— Что же привело вас ко мне? — Диана смотрела на молодого человека вовсе не с восхищением. Глаза ее метали молнии.

— Желание видеть вас, конечно же.

— Сен-Клер, прошу вас! Скажите, чего вы желаете и уходите!

— Вы не верите мне? Я на самом деле желал видеть вас в добром здравии. Вы так неожиданно покинули наше общество, что...

Диана оборвала его, махнув рукой.

— Вы возомнили себя богом.

— Возможно.

— Вы возомнили, что можете распоряжаться чужими жизнями. Моей, к примеру. Я не давала вам подобного права.

— Кто-то должен был позаботиться о вас.

Диана задохнулась от гнева. Она подбирала слова, чтобы побольнее уязвить его, когда наконец-то увидела двух своих телохранителей — крепких парней из деревни, которых она наняла, чтобы отбиваться от незваных гостей. Она шевельнула рукой, и вот они уже по обе стороны пытаются сладить с Роланом, но тот среагировал мгновенно. В одной руке у него появилась шпага, во второй кинжал, и оба молодых человека бросились в разные стороны.

— Бросьте оружие, граф де Сен-Клер, — спокойно сказала Диана.

Он покачал головой.

— У вас тут опасно находиться без шпаги в руке.

— Бросьте оружие, — повторила она. Рука ее, скрытая в складках платья, появилась наружу, и в ней был знакомый ему пистолет.

— Неужели вы собираетесь убить меня? — удивился он, ничуть не испугавшись.

Диана покачала головой, одновременно подзывая лакеев, которые встали по обеим сторонам от нее.

— Нет, конечно. Но я прострелю вам ногу, чтобы вы не могли убежать. А с пулей в ноге вряд ли вы будете долго сопротивляться, даже имея шпагу.

— Это мы еще посмотрим.

— Хотите проверить?

Они смотрели друг на друга, потом Ролан отвел глаза и выпустил эфес. Шпага упала на пол, лязгнув по плитам, следом за ней упал кинжал.

— Я не могу воевать с вами, — криво усмехнулся он, поднимая руки.

Диана смотрела на него без улыбки.

— Свяжите ему руки. Он может быть опасен.

Руки связали ему за спиной, и вся процессия последовала в том же направлении, что и в прошлый раз. Диана снова шла впереди, освещая путь факелом, за ней вели Ролана, а Эмма замыкала шествие. Дверь в камеру лязгнула, захлопываясь за Роланом, и он оказался один в кромешной тьме. Диана стояла по ту сторону двери.

Однажды он уже видел ее лицо за решеткой, год назад. Когда пришел поменяться с ней одеждой в подземелье монастыря св.Доминика. Теперь же она была на свободе, а он смотрел на ее, будучи пленником. Ему ничего не стоило сбежать. Позвать одного из двух ее балбесов развязать ему руки, и как только он освободится, рвануть дверь на себя, закрыть одного в камере, второго выключить ударом в челюсть. Пользуясь эффектом внезапности скрутить Диану и отобрать у нее оружие. Но он стоял, как последний идиот, и смотрел на нее, не в силах даже пошевелиться. Как будто ноги приросли к плитам, а из тела выкачали весь воздух.

— Око за око, граф де Сен-Клер, — Диана улыбалась.

— Я не держал вас в подземелье. К вашим услугам был весь замок, — сказал он.

— Можете даже не рассчитывать, — она рассмеялась, — у меня нет желания проводить время в вашем обществе.

И она ушла. А он остался один, со связанными руками и адом в душе.

Впрочем, освободиться от веревок было делом десяти минут. Сложнее было с адом. Перед глазами медленно поплыли картины, одна ярче другой. Он опустился на кровать, сжимая голову руками. Замок Ажени ничем не похож на монастырь св.Доминика-де-Толедо. Ничем... только вот этой камерой. Диана не дон Хосе, и скоро, очень скоро, он окажется на свободе. Он сумеет договориться с ней. Она жива, и это главное. Пусть играет в страшную месть, главное, что она жива, сестры Манчини не сумели причинить ей вреда, Савуар не имел шанса на успех, никто... Он заметался, пытаясь успокоиться. Бросился к решетке, попытался выломать ее, что ему, конечно же, не удалось.

