Потом Ролан повернулся к Диане. Она так и стояла у дерева, смотря на него, как на исчадье ада.

— Я уже предупреждал вас, чтобы вы держались от него подальше, — сказал он горько, — бегите от него, этот человек сделает вашу жизнь невыносимой.

И он ушел до того, как Диана успела придумать хороший ответ. Хотелось напиться, и Ролан отправился в самую гущу праздника, пил, танцевал и всю ночь любил свою новую подругу по имени Ракель. Кроме имени он ничего о ней не знал, но сегодня имени ему было достаточно. Он и не хотел ничего о ней знать. А перед глазами его стоял образ Дианы, и ее взгляд, как будто она увидела какую-то гадину. Этой гадиной и был он сам, на ее глазах избивший ее жениха. Которого, возможно, она любила. Ведь ее судьба — это выйти замуж по любви.

Наутро де Савуар прислал ему своих секундантов.

Ролан очнулся, будто выплыл из тьмы. Голова раскалывалась, и он с трудом помнил, что вчера произошло. Перчатку и записку передали два молодых придворных, и Ролан согласился и с местом, и со временем. Завтра на рассвете в рощице, там, где он встречался с Дианой. Ему было все равно где и когда. Он был безумно зол на Савуара, на себя, на Диану. Да, больше всего на Диану.

Де Савуар куда-то пропал, и Ролан весь день не видел его, хотя постоянно находился при Луи. Ближе к вечеру Ролан отправился в палаточный лагерь, где надеялся забыться, забыть и о дуэли с когда-то лучшим другом, и о том, что Диана сегодня ни разу на него не посмотрела. Просто поворачивалась спиной, когда он входил в комнату. В глубине души он понимал, что ищет де Савуара и обдумывает способы примирения с ним, но наружу эти мысли не выпускал.

Записку принес Морис.

Только увидев знакомый почерк, он весь сжался, одновременно испытав восторг от того, что она желает видеть его, и страх от ожидания крупной ссоры.

"Там же, где и вчера" — гласила записка.

Диана ждала, стоя под деревом. На этот раз на ней не было простого костюма селянки, и волосы ее, цвета золота, были убраны в замысловатую прическу, которая к вечеру подрастрепалась, от чего казалось, что вокруг ее головы сияет нимб. Его прекрасный ангел.

— Вы хотели меня видеть?

Диана подняла голову. Глаза ее внимательно посмотрели на него. Как две путеводные звезды, подумал он, проклиная свою несдержанность в вине второй день подряд. В голову лезла всякая романтичная чушь, а слова сами собой складывались в рифмованные строки. Он попытался сосредоточиться, боясь, что эти строки без его ведома выползут наружу.

— Да, хотела.

Она замолчала. Потом подошла ближе. Запах ее благовоний, чуть сладковатый, ударил ему в голову похлеще вина.

Путеводная звезда к воротам Рая,

Безнадежно холодность храня

Судьбами и жизнями играя

Ты с презреньем смотришь на меня...

Он тряхнул головой:

— Я вас слушаю.

Диана играла веером, то складывая, то раскрывая его.

— Пообещайте мне, что дуэли не состоится, — сказала она.

Он отвлекся от стихосложения, вскинул голову.

— Я не могу обещать такого.

— Я прошу вас, Ролан.

Они смотрели друг на друга, и отдаленные ноты залетного стиха так и играли у него в голове. Что-то про нимб и сияние.

— Я не откажусь от дуэли.

— Тогда я расскажу Луи. Он запретит вам драться, — сказала она.

— Даже Луи понимает, что я не могу отказаться.

— Сначала я скажу, а потом посмотрим.

...Да, вот так:

К грешнику сошедшая святая

Ты недостижима, как луна,

Золотом небесным вся сияя...

— Скажите.

Она отвернулась, потом посмотрела на него долгим взглядом, от которого у него задрожали руки.

— У вас совсем нет сердца? — спросила Диана, — Скажите честно, вы хоть когда-нибудь кого-нибудь любили? Ну хоть мать там, сестру... Я понимаю, что вы не способны полюбить женщину, но хоть кого-то? Вам знакомо это чувство?

Ролан резко протрезвел. Было что-то нелепое и одновременно забавное в том, что именно Диана задавала этот вопрос. Он криво усмехнулся:

— Немного.

— Де Савуар ваш друг. Вы выросли вместе. Неужели вам все равно? Вы так же легко убьете его, а потом для верности пустите пулю в висок?

Повисло молчание. Ролан обдумывал ответ. Вдалеке снова играла музыка, раздавался смех, а он стоял перед Дианой, глубоко оскорбленный ее словами. Снедаемый двумя желаниями — ударить ее и заключить в объятья, он повел себя невоспитанно, сунул руки в карманы и сжал кулаки боясь, что одно из двух желаний возобладает, а то и оба сразу.

— Пуля ему не понадобится, — сказал он.

— То есть вы намерены его убить? — Диана снова смотрела на него своими глазами-звездами. Он же только крепче сжал кулаки.

— Конечно.

— У вас нет ни жалости, ни снисхождения?

— Нет.

— И даже ради меня вы не откажетесь от убийства?

Он посмотрел ей в глаза, но тут же опустил голову, боясь, что утонет в них. Диана сделала свой выбор, и теперь она рьяно защищает своего жениха. Из них двоих она выбрала Савуара. Ролан и сейчас испытывал к нему безумную ревность, вряд ли, когда в руке его будет оружие, а все эмоции обострены до предела, он сможет сдержать ненависть и ранить соперника так, чтобы дуэль не могла продолжаться, но тот остался жив. Он будет жаждать его крови, и обязательно постарается убить одним ударом. Прямо в сердце.

— Я достаточно ненавижу его, чтобы убить, — сказал он.

— За что? — удивилась Диана.

— Есть за что.

Диана всплеснула руками.

— Что мне сделать, Ролан? Что мне сделать, чтобы спасти его? Я пришла умолять вас отказаться от дуэли, но если вы не можете отказаться, то хоть не убивать Анри! Что мне сделать, чтобы вы выполнили мою просьбу? Я готова исполнить любое ваше желание...

Он молчал. У него был ответ. В стихах. И там тоже было про звезды. И про луну. И про траву, примятую в поле. Но он не мог сказать ей подобных слов. Ревность, которая стала его путеводной звездой и привела его сегодня в рощицу, вспыхнула с невероятной силой. Сделай Диана хоть одно неверное движение, и он не отвечает больше за свои действия. Возможно, будет и трава в поле, именно то, что она предложила ему в обмен на жизнь Анри.