Я осторожно дотронулся до него. Похоже, после операции. Врач явно мастер своего дела, потому что шрам почти не заметен. Или она за кожей ухаживала хорошо.

Сосредоточился и начал направлять свою Ци в повреждённую ногу. Энергия быстро разогнала застоявшуюся кровь, исправила повреждённые вены. Постепенно лицо Маюми стало оживать, брови разгладились.

Она открыла глаза и посмотрела на меня.

— Спасибо…

Спрашивать, как я это сделал, она не стала. Видела уже не раз мои трюки, привыкла.

— Это старое повреждение, — объяснил я. — На морозе рецидив — обычное дело.

— Два года ничего не болело… Я думала, что всё прошло. Прости, что заставила тебя волноваться…

— Шрам на пол-икры. Это не просто падение или удар ножом. Что с тобой произошло? — спросил я, задумавшись. Кажется у Маюми есть скелеты в шкафу, о которых она не рассказывала мне.

— Откуда у тебя этот шрам на ноге?

Когда задал вопрос, Маюми тут же отвернулась, не желая отвечать.

— Если это как-то угнетает тебя, скажи мне, — сказал я серьезно. — Не хочу, чтобы ты думала, что я стану считать тебя неполноценной из-за чего-то, что тебе кажется унизительным.

Маюми молчала, будто не слышала ничего из сказанного. Тяжело вздохнул и усмехнулся. У каждого есть что-то в сердце, о чем не хочется говорить.

Вдруг заметил, как у неё заблестели глаза, а плечи начали мелко дрожать.

— Отдыхай. Завтра с утра отвезу тебя домой. — Я встал и направился к двери. Её молчание било по нервам. Захотелось выпить пару чашек сакэ, чтобы прийти в себя.

И тут услышал её голос.

— Эй…

Я обернулся.

— Что такое? Ты еще сомневаешься?

Она покачала головой, её взгляд был чистым, без тени лжи.

— Мою ногу сломали люди…

Меня прошиб холодный пот. Почувствовал, как сердце провалилось куда-то вниз. То, что она сказала, врезалось в сознание, будто молния ударила.

Медленно подошёл к кровати, присел на корточки и посмотрел на её стройную ногу. Выглядела она совершенно здоровой, как будто никакой травмы не было.

Какое-то время молча смотрел, а потом натянул одеяло, чтобы закрыть её ноги.

— Не простудись, — пробормотал я, не зная, что еще сказать. В голове крутилось только одно: зачем я вообще настаивал на правде?

Она мило улыбнулась, хотя сил у неё почти не осталось, и глаза едва открывались. Но было видно, что она хочет смотреть на меня.

— Ты помнишь, я говорила, что сбежала, когда мне было тринадцать? Украла чей-то кошелёк и отправилась в Токио зарабатывать на жизнь, — начала она. — За несколько месяцев до того, как встретила бабушку Линако, я подрабатывала в кафе — мыла тарелки и делала всякую мелочь. Я была слишком молода, хотя выглядела старше. Меня бы вернули домой, если бы поняли, что используют детский труд…

Голос её становился всё тише и тише.

— Хватит, — перебил я. — Не надо больше об этом. Пусть всё останется в прошлом. Ты не обязана вспоминать эти моменты.

— Ты не хочешь разделить со мной боль?

— Нет… дело не в этом…

— Тогда дай мне договорить, — она улыбнулась, а в её глазах появилась нежность. — Я просто хотела заработать немного денег и пойти в школу. Учёба стоила не так дорого, я могла бы работать и учиться одновременно.

Она продолжила рассказывать, как хозяин ресторана приставал к ней за спиной жены. Как однажды запер её на складе и пытался домогаться.

— Я укусила его и сбежала, но он сказал, что я ворую. Его жена избила меня. Она сломала мне ногу…

Её голос дрожал всё больше, и я понимал, как тяжело ей это давалось.

Сжал кулаки, чувствуя напряжение.

— Эта супружеская пара всё ещё в Токио? — спросил я.

Маюми не могла сдержать слёз, но пыталась держаться.

— Нет, — ответила она. — Бабушка Линако помогла отправить их в тюрьму. Они до сих пор не вышли. Она даже оплатила мою операцию, иначе у меня были бы серьёзные проблемы со здоровьем.

Я кивнул, понимая причину её благодарности.

