— Пап… — тяжело вздохнул он, слегка поморщившись от боли в груди. — Мне кажется, я не готов взять на себя руководство делами.

Отец снова оторвался от дороги и недоумённо уставился на него.

— С чего вдруг?

Глядя на заснеженную равнину, где время от времени попадались тёмные полусферы куполов ферм, Марсель вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком. Почти как Люк, который остался с Леной в городе, подпрыгнувший от радости, когда она предложила ему пробежаться по торговым центрам и сходить в киноцентр. Стресс вчерашнего дня будет замещён яркими впечатлениями сегодняшнего. К тому же, ещё и школа отменилась.

Парню тяжело было произнести это, но он всё же смог.

— Мне страшно, пап, — глядя на ряды ветрогенераторов, тихо сказал Марсель. — Я чуть всё не разрушил. Хорошо, что никто не пострадал… Я только и думаю, что было бы, окажись кто-то на встречной полосе…

Отец молчал.

— А ведь это всего лишь одно глупое решение с моей стороны… и столько последствий. Я… не смогу.

— А кто сможет, Марс? Лена? Люк?

Марсель непонимающе посмотрел на Алена.

Тот продолжил, не глядя в его сторону:

— Ты старший. Тебе придётся, если только ты не захочешь всё бросить, естественно…

— Но…

— Я не закончил, — оборвал его Ален. — Ты думаешь, мне не было страшно? Когда началась программа освоения севера, и мой отец решил в ней участвовать, я тогда был лет на пять моложе тебя. Ты представляешь, сколько на меня тогда свалилось, Марс? И, чёрт, мне было страшно. Мне было чертовски, мать его, страшно, но я справился. И знаешь что?

— Что?

— Никто мне ничего не передавал. Старик просто однажды помер… Царствие ему небесное… и всё. Плавай сам, как умеешь. Позволь мне не повторять его ошибок, хорошо? Я своих наделал достаточно…

Марсель едва открыл рот, но Ален не дал ему продохнуть:

— Не позволь жизни сломать тебя, сынок. Да, вчера был очень хреновый день, но ты выжил — это главное, понимаешь? И это был урок. Не гонять на старой развалюхе по дороге, потому что это, чёрт возьми, опасно и может быть смертельно не только для тебя, но и для других, — он всё же посмотрел Марселю прямо в глаза. — Но знаешь… в итоге все отделались лёгким испугом. А ты что? Сразу поднимаешь лапки и говоришь, что не готов идти дальше. Так не пойдёт. Если ты не хочешь быть фермером — я это уважу, но вот сдачу в плен из-за хлопушки… этого я не прощу. Теперь говори.

Марсель был шокирован. Ален часто говорил на повышенных тонах, но никогда не отчитывал сына так. Он сильно изменился за вчерашний день, и к этому ещё придётся привыкать.

"Не молчи, имбецил…" — мысленно ругал себя Марсель, пытаясь найти слова, чтобы не заставлять отца ждать ответа.

— Я… пап… э… — он будто оправдывал сам себе поставленный диагноз. — Дай мне немного собраться с мыслями. Ты много сказал сейчас.

Ален коротко кивнул, глядя на приближающийся поворот к их сектору.

— Я не давлю, а просто напоминаю, что в жизни случается всякое. О… соседи, — сказал он, притормаживая.

Навстречу двигался седан с соседнего хозяйства. Машины поравнялись, и отец открыл окно.

— Добрый день, Степан Михайлович! — сияя улыбкой, воскликнул он мужчине, который махал рукой и что-то говорил в ответ. — Да вот, сына с больницы домой везу. Живой, слава Богу!

Ален отодвинулся, словно хвастаясь. Марсель смущённо махнул рукой, будто подтверждая свой статус «живого».

— Да, конечно, забегайте, Степан. Давненько не собирались, — отец снова высунулся в окно. — Что? Так и дочку берите… Люк рад будет до чёртиков.

На последних словах Ален зашёлся хриплым смехом.

"Браки заключаются не на небесах…" — усмехнулся Марсель, вспомнив, как отец так же сватал его, когда тот был чуть постарше брата. Семейные узы в фермерских сообществах часто были способом расширить бизнес.

Пообсуждав ещё несколько минут перспективы большого ужина, было решено провести его на ближайших выходных. Затем они попрощались, и сосед, пожелав Марселю скорейшего выздоровления, поехал по своим делам.

