В меня – саму Силу и суть магии. Ой, щекотно.

Шар попал мне точно в грудь.

– Да ты ж мой хороший, ты ещё и меткий, – ласково пожурила я. – А я уж думала, источник одни идиоты охраняют.

Хотя идиоты и есть: это же надо додуматься – атаковать магию магией. Энергетический шар впитался в вихрь моих потоков, а искрящиеся нити кровожадно облизнулись:

«Вкусно. Ещё!»

Толпа ахнула.

Один из стражников сдавленно вскрикнул, другой стал отползать назад, но тут же наткнулся на своего товарища и, кажется, заехал ему локтем в глаз. Те, кто стояли ближе, попятились – с тем выражением лиц, с каким обычно смотрят на очень большое, очень опасное и очень голодное нечто, появившееся в комнате без приглашения.

Я медленно подняла бровь.

– Ну всё, дети мои… Сказка закончилась. Теперь мамочка будет раздавать люле́й. Кто здесь самый непослушный мальчик?

Свет вокруг меня стал ярче, нити заскользили по каменным стенам, зазмеились по полу, будто живые, и всё вокруг наполнилось ощутимой вибрацией.

Я прищурилась и обвела магов прицеливающимся взглядом, будто намечая себе первую жертву, а потом сказала одно короткое:

– Бу! – и стражники с громкими криками, пихаясь и толкаясь, наперегонки помчались на выход.

Фух, надоели!

Я поднесла пальцы к губам, послала вслед удирающим воздушный поцелуй, прошептала нежным голоском:

– Куды́ ж ты, милый, под бульдозер? – и хихикнула.

Злая, всемогущая, весёлая. Эх, Глеб Сергеевич, всё-таки жалко, что Вас здесь нет. Вы бы мной как минимум гордились. А может, и испугались. Ну, или всё-таки влюбились. Но это не точно.

– Как же всё-таки хорошо снова стать собой. Хотя бы морально, – я оглядела себя.

Полюбовалась на руки-нити, ноги-нити, тело-нити и всё остальное иже с ними – тоже нити. Ну да, я теперь странненькая и чудненькая, но это, надеюсь, временно. Зато голова как никогда ясная, и мой вредный, противный, язвительный характер снова при мне. А это для меня главное. Я, как говорится, снова на коне. Йо-хо!

Всё же обладание телом Марго немного давило. Хотя даже не немного, а очень даже много. Такой груз ответственности чувствовала, что мама дорогая. Да и постоянное напряжение настроения не прибавляло. Периодически страшно было до жути. Зато теперь чувствую себя всесильной и свободной. Богиней. Только не войны, а мира. Как там раньше у нас лозунги-речёвки кричали: миру – мир?

– Эх, принесу в этот мир долгожданный мир и отправлюсь в свой мир, – торжественно пропела я.

Да, театр в этой пещере, как ни крути, вышел бы знатный. Местечко акустически идеальное. Даже мой средненький голосочек тут звучит, как ария победительницы в финале мирового мюзикла. А уж как бы тут зазвучали Доминго или Нетребко – даже представить страшно. Камни бы прослезились.

Ладно, от лишних глаз избавилась, правда, немного постебалась, зато на душе сразу полегчало. Вот теперь можно уже стать серьёзной и заняться, собственно, важными делами.

Подплыла на облаке поближе к родникам, встала, расставив ноги на ширину плеч, немного подумала, снова села, приобняла облако и – вуаля! – подо мной нетерпеливо бьёт копытом белоснежный воздушный конь с густой, будто бы парящей в воздухе гривой и шикарнейшим длинным, как хвост метеора, хвостом.

Ну, а что? Если Радилак сдержит обещание, это мои последние минуты в этом мире. Имею я право ещё хоть немного насладиться магией?

Всё! Убрала ехидную улыбку, собралась, сгруппировалась и, наклонившись к трепещущему уху животного, прошептала:

– Ну что, Пегас-лайт, полетели?

Закрыла глаза и, распахнув руки, представила, что обнимаю весь мир.

Медленный вдох.

Перед глазами вспыхнула карта-схема реки. О, а она действительно опоясывает этот мир от края до края. Красотища!

Выдох.

От меня к родникам потянулись сотни нитей.

Вдох.

Искрящаяся паутина, опутывающая пещеру, начала медленно опускаться.

Выдох.

Магия коснулась воды, а по спине прошёл лёгкий озноб.

Вдох.

