Катастрофа разразилась в один из ясных дней, когда ничего не предвещало бури.

Диана знала, что Мария Манчини хочет напоследок поставить на сцене Ариосто. Она даже перечитала роман, чтобы освежить его в памяти.

— Диана, — Мария улыбалась ей, сидя рядом с Луи в просторной беседке, где собрались все, кто должен был участвовать в балете, — мы с Его Величеством посовещались, и решили, что вы — самая достойная кандидатура на главную роль. Я уверена, что вы справитесь с ролью Анджелики, тем более, ваша красота сравнима только с ее красотой.

Диана смутилась, а потом вдруг насторожилась. Мария Манчини никогда не любила ее, а после сцены в доме Сен-Клера старалась просто не замечать. И тут — главная роль.

— На роль Роланда мы решили пригласить нашего ревнивца, Анри де Савуара, — улыбка Марии стала еще краше. Луи же смотрел на Ролана, не в силах остановить то, что должно было случиться.

Анри вспыхнул, но явно был доволен тем, что сможет танцевать с Дианой.

— О роли Медора мы долго думали, — продолжала Мария, — и решили, что рядом с Дианой де Вермандуа лучше всего будет смотреться Ролан де Сен-Клер.

Свет померк. Диана от ужаса закрыла глаза. Нет! Она не может танцевать с ним, она обязательно выдаст себя! Она не сможет играть безупречно! Это будет пыткой, ежедневно репетировать с ним, и не иметь возможности сказать ни слова!

— Мадемуазель Манчини, — Диана сделала шаг вперед, — я хочу отказаться от роли. Я... я не могу играть Анджелику при таком Медоре!

Луи быстро вскинул на ее глаза, а Ролан просто пожал плечами, делая вид, что ее слова совсем не задели его.

— Мадам де Вермандуа, — Луи даже встал с места и подошел к Диане, — я прошу вас забыть свои распри. Доставьте удовольствие мадемуазель Манчини и нам всем. Решение мадемуазель не может быть изменено.

Диана видела, как сжал губы Анри де Савуар. Как отвел глаза Ролан, и как улыбается Мария Манчини. Больше всего хотелось плакать, топать ногами и кричать, но Диане ничего не оставалось, как только присесть в реверансе и прошептать:

— Да, сир.

Ролан был утвержден на роль Медора, и на следующий день приступили к репетициям. Изо дня в день Ролан танцевал с Дианой танец любви, исполнял сцену в пещере, где Диана стояла близко-близко, и губы ее почти касались его губ, а его руки лежали на ее талии. Ему казалось, что глаза ее сияют страстью, но ни разу она не сказала ему ни одного слова, кроме необходимых во время репетиции. Ни разу не сделала лишнего движения. Ни улыбнулась лично ему, не Медору, рука ее ни разу не коснулась его ладони. Он так мечтал взять ее за руку, как брал в Вороновом гнезде. Он постоянно находился рядом, мог касаться ее, но она была невероятно далека. И опуская руки на ее талию, он тоже не сделал ни единого лишнего движения. Не сжал ее сильнее, чем требовалось в танце. Ни разу не подал ей руки, которую она не хотела принимать. Он держался отстраненно, а после репетиции садился около короля и заводил какую-нибудь дурацкую беседу. Обсуждал костюмы фрейлин, смеялся над нелепыми па актеров. Высмеивал де Савуара, явно ревновавшего свою невесту к литературному герою.

— Ты так превратишься в Роланда еще до начала спектакля, — как-то сказал он другу, когда дамы ушли, а они втроем, король, Савуар и он сам, сидели в маленькой гостиной и пили вино.

Савуар отвернулся, стыдясь своей ревности.

— Я полностью верю и ей, и тебе, Сен-Клер, — сказал он, — но ничего не могу поделать с собой. Когда вы исполняете сцену в пещере, мне кажется, я схожу с ума. Я готов разорвать тебя на куски. Зря я согласился на этот фарс.

Луи, задумчиво разглядывающий бокал, резко поднял голову:

— Так хотела Мария, — сказал он, — тут она распоряжается. Мы будем делать все, что скажет Мария.

Ролан усмехнулся.

— Надеюсь, что она не прикажет мне подняться на крышу Лувра и прыгнуть вниз.

Луи внимательно смотрел на него.

— Я тоже надеюсь. Иначе тебе придется прыгнуть.

Позже, когда Савуар пошел разыскивать Диану, а Луи и Ролан остались наедине, король, подумав несколько минут, спросил:

— А если бы Диана приказала, ты бы прыгнул с крыши?

Ролан вздрогнул, как от удара.

— Нет.

— Почему?

— Я не выполняю дурацких приказов.

— И мои не выполнишь?

— И твои.

Луи поднялся на ноги, оперся руками о стол.

— Это уже похоже на бунт.

Ролан поднял брови.

— Нет. Это похоже на умение отличать нормальные приказы от дурацких.

— Но ты же признался в изнасиловании, когда Диана обвинила тебя.

Повисло молчание. Ролан тоже встал.

— Там была замешана честь, — сказал он, — но я не понимаю, причем тут Диана.

Луи смотрел ему прямо в глаза.

— Я читал отчет испанского посла. И я знаю, что ты влюблен в нее. Хотя она ведет себя, как дурочка.

Ролан сжал руки, чтобы не ударить Луи. Отошел к окну, вцепился в подоконник.

— Это было уже давно, — голос его звучал ровно, — я с тех пор исцелился.

— Твои поступки говорят об обратном.

Ролан обернулся к нему.

— Чего ты хочешь? — спросил он резко, — чтобы я признался, что влюблен в Диану де Вермандуа? Хочешь услышать это от меня? Что я схожу с ума от ревности каждый раз, когда вижу ее с Савуаром? Она выбрала лучшего из нас, я ее не достоин. Мазарини четко дал мне это понять.

Луи молчал, глядя на него. Потом подошел и положил руку ему на плечо.

— Я хотел знать, что кому-то еще тоже плохо, как и мне. Ты отлично держишься, и, если бы мать не дала мне этот отчет, я бы тоже не догадался ни о чем. Я буду учиться у тебя. Мне Мазарини дал четко понять, что Мария не достойна меня.

Они смотрели друг на друга, а потом Ролан усмехнулся:

— Осталось только порыдать друг у друга на плече, — сказал он, — Мария может делать все, что угодно, и ради тебя я согласился участвовать в этом фарсе, где она специально издевается надо мной. Ей нравится смотреть, как я вынужден постоянно танцевать с Дианой, быть любезным с Савуаром. И даже роль изначально мне предложили Роланда. Она мне очень подходит..., — он помолчал, — возможно, твоя мать права. Из Марии не выйдет королевы.

— Ты говоришь так потому, что зол на нее, — сказал Луи.

— Я говорю так потому, что это слишком мелочно, так мстить, — ответил Ролан.