Марсель сдержал комментарий. Просто наблюдал.

Через несколько секунд Лена развернула телефон и молча протянула его брату. Говорила спокойно, но в голосе звенело:

— В той башне я столкнулась с ним. Это Олег.

Марсель едва не уронил телефон, принимая его из рук сестры, поражённый тем, как она резко перешла к сути, и уставился на экран.

— Охренеть… это… — он вглядывался в лицо на фотографии. — Это как?

Лена не отвечала. Смотрела куда-то мимо, в сторону окна. Плечи ссутулились.

— Подожди, он… — Марсель начал листать. Четыре снимка. На трёх — рядом с Олегом какая-то девушка. — Подожди… это мой брат, что ли?

— Марс, — сказала Лена тихо, не поворачивая головы. — У вас даже родинка одинаковая. Под ухом. Я проверила.

Он замер.

— Так ты… почему ты сразу не ска…

— Потому что ты вёл себя как мудак! — резко выкрикнула Лена, и сама же вздрогнула от громкости. Её лицо моментально изменилось и тут же обратно.

Злилась она на него изрядно.

— …прости, — сказала она уже тише. — Потому что ты не хотел разговаривать.

Марсель опустил взгляд. Всё справедливо. Он не думал, что она всё это время носила это одна. Он даже не дал ей возможности рассказать. Он не дал себе возможности услышать.

— Признаю. Мудак. — Он поднял взгляд. — Рассказывай. Ты ему показала меня?

— Показала… — ответила она едва слышно. И отвернулась окончательно.

Марсель заметил, как дрогнуло её лицо. Её всегда выдавали глаза. И слёзы, которые она никогда не позволяла упасть на людях.

— Что случилось? Он плохо отреагировал? — кулак сжался — Он…

— Он погиб, Марс. В тот самый вечер. И я… я…

Её затрясло.

Марсель вскочил, не думая, и прижал её к себе. Обнял крепко, всем телом — как будто мог не дать ей рассыпаться.

В голове метались десятки вопросов. Сотня лиц и одна — самое главное. Физиономия парня, саркастично улыбающегося с фотографии, уже намертво врезалась в память. Он сам так улыбаться не умел. И бриться так начисто не выносил. Но…

Это было его лицо.

Дальше Лена рассказывала всё.

Про тот вечер, когда Марсель висел на мачте ветряка, пытаясь его починить, а она — сталкивалась лбом в лоб с Олегом в фойе башни. Как сбила его, как нашла его вечером, как пыталась всё объяснить, не веря сама себе.

Несколько раз срывалась на слёзы. Говорила, что виновата. Что не остановила. Что была там — и не смогла ничего сделать.

Потом — о его девушке. О том, что она пережила. Что видела.

Когда она добралась до описания кабинета… когда прошептала, как вошла туда и увидела его… её голос оборвался.

Марсель не перебивал. Только слушал. Не верил, что это всё действительно происходило. Что это не бред, не кошмар.

И когда Лена замолчала, он уже знал три вещи.

Во-первых: ему было безумно жаль Олега. Который, может быть, и правда был его братом.

Во-вторых: ему было дико стыдно за себя. За то, как он вёл себя все эти дни, не подозревая, через что прошла Лена.

И в-третьих: он должен понять, что всё это значит.

***

— Подожди… — Марсель снова поднял телефон, развернув его к Лене. — Это Аня?

— Да. Это она.

— Хм…

Он уставился на фото. Пытался понять, что не так.

Лена повернула к нему голову, прищурилась:

— Что за "хм"?

— Да странно… — пробормотал он. — Что в ней такого, что он на неё так запал?

Тишина.

Лена как будто не сразу поняла. Потом — как будто щёлкнуло.

— Эй. А давно это мы стали мужланом? — её голос задрожал от возмущения. — Что за… Марс! Я даже не думала, что ты такой козёл!

Она сорвалась. По-настоящему. Без театра.

Он опустил голову. Да, это было глупо. Грубо. Не к месту.

— Прости. Да, ты права. — Он поднял взгляд. — Уверен, что… ну… ладно. Я сожалею. Не буду усугублять.

Он быстро сменил тему:

— А когда похороны?

Лена резко откинулась на спинку стула и уставилась на него, как на чужого.

— Ты сдурел?

— Что? Я же извинился!