Тонкий треск соприкосновения нарушил тишину. Будто молния рассекла грозовое небо.

Выдох.

Воздух вокруг начал вибрировать, будто натянутая струна.

Вдох.

Река начала менять цвет, из голубой становясь золотистой.

С каждой секундой напряжение росло, тело наливалось тяжестью, а в висках звенело. Но надо потерпеть. Осталось совсем немного.

Выдох.

Берега реки начали сужаться, а золотистый цвет стал меняться на зелёный.

Вдох.

На месте реки, как по команде, из земли начали подниматься деревья. Прямо на моих глазах мир опоясывал Зачарованный лес – вечный, прекрасный и бесконечно нужный этому миру.

Всё внутри дрожало от мощи происходящего.

Выдох.

В сердце вспыхнуло что-то тёплое и жгучее.

Мир, казалось, затаил дыхание. Я затаила дыхание. Нет, рано.

Вдох.

Раздавшийся напряжённый тонкий звон оповестил об истощении одновременно всех источников энергии.

Выдох.

С мягким хлопко́м магия разлетелась по миру.

Вдох.

Я открыла глаза.

Боже, какой воздух – чистый, свежий, упоительно вкусный, пропитанный озоном, как после грозы. Им просто невозможно надышаться.

Ну вот и всё. Мы победили. Моя миссия окончена.

Рита

Я развернула Пегаса и направила его к сводчатому потолку. Порыв свежего воздуха приятно охладил лицо и взъерошил сверкающие нитями волосы, и это было чертовски приятно – как финальный аккорд победы.

Подняв вверх руку, я сжала пальцы, и в ладони вновь сформировалось копьё. Всего на мгновение я задержала дыхание, а потом с размаху метнула копьё в сторону входа в пещеру.

С гулким эхом удар прокатился по камням, искры разлетелись в стороны, и проход завалило тяжёлой породой. Хрясь, тресь – и готово. Входа больше нет. Ибо нечего сюда лазить. Аттракцион закрыт, а у мамочки намечается серьёзный разговор с папочкой.

– Радилак! Радила́кушка! – вкрадчиво позвала я и осмотрела пустое пространство.

Тишина была мне ответом.

Хм.

Он что, серьёзно? Кинуть меня вздумал? Вот так – "спасибо, до свидания, разбирайся тут сама"? Э, не́тушки. Это он ещё не понимает, с кем связался.

Я мстительно прищурилась и, повысив голос до ледяного командного тона, рыкнула:

– Если ты сейчас же не объявишься, я тебя найду, шкуру сниму и сошью себе сумочку. А твоего пернатого дружка ощипа́ю и набью его перьями подушку, ясно?

Тишина продлилась ещё пару секунд, и я уже почти собралась повторить угрозу с уточнением цвета будущей сумочки и размером напёрника, как из тени между торчащих в углу скалистых отростков донеслось обиженное бульканье.

– Сумочку, значит... – протянул знакомый голос. Глеб Сергеевич, тут наших бьют. А если точнее, по-прежнему пользуются Вашим голосом, сбивая с панталыку некоторых неравнодушных к Вам девиц. – А подушку из кого? Из Андарела? А он-то, бедняга, чем провинился?

Из тёмной расщелины выскользнула змееподобная фигура, длинная, гибкая, вся сверкающая влажной серебристо-голубой чешуёй.

У, змеюка! Явился, не запылился! А двигается-то как: изящно, грациозно, как журчащий между камнями ручеёк. Так вот ты как выглядишь. Ну, что сказать? Красавец! Ой, а вид какой недовольный. Весь такой притворно-обиженный.

– Вот и делай другим добро, – пробурчал Радилак, медленно приближаясь ко мне. – Только чуть замешкался – уже шкуру сдирают. Где, спрашивается, уважение к тотемному животному?

Он фыркнул, пузырьки влаги капнули вниз, а длинные вертикальные зрачки сузились, выражая всю степень обиды.

А где уважение к спасительнице мира? И не надо мне тут лохматить бабушку. Я сейчас не в том настроении. Меня на жалость не возьмёшь.

– Я Кощея победил?

Я тебя освободил?

А теперь, душа-деви́ца,

На тебе хочу жениться! – пробормотала я и скрестила на груди руки.

– Что-о? – Змей даже замер в изумлении.

Я иронично приподняла брови и наклонила голову набок. Я тут, понимаете ли, мир спасла, ему самому вернула физическую форму, а он ещё и не торопится никуда, деревенского дурочка́ из себя строит.