Спустя пару часов поездки, микроавтобус начал петлять по сельским дорогам, уводя нас всё дальше в горы. Асфальт давно закончился, мы катились по грунтовке.

Когда автобус наконец остановился, я сказал:

— Всё, вылезайте.

Старики нехотя выползли из автобуса. Хотя двигались они медленно, но дисциплинированно, как будто натренированы.

Я первым делом нашёл ровное место, расстелил коврик, поставил корейские шахматы и достал еду. Мин Джин явно не понимал, что происходит. Смотрел на нас, как на группу, собравшуюся на пикник.

— Ладно, хорошо повеселитесь, — сказал я старикам.

— Да-да, счастливого пути, — ответили они в унисон.

— Ну что, пойдём? — сказал я, указывая на тропинку. Мидзуки остался с «группой поддержки».

Мы с Мин Джин двинулись в горы. Он обернулся на стариков и спросил:

— Кто все эти люди?

— Соседи мои, — небрежно бросил я. — Им дома скучно, вот и беру их с собой иногда. Просто игнорируйте их.

Мин Джин кивнул, но видно, что его это не особо успокоило. Подъём был несложным, но я вёл нас по нехоженым тропам, и Мин Джин явно не ожидал такой сложности. Он шёл через дикую траву и кусты, иногда даже спотыкался, а я, как угорь, скользил вперёд.

— Чуть помедленнее, — попросил он.

Я сбавил шаг.

— Говорят, вы альпинист хороший.

— Не привык по таким тропам лазить, — пожаловался он.

Примерно через полчаса я остановился и указал вперёд:

— Вот оно.

Мин Джин посмотрел, но видел только траву.

— Где?

— Присмотритесь. Иначе вам конец, если наступите не туда.

Он осторожно подошёл ближе. Я указал на небольшую кучку травы.

— Это дикий женьшень.

Мин Джин раскрыл глаза и достал листок с фотографией женьшеня. Сравнил — и точно.

— Да, это он. Тот самый корейский женьшень.

Он взволнованно шагнул вперёд, но я остановил его:

— Стойте. Под ногами ещё один. Наступите — и потеряете его.

— Под ногами? — удивлённо переспросил он.

Я посмотрел под ноги и указал на маленький кустик травы. Меньше остальных, но листья такие же. Похоже на молоденький женьшень.

— Вы, наверное, читали документ, который я вам прислал. Как я уже говорил, это не волшебное лекарство. Оно просто улучшает здоровье. Никаких гарантий, что Кюн Сун станет лучше от него, — сказал я, глядя на Мин Джин и говоря медленно, на корявом корейском.

— Понимаю. Спасибо вам большое.

— И учтите, это лес национальный. Женьшень не мой, он принадлежит государству. Так что, если заберете его, придется заплатить.

— Конечно. Сколько?

— А это пусть решают совесть и дедушка Кюн Сун.

— Понял. Обсужу это с ним.

Видно, что Мин Джин был готов отдать любые деньги за этот женьшень. Меня это устраивало — всё шло по плану.

Правда, я долго не знал, как к нему подступиться. Сколько ни копался в его биографии, не мог найти ни одного друга или родственника, на которых можно было бы надавить. Пока не узнал про старика, к которому он постоянно ходил. Ему было почти 70, но ещё работал. У него есть внучка Кюн Сун, слабенькая девчонка, которая частенько лежала в больнице. По словам моих людей, Мин Джин и сын старика близкие друзья, поэтому он и приходил помогать.

Когда услышал это, понял — вот оно!

И отправил ему сообщение, что дикий женьшень помогает улучшить здоровье, и привёл примеры. Если повезёт, Кюн Сун может поправиться, хотя шанс невелик.

Как только он это прочитал, сразу начал искать инфу о женьшене и узнал, что он в дефиците.

Я аккуратно выкопал женьшень и объяснил:

— Это редкость. Птицы съели его семена, вот почему он такой. Видишь шесть веточек с каждой стороны? В общем, редкий экземпляр.

Мин Джин, конечно, был не профи, но после того, как погуглил, понял, насколько ценен этот вид. Редкий, как самый старый человек на свете.

Если бы он не увидел его своими глазами, подумал бы, что я его развожу. Именно поэтому я и привёл его сюда.

