рюкзак.

— Да вы одна сплошная загадка, — сощурил и без того узкие глаза дед. — Чудны дела происходят в Уйыне, в последнее время. Как же вы живыми после встречи с волками-то остались? Не больно они игроков жалуют… Не бывало такого-то ранее. — Скосился он недоверием на Максима.

— Огневушка помогла, — ответил Художник так, словно это было само собой разумеющееся.

— И с девчушкой этой шебутной знакомы?! — Недоверчиво усмехнувшись, Ойка отвернулся от друзей и задумался. — Ну что же, вы пожалуй заслуживаете особого внимания. Не видал я еще таких игроков. Тут подумать надо. Прошу к себе в гости, думаю нам стоит поговорить, пока вы глупостей каких не наделали, и не натворили того, что исправить не получится. В этой локации многое поменялось в последнее время, и те кто ранее были друзьями, стали врагами и наоборот. Следуйте за мной, тут недалече.

Он развернулся и не оборачиваясь похромал в сторону кустарника, который сам собой расступился при его приближении, открыв узкую, утоптанную тропу, убегающую по склону горы, через густые заросли непроходимого леса. Ни единого слова больше Ойка не произнес.

Шли недолго, и остановились у огромной сосны, вокруг ствола которой, по спирали, как резьба по телу шурупа, уходили вверх и там терялись в кроне, ступеньки крутой лестницы без намека на какое-либо ограждение. Ойка мотнул головой, приглашая следовать за ним и начал быстро взбираться вверх. Художник с Угрюмом переглянулись, кивнули друг другу молча соглашаясь с обоюдным решением посетить жилище странного знакомого, и начали карабкаться следом, каждую минуту рискуя свалиться и сломать себе если не шею, то ногу или руку, это точно.