— Нет.

— Так. Не смей, слышишь? — строго, почти командно сказала Лена.

Телефон Анны завибрировал. Она нахмурилась, посмотрела на экран.

— Кто?

— Неизвестный, — пробормотала Анна. — Не хочу…

— Дай я, — Лена потянулась. Анна без слов передала. Плечи — усталые, отпущенные.

— Алло?

— Анна Игоревна? — прозвучал скрипучий мужской голос.

— Нет, Анна пока не может говорить. Что ей передать?

— Понимаю. Передайте ей мои соболезнования. Это нотариус. Олег Алексеевич оставил завещание… потому я беспокою… Мы отправили ей пакет документов. Их нужно подписать в течение трёх недель, чтобы вступить в права наследования по воле Олега Алексеевича…

Лена почувствовала, как сердце замерло. Голос — сухой, деловой. Официальная смерть. Так быстро…

— Хорошо, я передам.

— Всё завещанное имущество и недвижимость перечислены в документах. Если будут вопросы — она может звонить по этому номеру. Без добавочных. Мои соболезнования.

Вызов завершился.

Анна смотрела на Лену. И по выражению лица уже знала — это было что-то важное.

— Ну?

— Нотариус. — Лена убрала телефон, — Сохрани номер. Олег оставил тебе завещание.

Пауза. Долгая.

— Чего?

— Ань… я не знаю, говорил про имущество и всё прочее. Не уточнял. Сказал, что нужно всё подписать в течение трёх недель. Не забудешь?

Та не ответила. Только смотрела — далеко, за горизонт.

— Кажется, я знаю, куда поеду, — тихо сказала она.

Уже пятый день Марсель не вылезал из теплицы.

Грибной субстрат, подошедший к сроку, не интересовался трагедиями. Урожай не подождёт. Контракт есть контракт. Приходилось работать.

В прошлый раз они сажали втроём. Сейчас — один.

График придётся сдвигать. Да и чёрт с ним — на этот раз можно списать на бурю.

Он проводил тут всё своё время. Нарушил больничный. Плевал на постельный режим, назначенный врачом. Даже ночевал дома лишь раз. В кабинете отца. Все остальные ночи — здесь, в куполе. В рубке управления, где в стене пряталась убирающаяся койка.

Так было проще.

Люк приходил — хотел помочь. Но Марсель отправил его обратно. Слишком тяжело парню было. Первая смерть. Настоящая. Он заперся в своей комнате. Не выходил. Даже не ел. Лена оставляла еду на табурете у двери.

Марсель помнил, как заносил его спящего на второй этаж. Лена дала ему успокоительное — сильное. Люк плохо принял новость. Очень плохо.

Их привезли на такси из самой Воркуты. Люк вырубился по дороге и проснулся только на следующее утро.

Утро было вторым актом.

Он исчез. Появился лишь спустя сутки. Молчал. Пожалуй, «угу» — всё, что Марсель от него слышал. До того момента, пока он не возник за его спиной.

Полчаса назад.

— Марс, я хочу помочь, — вдруг сказал он.

Марсель дёрнулся. Не ожидал. Оценил внешний вид — бледность, запавшие глаза, худоба.

Отказал.

Теперь жалел.

После обеда он всё исправит. Заберёт Люка из дома. Пусть поработает. Пусть выгрузит голову.

Прав был отец: ручной труд отрезвляет. Он монотонный, да. Но помогает.

***

— Привет.

Лена.

— Да, привет, Лен, — короткий взгляд. Всё тот же — упрямый, отрешённый.

Они почти не разговаривали. Только о Люке. О работе. Всё остальное — молчание.

Она пыталась. Снова и снова. Он отказывался. Всё, что нужно было знать, Лена уже узнала от Кати. Но всё равно хотела услышать это от него. Он — не хотел возвращаться в тот вечер.

— Марс, сколько можно?

Ответа не последовало. Он продолжил закидывать субстрат в кадку.

Лена шагнула ближе. Встала между ним и тележкой. Словно перекрыв дорогу.

— Остановись.

— Что? — он встретил её взгляд. Она не отвела глаза. Несмотря на напряжение, которое ощущалось от него, как от перегретого металла.

Они с ней никогда не ругались. С самого детства они были союзниками. Командой. Заботой о Люке связаны, как в боевом отряде.