— Теперь ясно, почему ты так уважаешь бабушку Линако. Она сделала для тебя многое.

Для бабушки Линако это была, наверное, просто помощь из сострадания. Но для Маюми её поддержка имела огромное значение. Без этой помощи она бы давно утонула в своих проблемах.

— Ты понимаешь, что… каждый день я мечтала встретить тебя. Но я никогда специально тебя не искала. И дело не в том, что я так близка с Линако. Хотя мы и подруги, когда дело доходит до любви, я не отступлю. Даже если я буду третьей, я не буду чувствовать себя униженной, пока ты не отвергнешь меня. Я просто не хотела нарушать вашу гармонию, — тихо сказала Маюми.

Я усмехнулся, чувствуя горечь.

— Думаю, она хотела бы, чтобы ты ушла, — сказал я. — Но не думаю, что для неё я важнее тебя.

Маюми улыбнулась.

— Я уже говорила: не то чтобы она не принимает тебя, просто ты слишком сложный для неё.

Взял её за руку — она была холодной и нежной.

— Если тебе когда-нибудь приснится её бабушка, скажи ей, что я хотел бы передать ей послание, — сказал я.

— Что именно ты хочешь передать? — спросила она, едва слышно.

— Просто скажи: «Извини. Хотя тебе, наверное, трудно, не осуждай Маюми. Она не виновата. Это всё мужчина, который держит её за руку», — ответил я с улыбкой.

Слёзы вновь наполнили её глаза, и подушка под головой намокла. Её руки дрожали, не в силах успокоиться.

Молча провёл рукой по её челке, вдыхая аромат. Я не собирался утешать её или просить перестать плакать. В этот момент мне казалось, что плачущие женщины особенно прекрасны.

— Нога больше не болит, — прошептала Маюми.

Я коротко кивнул.

— Уже темнеет. Закажу ужин, как и собирался. Что скажешь?

— Я же сказала, нога больше не болит, — надулась она.

— Знаю, но это не значит, что ты не должна поесть, — усмехнулся я.

Она уставилась на меня, обиженно надувшись.

— Ты снял с меня штаны, — наконец сказала она.

— Ну… я же тебе помогал.

— Ты уже видел половину моего тела, от талии до ног, — продолжила она.

И тут до меня дошло, что она имеет в виду. В груди сразу стало тепло, а глаза загорелись.

— Эй, Мюми, раз уж мы зашли так далеко, может, покажешь другую половину?

Она вспыхнула, покраснев.

— Может быть…

Не дожидаясь её ответа, резко запрыгнул на кровать, быстро сбросив пальто, брюки, носки и всё остальное!

Маюми смотрела на меня, её сердце билось, как у зайца, но она не отвела глаз. Наоборот, её взгляд был любопытным.

— Ты что делаешь? Я же не просила тебя раздеваться до конца.

— Эм, ну, раз уж начал… — Я пожал плечами, ухмыльнувшись.

— Хочешь увидеть всё? Сам продолжай, — её лицо стало ещё более соблазнительным.

Она стянула одеяло, открыв свои стройные бёдра и изысканное бельё с чёрным узором…

Медленно наклонился к ней, коснулся её лица одной рукой, а другой потянул потянул за веревочки её белья.

— Что мне делать, Мюми? Я весь горю, — прошептал ей на ухо, выдыхая горячий воздух.

Её лицо покраснело ещё больше, дыхание стало тяжелее.

— Разденься, если жарко.

— Ты же тогда увидишь меня всего, — подразнил её.

— Ну, ты же меня уже видел, — произнесла она, краснея ещё сильнее.

Улыбнулся. Ну что ж, кажется, я не собирался отступать.

Когда сбросил белье одно за другим с кровати, наши обнаженные тела уже переплелись вместе.

Я наслаждался нежностью и мягкостью Маюми, безрассудно пробуя её сладкие губы и ощущая упругость груди.

— Малышка Мюми, у меня замерзла нижняя половина тела. Что мне делать?

— Надень брюки, — сказал Маюми хриплым голосом.

Глубоко вдохнул воздух, наполненный женскими гормонами.

— Надевать брюки слишком хлопотно. Дай мне немного тепла

— Тогда заходи сам, — пробормотала Маюми, в то время как ее лицо стало горячим как кипяток.

Когда ветер сорвал драгоценную дверь, внутрь втиснулась красная слива.