— Это корешок, и по его виду ему не меньше 50 лет. Можно точнее узнать по головке.

Мин Джин прищурился, разглядывая маленький корень.

— Ого, больше 80 лет… Я думал, он хорош, но это даже лучше!

Чем больше он смотрел на женьшень, тем быстрее у него билось сердце. С другой стороны, он начал нервничать, ведь цена на женьшень — дело субъективное. Он слышал, что дикий женьшень может стоить миллионы.

Продолжил копаться в земле, и, наконец, показал корень полностью. Не такой уж большой, с большой палец толщиной, с длинными корешками. Но форма была странной, будто его болячка какая-то поразила.

Мин Джин нахмурился и указал на остатки земли на корнях.

— Что это за наросты?

— Это микориза. Только в диком женьшене бывает. Очень ценная штука.

Когда я упомянул про деньги, лицо Мин Джина вновь омрачилось.

Он задумался: правда ли я ему это отдаю просто так? Нужно заплатить только государству? А если не сдержу слово?

Но женьшень ему слишком нужен. Больное лицо Кюн Сун не выходило из его головы. Он был готов заплатить хоть сто миллионов, лишь бы его забрать.

Мин Джин осторожно спросил:

— А сколько бы вы хотели получить за такой женьшень?

Только тогда я посмотрел на него и широко улыбнулся, уже понимая, что он у меня на крючке.

— А как думаете, сколько стоит здоровье Кюн Сун?

Мин Джин аж подскочил, когда я высказал свою мысль. Видно, не ожидал услышать такое. По сути, я дал понять, что за обычную цену он этот женьшень точно не получит.

Я продолжил:

— Я не считаю, что надо менять здоровье на деньги. Это всё равно что грех совершить.

— О чём вы? Что вы имеете в виду?

— Цена за этот женьшень — здоровье Кюн Сун. Если она вылечится после его использования, значит, всё не зря.

Мин Джин сразу понял, что просто так я с ним не расстанусь. Он думал, как бы выкрутиться, и в итоге напрямую спросил:

— Так сколько я должен заплатить за этот женьшень?

Я лишь покачал головой:

— Кажется, я уже говорил: это не моя земля, и женьшень не мой. Он принадлежит государству. Так что, если хотите заплатить, платите Японии.

— А если я передумаю после того, как пообещаю заплатить?

Я ухмыльнулся:

— Знаете ли, я навёл справки о вас перед тем, как начать этот разговор. Знаю, что вы человек слова. Доверяю вашей совести.

Мин Джин промолчал. Видимо, его смутило, что я доверяю ему такой серьёзный вопрос просто так.

— И ещё, женьшень святой. Если вы поступите против своей совести, то она вас сам накаже.

Мин Джин кивнул:

— Понял. Я обещаю. Дайте мне разобраться с этим по совести и пересмотреть дело «Фудживара Интернешнл.».

— Я в курсе, что у «Фудживара Интернешнл» с технологиями похуже, чем у конкурентов, но учтите это.

Глаза Мин Джин сверкнули — видно было, что он настроился серьёзно выслушать меня.

— Мы отправили лучших специалистов на Филиппины, чтобы прокачать продукцию «Нацуо Co». Это настоящая команда мечты — японские специалисты, топ в своей области.

— Да, я слышал об этом, — кивнул он. — Всё это звучит убедительно, но есть одно «но». «Фудживара Интернешнл» упускает кое-что важное.

— Что именно? — спросил я.

— Долговечность стула — это не просто детали вроде колёсиков. Это здоровье и комфорт покупателя. Вы улучшили много мелочей, но если не улучшите фундаментальные вещи, всё это будет бесполезно.

В этот момент я почувствовал, будто проглотил кусок льда.

Мин Джин явно попал в точку, «Фудживара» упустил самый важный момент. Я потерял дар речи.

Мин Джин продолжил, слегка улыбаясь:

— Конечно, я не говорю, что качество вашей продукции сильно отстает. Позволь мне связаться с головным офисом, они протестируют вашу продукцию. Я позабочусь, чтобы они согласились. Пойдемте вниз.

— А, да, давайте спустимся, — ответил я, все еще в легком замешательстве.

Я напрягся. Слова Мин Джин были чем-то, что нельзя контролировать, но в моем положении я готов сделать всё. Хотя если сделка сорвется, то не стану себя корить.