— Хороший мужик, и семья у них прекрасная. И, заметь, ни одного сына, — подмигнул отец.

— Пап…

— Ладно-ладно, прости… — пробурчал Ален, аккуратно сворачивая. — Но, с другой стороны…

— Да, мне уже давно пора, я знаю.

— Мне нужны внуки, Марс. Чем больше — тем лучше. Я был плохим отцом, но собираюсь стать отличным дедом. Обещаю.

Он замолчал на секунду, а затем, словно вспомнив, хлопнул себя по лбу:

— …если что, Екатерина звонила вчера вечером. Помнишь её?

— Да, помню… виделись недавно в посёлке.

— Очень переживала о том, как ты, — заговорщицки посмотрел на парня отец, — если не возражаешь, попрошу Стёпу и её взять на ужин. Или сам пригласи. Номер её я записал…

— Ты старый сводник, знаешь?

— А-то! — расхохотался Ален. — Потом ещё спасибо скажешь.

Они свернули с основной дороги, проехав табличку «Dupont».

Марсель взглянул на купол трёхэтажной теплицы, мутными бликами отражающий тусклый дневной свет, и понял, что… рад вернуться домой. После шума и суеты большого города деревенская тишина казалась особенно уютной.

Но мысли всё равно возвращались к разговору с отцом.

Ален сменил тему, но это не значило, что беседа была окончена. Тут, в тишине, под этот самый гул, Марсель собирался серьёзно поразмышлять над сказанным.

— Ты подумаешь над тем, о чём я говорил? — словно прочитав его мысли, спросил Ален.

Марсель слегка дёрнулся от неожиданности:

— Как раз думал о том, что мне нужно серьёзно подумать. Громко думал?

Отец снова расхохотался:

— Да у тебя на лице просто написано, Марс. Ты всегда был ответственный, но не смей брать на себя слишком много. Надорвёшься. — Он выключил зажигание и потянулся, потирая шею. — Тебе помочь?

Марсель закатил глаза и демонстративно резко выскочил из машины. Даже слишком резко — рёбра тут же напомнили о себе тупой болью.

— Живой? — с ухмылкой спросил Ален, наблюдая за тем, как сын поморщился.

— Ладно, ты прав. Импульсивность не моё, — Марсель вскинул руки в сдающемся жесте. — Пойду помоюсь и немного передохну. Позже закончим, ладно?

— И не смей набирать ванну. Дай костям…

— Не буду, пап, — не глядя в его сторону, ответил Марсель и скрылся в доме.

Сквозь сон Олег ощутил настойчивые тычки в спину.

— М-м-м… — промычал он, отмахиваясь.

Тычки стали сильнее. Напористее. Приходить в себя отчаянно не хотелось.

— Работу проспишь, эй, — мягкий, но настойчивый голос. Знакомый.

— Ну, мам, ещё немного… — пробормотал Олег, не соображая.

Тычки прекратились.

ШЛЁП.

Плечо обожгло.

"Аня!"

Олег резко распахнул глаза и дёрнулся, резко обернулся.

В мягком свете ночных ламп он встретился взглядом с пылающими глазами Анны.

— Мама?! Ты серьёзно?!

В голове гудело, несмотря на антипохмельный коктейль, который Анна достала из своей сумки до того, как они всадили две… или три бутылки вина… до того, как они…

"Мама…"

"Она меня точно убьёт за это. Так налажать, господи…"

Без страха, но со смирением принял факт Олег.

Он был готов.

Это было справедливо.

— Ты… — Анна сверлила его взглядом. — Ты поплатишься на тренировке.

Олег поднял руки.

— Справедливо. Виновен. Сдаюсь.

Анна прищурилась. Огонь в глазах не угасал.

— И не смей сегодня снова меня кинуть. Я знаю, где твой кабинет, — ткнула пальцем в его плечо. — Я приду и…

Олег резко схватил её и повалил на кровать. Он знал, что она до жути боится щекотки, и, казалось, хуже уже быть не могло, но ему срочно нужно было её как-то вывести из этого состояния. Его действительно пугал этот нездоровый огонь, горевший в её глазах.

Физически он был сильнее, да и она не была готова к такому предательству, поэтому оказалась безоружна.