— Ты на фотографию его посмотри. Ты куда ехать собрался? Там будут люди. Его друзья. Его коллеги. Те, кто знал его как единственного.

— И что? Мне теперь в город нельзя? Ну, допустим, у людей бывают близнецы. Что такого?

— Она сообщит, где его похоронят. Съездишь потом. Когда никого не будет. — отрезала Лена. — Она и так чуть с ума не сошла, а там ещё ты появишься… нет, нихрена. Я и так виновата перед ним… а теперь ещё ты…

Она отвернулась. Резко. Чтоб не видеть. Не показать, как блеснули в глазах слёзы.

Марсель не выдержал.

Подошёл. Осторожно взял её за затылок. Развернул к себе.

— Лен. Прекращай. Ты ни в чём не виновата.

Он говорил тихо, почти шёпотом. Так говорят, когда боятся, что слово может сломать человека.

— Если это был инсульт, то там… секунды.

— Это не был инсульт, Марс, — резко отрезала она.

Тон — как лёд. Резкий, колючий.

Он замер.

— Что? Что ты видела?

Лена не сразу ответила.

Марсель чувствовал, как за этими словами — что-то большее. Что-то, чего он ещё не знал.

И ему очень не понравился её голос.

Лена убрала его ладони с щёк и резко встала.

— Они были залиты кровью, — сказала она, не глядя на него. — Я тогда чуть не упала, понимаешь?

Марсель смотрел на неё, боясь прервать, боясь услышать и не услышать одновременно.

— Белков просто не было. — Голос дрожал. — Он упал в обморок, потом встал, отвернулся, а потом… посмотрел на меня. И там… это не был инсульт. Это было что угодно, но не он. Не его взгляд. Мне эти его глаза в кошмарах снятся.

Она говорила сбивчиво. Голос то и дело пытался срываться, но она продолжала:

— Я испугалась. Схватила его за руку. Он сказал, что должен что-то узнать. Вырвался. А потом… потом снова посмотрел. И я…

Голос всё же сорвался.

Она снова разрыдалась. Глухо, тяжело, так, как плачут не впервые. Как плачут, когда уже не надеются, что это поможет.

Марсель тут же крепко обнял её, гладил её по голове, пока она всхлипывала, и выговаривала всё, что не давало дышать. Слова летели, путались, возвращались. И среди них — одна фраза:

— Я видела там тебя, вместо него… я еле устояла на ногах…

Эти слова врезались в него, как гвоздь.

Марсель вспоминал ту ночь, когда умер отец. Как Катя была рядом. Как он рыдал, и она просто сидела рядом и гладила его по волосам. Тогда ему казалось, что он выплакал все слёзы, что были в нём вообще.

Но Лена…

Лена не плакала с ним. Не могла. Точнее, он ей не дал. Потому что он всё запер внутри, и она… просто ждала, когда сможет хоть как-то помочь.

Теперь он понимал, сколько она носила в себе, пока он был в мёртвой тишине. Он не торопил её. Не задавал вопросов. Просто держал. Гладил. Шептал что-то — неважно что. Главное — быть рядом.

Он лишь надеялся, что Люк не войдёт. Они должны сперва собрать себя, чтобы потом попытаться собрать его.

Пока что пусть машет лопатой. Это поможет.

Ему ведь помогло.

***

Лена стояла у двери, прислонившись плечом к косяку, пока Марсель рылся в столе. Бумаги шуршали, ящики выдвигались и захлопывались.

На столе лежала закладка — с восемью цифрами, выведенными аккуратным отцовским почерком.

— Ты так и не искал его? — спросила Лена.

— Не-а, — Марсель не обернулся. — Даже не думал.

Катя говорила ему про сейф. Потом рассказала и Лене. Но он так и не нашёл в себе сил — выполнить последнюю просьбу отца. Того, кто его вырастил.

Марсель отмахнулся от этого внутреннего щелчка. Разберётся потом. Сейчас — сейф. Найти. Открыть.

— Я не знаю, тут его нет, — пробормотал он. — Может, в комнате?

— Нет. Он точно в кабинете. Катя говорила — он сказал ей именно в кабинете.

Они оба повернулись к массивному книжному шкафу.

Кроме него, в кабинете просто не было места, где можно было спрятать сейф.

Не в кресле же.

Минуту спустя почти все книги валялись на полу. Пыль, обложки, мелкие закладки.