— Диана, — королева смотрела на нее почти с тем же выражением, что и Анри, — герцог де Савуар желает поговорить с вами.

Она догадалась слишком поздно. Бежать было некуда. А он смотрел на нее, как загнанный пес, и в голубых его глазах была такая мольба, что Диана понимала, что ее отказ будет сродни убийству.

Ну почему, почему Анна не поговорила с ней прежде, чем позволить Анри встать перед ней на колени, и смотреть, как побитый щенок? Возможно, Анри лучшая кандидатура на ее руку, но Диана не была готова снова выйти замуж. Конечно, она не может долго быть одна. Но почему сейчас? Сейчас, когда она всю ночь грезила о Сен-Клере, отлично понимая, что он ей не пара, но не могла отказать себе в радости думать о нем. Теперь ее мысли станут преступлением. Что скажет Луиза, узнав о таком грехе? Быть невестой одного, но думать только о другом, разве это честно? Диана заметалась, на нее смотрели четыре пары глаз, и ее решение не могло быть иным, чем их. Ее пригласили не для того, чтобы она что-то решала, все было решено за нее.

Что будет, если она скажет нет? Кардинал ушлет ее в монастырь? Или следующим ее женихом станет старый и злой принц де Бреми? Или, возможно, кто-то другой, кого она впервые увидит у алтаря, и окажется беззащитна перед его пороками, запертая в башне его замка? Она хорошо знала Анри, он не был опасен. Он был ее преданным псом, готовым ходить за ней по пятам, для которого нет ничего важнее, чем заслужить его улыбку.

Пауза затягивалась. Анри, увидев весь спектр эмоций на лице возлюбленной, побледнел. Королева оставила решение за Дианой. Если сейчас она скажет нет, то мир его сузится до петли под потолком. Или до яда на дне бокала. Он не переживет ее отказа. Он не может больше жить без нее.

Диана изо всех сил сжала в руке веер. Может ли она сопротивляться? Зачем? Ролану де Сен-Клер никогда не позволят просить ее руки, да и вряд ли он сам этого захочет. Он никогда не полюбит ее. О чем тогда ей думать? Анри у ее ног. А Ролан де Сен-Клер — мираж. Он исчезнет, и никогда не вспомнит о ней. Он зол на нее, она влюбилась в образ, в галантного придворного, но понимала, что это всего лишь маска.

Она посмотрела на Анри. Он был бледнее своей сорочки.

— Да, я стану вашей женой, месье — сказала она, и обернулась к королеве. Та чуть заметно кивнула. Королева была довольна. Луи улыбался. Кардинал предложил поднять кубок за молодых. Анри же поднялся и не сводил с нее глаз. Щеки его пылали на бледном лице.

— Диана, — почти прошептал он, — вы — моя жизнь.

Диана сделала именно то, что от нее требовалось. Но, оставшись с ним наедине и смотря, как лихорадочно горят его глаза, она понимала, что совершила самую большую ошибку в своей жизни. Кто угодно, только не он. Кто угодно, только не этот обезумевший от счастья человек, обредший над ней частичку власти. Что будет, когда она станет полностью принадлежать ему?

— Диана, — руки его дрожали, когда он держал в них ее пальцы, — вы даже не можете представить, какое счастье мне дарите. Вы и есть моя жизнь!

Они остались одни, и стояли в нише окна. Диана смотрела вниз на парк. Она, первая красавица двора, была загнана в ловушку. Она стала невестой знатного, красивого, богатого и до безумия влюбленного в нее молодого человека. Что надо еще для счастья? Он выполнит любой ее каприз. Каждая из придворных дам позавидует ей. Почему же она готова разрыдаться?

— Диана, вы грустите? Вы не любите меня... — Анри смотрел печально, — но я обещаю, что заслужу вашу любовь.

Она покачала головой.

— Разве нужна любовь для того, чтобы дать обеты у алтаря? — сказала она, — я дам вам обет верности, и этого вполне достаточно. Мое сердце оставьте мне.

Рука его крепче сжала ее руку. Он побелел, как полотно.

— Я... я обещаю, что вы полюбите меня!

— Месье..., — Диана помедлила, подбирая слова, — я прошу вас обещать мне, что мои чувства останутся только моими. Если я полюблю вас, то это будет прекрасно. Только умоляю, не принуждайте меня!

Глаза его вспыхнули:

— Я клянусь, что никогда не буду принуждать вас к чему-либо! Я добьюсь вашей любви! Потому что иначе мне просто незачем жить!

Диана заулыбалась.

— Тогда мы договорились?

Он помолчал. Потом поднял на нее глаза:

— Хорошо. Только... вам ведь не трудно сказать, что вы меня любите? Просто сказать. Мы оба будем знать, что это неправда, но я хочу услышать от вас эти слова.

— Что я должна сказать? — удивилась Диана.

— Я люблю тебя.

— Я должна это сказать?

— Да.

— Я люблю тебя.

Он тоже заулыбался и стал таким красивым, что Диана вмиг оттаяла. Возможно, им легко будет договориться, ведь этот человек на самом деле ее любит. Она поднялась на цыпочки и мимолетно коснулась губами его губ. Он притянул ее к себе, очень аккуратно, будто она на самом деле была фарфоровой статуэткой, провел губами по ее волосам.

— Я люблю тебя, Анри, — подсказал он.

— Я люблю тебя, Анри, — как эхо повторила Диана.

...

— Боже мой, Луиза, зачем я с ним обручилась? Я не хочу замуж! Я не хочу снова стать чьей-то игрушкой!

Луиза сидела на скамейке в беседке, а Диана сидела прямо на полу, положив голову на скамью.

— Мне кажется, Анри совершенно безопасен, — Луиза погладила подругу по голове, — он будет тебе хорошим мужем.

— Мы и про герцога так говорили. И вот что вышло.

Ответить на это было нечего, поэтому Луиза промолчала.

— Анри, конечно, не такой, — Диана подняла голову, — но я не хочу никому принадлежать. И ему тоже! Он требует любви, а у меня нет любви для него. Почему он решил, что я должна любить его? Я же дала свое согласие стать его женой, почему он хочет еще и мое сердце?

— Потому что он тебя любит, — Луиза снова погладила ее по растрепанным волосам, — Диана, разве есть что-то плохое в браке по любви?

— Но я-то его не люблю. Я люблю Сен-Клера. Я не хочу обманывать Анри, он добрый и преданный. Как я могу врать ему?

Луиза смотрела куда-то вдаль.

— Знаешь, Диана, — наконец сказала она, — мы не хозяева своему сердцу. Ему нельзя приказать. Оно или любит или нет. Но ты можешь быть честной, и хранить свои обеты.

— Все равно Сен-Клер не любит меня, — откликнулась Диана тихо, — и не полюбит. Я ужасно раздражаю его. Мне будет очень просто хранить слово.

Она встала, пригладила растрепавшиеся волосы.