— Так и? Позвонить в МЦАМОС и сказать, что не хочу быть их племенным быком?

Лена задумчиво закусила палец и прищурилась.

— Олег оставил Ане наследство. Всё, что у него было. У неё должны были остаться бумаги, какая-то информация… если только ничего внезапно не исчезло…

— Ты можешь попросить её поискать? Может, что-то найдётся?

— Не сейчас… Я поговорю с ней чуть позже. Ей нужно время.

Церемонию прощания организовали в субботу, чтобы все желающие могли проститься с Олегом, не отпрашиваясь с работы.

Организацию ритуальных услуг взял на себя HR-отдел компании — у Олега ведь не было родственников.

Несмотря на выходной, к назначенному времени пришло совсем немного людей. И, судя по тому, как они здоровались друг с другом, Андрей понимал — это бывшие коллеги.

Прощальный зал находился в небольшом кубатории, затерянном где-то на границе нового и старого города. Строгая мраморная отделка, хмурые лица, приятный мягкий свет, льющийся из квадратных светильников, вмонтированных в потолочные панели.

Зал был типовым, по современным меркам, кубаторием стандарта «Стена Огней».

Андрею нравилась сама задумка. Его мама, умершая не так давно, покоилась в таком же — только в Санкт-Петербурге. Он постоянно навещал её, когда приезжал в гости к отцу и сестре.

Сейчас, наблюдая, как прах Олега задвигают в прямоугольную ячейку — такую же, как сотни или даже тысячи других, выстроенных по всем стенам зала, — он прошептал:

— Не обижайся на неё. Она придёт. Потом.

Когда контейнер с прахом утопили в ячейку до конца, раздался тихий «щёлк», и на переднем экране контейнера появилось изображение огонька свечи и имя:

«Новиков О. А.»

Годы жизни, указанные ниже, не внушали оптимизма.

Инсульт в таком раннем возрасте.

Андрей поёжился, напоминая себе записаться на обследование сосудов. Он всегда был ипохондриком, и случившееся вызвало у него уже несколько приступов тревожности.

Когда «свеча» загорелась, чуть выше секции с ячейками появилась фотография Олега.

Та же, что была в общей рассылке с некрологом. Обычный офисный снимок: он стоит у большого окна, слегка склонив голову набок и как будто говорит взглядом: «Ну, давай уже, фотографируй…»

Фон убрали, немного подкрутили цветокоррекцию — чтобы совпадал по тону с остальными.

Вот он снова появился перед пришедшими. Пастор, читавший заупокойную, сказал последнее:

— Аминь.

Кто-то всхлипнул. Молоденькая девушка, стоящая между двумя такими же молодыми парнями.

"А… стажёры", — понял Андрей. Анна рассказывала, что Олег постоянно курировал их.

Пастор захлопнул томик, который носил с собой, опустил голову и отошёл в сторону.

Образ Олега начал уменьшаться, смещаясь вверх, и влился в поток сотен и тысяч лиц, медленно проплывающих по верхней секции стен зала.

Андрей тяжело вздохнул и направился к выходу.

***

Анна сидела в машине, ожидая, пока вернётся Андрей.

Просто сидела в тишине, закрыв глаза.

Музыку слушать не хотелось, и ей показалось, что она даже задремала — ведь, когда дверь соседнего с водительским места открылась, её дёрнуло.

— Всё?

— Всё… — ответил Андрей. Он явно был недоволен.

Анна лишь мельком глянула на него, уставившегося на неё с упрёком, но не подала виду, что заметила. Будто просто посмотрела на что-то за ним.

— Тебе куда?

Андрей продолжал сверлить её взглядом — она ощущала давление на висок, но так и не повернулась, смотря на дорогу, по которой сонно проезжали машины, двигающиеся из центра.

— Да я сам доберусь, Ань… — внезапно ответил он, и она вынуждена была посмотреть на него. Умел он манипулировать.

— Нет, зачем? Там холодно.

— Ань, я поехал с тобой исключительно, чтобы ты…

— Не начинай опять. Тема закрыта, ладно? — перебила его она, вспомнив, как он пытался уговорить её пойти туда.

— Зачем ты вообще поехала? У меня есть своя машина, и я бы добрался сюда сам.