А сейчас… Лена словно не понимала. Хотя всегда понимала. И это злило. Бесило, лишало опоры.

— Я сказал, что не хочу говорить о том, что произошло! — почти выкрикнул он.

Голос сорвался. Внутри — что-то взорвалось. Это была ярость.

Он ненавидел ярость. Потому что видел, как она сжирала отца, когда тот срывался.

— Я пришла не за этим, — голос Лены стал ледяным. — Это ты лучше обсуди с врачом.

Она зашипела. Ткнула пальцем в грудь. Забыла — или не подумала — про его трещины в рёбрах.

— Ты ведёшь себя как... — она хотела сказать что-то, что она обычно не произносила, но с трудом сдержалась.

Он обмяк.

Наверное, так она и останавливала отца, когда тот выходил из себя. В её глазах было что-то такое, что останавливало без слов.

— А зачем ты пришла? — спросил он глухо. Бессмысленно. Сдавшись.

Она взяла себя в руки и, слегка отпрянув, натянула на себя маску спокойствия.

— Я хотела тебе рассказать, что произошло в городе в тот день. Всё ждала, когда ты… — она махнула рукой. — В общем, это будет долгий разговор. Пойдём в дом.

— Вечером. Надо работать.

Он обошёл её. Взял лопату. Зачерпнул субстрат.

— Нет, — Лена схватила черенок, — ты пойдёшь сейчас. Хватит уже. — снова шипение и стальной хват, что он не смог двинуть лопатой.

Она резко повернулась.

— Люк!

Голос в мгновение стал мягким, тёплым:

— Иди сюда, дорогой. Мы с Марсом отойдём. Можешь пока тут немного помочь?

Марсель оглянулся. Люк стоял в проходе между рубкой и куполом. Медленно подошёл.

Он слышал, как Марсель кричал на сестру. Плохо.

— Угу, — сказал он.

— Жду тебя на кухне, — шепнула Лена. Отпустила черенок. Развернулась и быстро пошла к выходу.

На секунду остановилась рядом с Люком. Потрепала по голове:

— Не забудь про обед, хорошо?

— Угу, — буркнул мальчик, берясь за лопату.

Марсель остался стоять, глядя ей вслед.

***

Марсель вошёл на кухню.

Лена стояла у кофеварки, ловко придерживая плечом телефон у уха. Она его не заметила.

Он хотел кашлянуть, чтобы не подкрадываться исподтишка, но в последний момент передумал, ведь Лена внезапно заговорила:

— Ой, наконец ты ответила, — голос Лены был мягким, заботливым, — как ты?

Пауза. Затем голос стал заметно мягче, извиняющимся:

— Слушай, прости, что напоминаю, но… ты мне фотки забыла скинуть. Анют, ну я наконец… да, скинь, пожалуйста, сейчас. Ну, парочку хотя бы… ага… да, давай, целую.

Лена повернулась, и вздрогнула, увидев его.

— Прости. Я подслушал, — сказал Марсель тихо, почти извиняясь, хотя понимал, что не должен.

— Нормально, — коротко кивнула она. — Садись. Сейчас, кофе сварится — и приду.

Марсель молча кивнул и прошёл в столовую, привычно задевая плечом дверной косяк.

Спустя пятнадцать минут они сидели за столом. Марсель пил крепкий чёрный кофе, Лена рассказывала.

Она начала с того, как сбила какого-то парня у входа в башню. Рассказывала всё — почти хронологически — начиная с момента, как они расстались в больнице. Где-то по пути всплыла история о новой посуде для духовки. Потом — рассказ о том, как она не могла выбрать, что заказать на обед.

Марсель кивал. Иногда переспрашивал. Он понимал, что Лена не просто болтает — она выговаривается. Выплёскивает то, что носила в себе всё это время.

Сначала он не понимал, зачем ему слушать про сковородки, когда в теплице его ждали настоящие дела. Но теперь он чувствовал — она ждала чего-то. Всё это — не просто болтовня. Это задержка дыхания.

Она то и дело поглядывала на телефон, который лежал между ними экраном вверх.

Когда она дошла до момента, как выбирала, что заказать на обед, Марсель уже не выдержал. Собирался спросить, но…

Телефон завибрировал. Раз, другой. Третий. Несколько уведомлений подряд.

— Наконец-то, — выдохнула Лена. Она тут же открыла экран и, не говоря ни слова, начала печатать что-то в ответ.