Его целью было обеспечить ее безопасность, раз этого не желали делать ни кардинал, ни королева, ни ее нареченный жених. Он закрыл глаза, прижавшись к холодным прутьям. Если он сейчас не успокоится, то сойдет с ума. От того самого животного ужаса, который никак не желал отпускать его с тех пор, как он оказался в подземелье. Ужаса, которому не было никакого рационального объяснения. Умом он понимал, что ему ничего не грозит, но все чувства пришли в полное расстройство, и воля не могла контролировать этот животный страх, сковывающий его члены, от которого хотелось выть и биться головой о стену.

— Господин? — раздался спасительный голос.

Ролан медленно сполз по стенке и сел на пол, сжимая голову руками. Он даже не понял, чей это голос. Он не один, и это важно для восстановления утерянного контроля.

— Господин!

Голос был знаком, Ролан тряхнул головой, понимая, что, видимо, ему уже мерещится голос Мориса.

— Кто здесь? — проговорил он, заставляя себя не хрипеть, а говорить более менее спокойно.

— Это я, Морис.

— Морис?

— Ну да. Я тут вас ожидаю почти неделю. Ну и поганенькое местечко, я вам скажу. Жаль, что мое письмо вы не получили. Я послал вам письмо с предупреждением. Диана очень уж зла на вас.

Закрыв лицо руками, Ролан обнаружил, что оно влажное от слез. Стер слезы, сам стыдясь своего состояния, с усилием поднялся на ноги.

— Как же тебе не везет, Морис, — он усмехнулся, надеясь, что голос его не дрожит, — из одной тюрьмы в другую.

— Если рассказать, то куры засмеют, — беззлобно отозвался тот, — но без вас тоскливо совсем было.

— Зато теперь у тебя отличная компания.

— Мне любая пойдет.

— Благодарю. Но придется довольствоваться тем, что есть.

....

Диана пришла через день. Она вошла в его камеру, заставив Ролана вскочить с кровати, где он прилежно изучал Евангелие. С тех пор, как он попал в монастырь св.Доминика, Ролан неплохо поднаторел в латыни и теперь легко читал знакомые строки. Книга упала на пол, но он не стал поднимать ее, склонившись в поклоне перед Дианой.

На ней было скромное белое домашнее платье и синий корсаж с золотыми шнурками. Она вошла, не закрыв двери, и он знал, что никто не охраняет ее. Можно было просто оттолкнуть ее и уйти, но он стоял перед ней, и все его существо пело от счастья просто потому, что она была рядом. Хотелось сжать ее в объятьях, поднять и закружить в безумном танце. Но Ролан отступил, предложив ей единственный стул.

Диана села. Глаза ее внимательно изучали его лицо, и именно поэтому он не имел права на ошибку, ни один мускул не должен был выдать его чувств к ней.

— Уговаривайте меня, — сказала она вдруг, — убедите меня, что я должна выпустить вас.

Он сел на кровать, не очень галантно облокотившись руками о колени.

— У меня нет ни одного аргумента за это, — усмехнулся он.

— Тогда встаньте на колени и умоляйте, — сказала она, — просите прощения! Вы обязаны просить прощения!

Наверное, так и есть, подумал он, он обязан просить прощения, но даже не пошевелился, изучая ее лицо. Губы ее были сжаты. Если провести по ним пальцем, она вздрогнет, и губы ее тоже дрогнут и немного приоткроются. Он оторвал глаза от ее губ и стал смотреть в пол.

— Нет. Я был прав.

— Были правы, удерживая меня в замке?

— Конечно. В Лувре вам грозила опасность. Я не мог оставить вас, я не мог взять вас с собой. Я обязан был позаботиться о вашей безопасности.

Диана вскочила.

— Кто дал вам право заботиться обо мне? О моей безопасности? Кто вообще дал вам право командовать мною?

Он тоже поднялся. Если взять ее за плечи, вот сейчас, она будет сопротивляться. А потом поддастся его напору. Он не будет делать ничего, просто сожмет ее в объятиях, и будет удерживать, очень нежно, но при этом настойчиво. И она сдастся. И тогда он коснется пальцем ее губ, чтобы увидеть, как они дрогнут в предвкушении... Он резко отвернулся, прошелся по камере, заложив руки за спину. Крепко сжимая пальцы.

— Ваш отец. Он вверил мне вашу безопасность, когда я отправлялся за вами на Святую Маргариту. Он просил меня позаботиться о вас и проследить, чтобы вы вышли замуж за своего герцога. Я выполняю его волю, — он остановился и с удовлетворением увидел на ее лице глубокое разочарование. Она явно ожидала признаний в любви.