— Ты сам вчера попросил привезти тебя, — откинулась на спинку кресла Анна. — Андрей, прекращай…

Он тоже отвернулся и уставился в окно.

— Потому что я знал, что сама ты не поедешь. Тащить тебя силой невозможно, и я надеялся, что…

— Зачем, Андрей? Я сказала, что внутрь я не пойду. Сразу. Тащить меня никуда не надо!

Непогашенная перепалка, которая вспыхнула, когда они приехали, требовала продолжения. Он тоже вспыхнул, будто бы ждал подходящего момента.

— Затем, чтобы у тебя крыша не поехала! И я переживаю, чёрт!

Анна криво усмехнулась, упершись взглядом в рулевое колесо.

В ней вскипала ярость.

— Похороны затем и нужны, чтобы отпустить человека, Ань.

"Остановись…"

— И ты же сама это понимаешь, но специально не даёшь себе…

— Заткнись! — гаркнула Анна. — Не смей продолжать, предупреждаю.

Андрей опешил, не ожидав такой громкой реакции. Он хорошо знал её и умело объяснял себе ход её мыслей и образ мышления, но он был опасно близок к ловушке, в которую сам себя загнал тем, что имел ключ к воздействию на неё.

Ведь на деле он всегда шёл одним и тем же маршрутом — зная о том, что корень проблемы действительно в ней, а также что она знает об этом, стоило лишь указать ей на то, что это заметно ему.

И она таяла, соглашалась, начинала что-то наконец делать. И так каждый раз.

Как и тогда, в кабинете…

— Ты просто боишься идти дальше, — всё же наступил в капкан он.

В голове Анны щёлкнуло — тот самый механизм, который не заметил Андрей.

— Если бы я не послушала тебя в прошлый раз, я бы смогла сходить туда, — глядя строго перед собой, сказала девушка.

Она не узнала свой голос, ведь в момент говорения будто отключилась от тела. Будто бы говорила не она.

Нет, она не обвиняла его. Он не знал, не мог знать.

Но так совпало.

Жизнь всегда бьёт по морде, и не знаешь заранее, где подстелить соломку.

Но… возможно… ему тоже нужно заниматься своими делами, чем быть вечным хорошим парнем с хорошими и правильными советами.

— Ты… меня обвиняешь? — он понял, что она имела в виду.

Анне хотелось сказать: «прости». И она даже собиралась, добавив что-то в духе:

«Я потом обязательно схожу, Андрей, не переживай. Мне нужно время, понимаешь?»

Но вместо этого она произнесла:

— Нет, но, Андрей… занимайся лучше своей жизнью. Я сама как-нибудь разберусь.

Вместо ответа она услышала хлопок двери.

"Извини…"

Останавливать его она не стала.

Он и вправду был не виноват. Она на него даже не злилась.

Просто совпало.

Едва надкушенный бутерброд вызывает большее расстройство, если его тут же отобрать.

Возможно, она извинится перед ним, когда кончится уже эта проклятая зима.

Анна вырулила на дорогу, не обернувшись.

Она знала, что Андрей сам доберётся до дома.

***

Красные глаза, злобно уставившиеся прямо на неё, буквально сочились кровавыми слезами. В них была исключительно ненависть, будто клубившаяся под тонкой плёнкой слизистой оболочки.

— Ты довольна? — услышала она внезапно спокойный голос, который совершенно не сочетался с тьмой, что бурлила в глубине его глаз.

Лена не могла ответить ему — слова застревали в горле. Она пыталась сказать, что ни секунды не снимала с себя вины, что хотя бы не попыталась, что врачи всё равно не успели бы. Она была виновата перед ним и хотела попросить прощения, хоть и знала, что он не простит. Он ненавидел её, и его рука уже сжимала ей горло, запирая внутри то, что она уже не могла сказать в своё оправдание.

Ей не хватало воздуха.

Он всё продолжал смотреть на неё с выжигающей душу ненавистью.

Внезапно она поняла, что это был не Олег.

Олег не носил клетчатых рубашек её брата.

— НЕТ! — заорала Лена и распахнула глаза, тяжело дыша.

Она с силой втягивала в себя воздух, и сердце её колотилось, отдаваясь дробью в висках.