За дверью было тихо. Эта тишина напугала Ролана больше, чем если бы он услышал звуки драки.

— Морис!

Морис понял его с полуслова. Они вдвоем с разбегу ударились о дверь, но та не поддалась, хотя было слышно, как замок кляцнул о железо. Теперь в комнате послышалась возня, звук передвигаемой мебели. Ролан остановился, соображая, что же делать. Морис, плохой вор, умел открывать только самые простые замки, а замок злосчастной двери не поддавался его неумелым попыткам.

— Давай еще раз попробуем, — сказал Ролан.

Со второй попытки дверь слетела с петли, с третьей Ролан и Морис буквально ввалились в комнату, узрев Анри де Савуара стоящем на табурете, который он поставил на резной столик. Анри сосредоточено прикручивал веревку к крюку для люстры.

Ролан, увидев его живым, резко успокоился. Ужас отступил, и Ролан прислонился к косяку, сложив руки на груди, чувствуя, что ноги не желают больше держать его.

— Слезай, идиот, — сказал он тихо, даже как-то нехотя, — ты не успел.

Анри, казалось, не замечал его, продолжая заниматься своим делом.

— Слезай, я сказал. Иначе я тебя стяну.

Анри слез с табурета на стол, любуясь своей работой. Под потолком болталась отличная крепкая петля.

— Ну и зачем это все? — Ролан подошел к нему и встал рядом, смотря на друга снизу вверх.

— Уходи, — наконец ответил Анри, — ты ничего не видел и не знаешь.

— Я уже все видел и все знаю, — Ролан усмехнулся, — ладно, хватит. Слезай со стола и пригласи меня на бокал вина.

— Я уже выпил достаточно вина. Не мешай мне.

— Ты точно выпил лишнего, если думаешь, что я не буду тебе мешать. Что она сказала тебе?

Анри замер, подняв одну ногу на табурет.

— Она была жестока. Очень жестока, — сказал он, — но совершенно права. Я должен оставить ее. Я не могу оставить ее живым. Поэтому я выполню ее приказ. Но иначе.

— Ты собираешься из-за слов Дианы дАжени лезть в петлю? — Ролан, казалось, был удивлен, — подожди два года. Герцоги смертны, а этот еще и стар. Женишься ты на своей Диане, имей терпение!

Анри смотрел на него, казалось, с сочувствием.

— Вот что значит, никогда не любить, — сказал он, — тебе не понять меня. Уходи. Ты здесь ни причем.

Ролан усмехнулся, с тревогой наблюдая за другом. Анри залез на табурет второй ногой, но тот покачнулся, и Савуар вернул одну ногу на стол. Еще миг и будет поздно. Ролан действовал ни секунды не думая. Он резко выдернул табурет из-под ноги Анри, не ожидая того, что произошло далее. Анри потерял равновесие, вскрикнул, и упал вперед, наотмашь ударившись ребрами о край стола, а потом вместе со столом рухнул на пол.

Ролан бросился к нему, упал на колени. Руки его дрожали, когда он положил пальцы на сонную артерию. Пульс был. Проклиная все на свете, а особенно Диану дАжени, он ударил Анри по щеке, приводя того в сознание.

— Давай же! От этого не умирают!

Анри на самом деле открыл глаза. Попытался сделать вдох, но это удалось ему с огромным трудом. Он застонал от боли, и приложил руки к груди.

Ребра были явно сломаны. Ролан одним движением разорвал на нем рубашку, провел руками по ребрам. Так и есть. Огромный кровопотек расползался по левой стороне груди, ребро не прорвало кожу, но было смещено немного внутрь.

— Теперь тебе вряд ли удастся залезть на табурет на столе. И даже на сам табурет, — зло сказал Ролан, поднимаясь и кивком головы приказывая Морису позвать врача, — приказ Дианы дАжени ты выполнишь совсем другим способом. Провалявшись в кровати пару месяцев.

— Диана де Вермандуа..., — чуть слышно прошептал Анри непослушными губам. Лицо его было бледно, дышал он с трудом и прерывисто.

Ну да. Диана де Вермандуа. Она теперь герцогиня.

...

Передав Анри на руки эскулапам, Ролан вышел в галерею. Ему самому было трудно дышать. Сломанные ребра срастутся, а за это время Анри остынет и немного успокоится. Все лучше, чем эта чертова петля, которую снял Морис и теперь нес в руке, следуя чуть в отдалении.

Ему самому нужно было прийти в себя и отдышаться. Казалось, что ребра сломал он сам. Испугавшись за друга, как никогда в жизни, Ролан прибывал в состоянии, близком к нервному срыву.

Диана де Вермандуа. Звучный титул был ее по праву, но ее новое имя жгло его, как раскаленным железом. Диана де Сен-Клер. Вот ее имя. Диана дЭсте де Сен-Клер. Он закрыл глаза. Это какая-то ужасная ошибка. Диана не может принадлежать никому, только ему самому. Ролан подошел к окну и уперся лбом в холодное стекло. Он утешал своего друга, говоря, что герцоги смертны. Теперь пришел черед утешать этим же себя.

Послышались шаги, и Ролан обернулся. Тут же щеки его вспыхнули, а к горлу подступил такой гнев, какого он не знал с тех самых пор, как запер Гертруду в клетке в Вороновом Гнезде. Его затрясло от одного только вида его красавицы. Ее белое платье, увитое цветами, казалось, светилось в полумраке галереи. Ролан сделал шаг вперед, изо всех сил сдерживая желание наброситься на нее и ударить так, чтобы она отлетела к стене.

— Что вы сказали ему? — спросил он, неожиданно появляясь перед Дианой и сопровождавшей ее Луизой, — что, черт побери вы наговорили Савуару?

Диана остановилась и смотрела на него расширившимися от ужаса глазами. Его бледный и растрепанный вид напугал ее больше, чем грубый тон.

— Мадам де Вермандуа! — ее новое имя жгло ему губы, — вы, притворяющаяся святой, чуть не убили человека!

Диана вздрогнула от ненависти, звучащей в его голосе.

— Что случилось? — вместо нее спросила Луиза, не менее испуганная, чем Диана.

Ролан только теперь, казалось, заметил ее.

— Мадам де Вермандуа оказалась намного более жестока, чем все, кого мне доводилось видеть.

— Вы, Сен-Клер? — Диана подняла брови, — вы обвиняете меня в жестокости?

— Что вы наговорили Анри де Савуару, которого я практически достал из петли?

Лицо ее изменилось и стало серьезным:

— Но... он же ничего с собой не сделал, да? — спросила она испуганно.

— Я пришел во-время.

Диана смотрела на него из-под ресниц, и раздражение его нарастало. Прекрасная, как античная богиня, она стояла перед ним, и была от него настолько далека, насколько это возможно. Их разделяли огромный сапфир на ее тонком пальце, и ее новое имя. Хотя она сама никак не изменилась, теперь она принадлежала другому. Осознание того, что этот немолодой красивый мужчина будет обладать ею, приказывать ей и любить ее по ночам, сводило с ума. Сейчас он прекрасно понимал де Савуара, только в отличии от него не мог позволить себе выдать своих чувств.