— Ладно, хорошо, хорошо: я реально боюсь, — вздохнула она. — Накосячить я боюсь, Саша. Уж очень ответственный процесс. Мы много всё говорили и обговаривали, но — тем не менее. Потом меня будешь винить во всём.

— И предпочла бы, чтобы накосячил кто-нибудь другой, да? — усмехнулся я. — Нет уж. Я вам доверяю больше всех остальных на этом континенте. И я Дионисов, в конце концов. Я должен, я обязан произвести вино, причём самое лучшее вино в этой части света. Потому проявите коллективную ответственность, мать вашу!

Очень некстати на этих словах Стëпка зевнул. Да уж. Несколько увлекся я. Усталость кадров, как и их нехватку, следует хорошо учитывать. Поэтому я решил смягчить и добавить прозрачности своему решению.

— Друзья мои, я понимаю, что мы все устали после поездки. Но денег у меня осталось очень мало. В январе мне нужно платить по ссуде Скальского. И потому мне очень важно предоставить результаты к новогоднему балу княжны Марьяны. Вы мои партнеры, самые близкие люди и коллеги. На нашем винодельческом предприятии — я ваш руководитель. Моя прибыль — ваша прибыль. Ваши косяки и промахи — это в первую очередь мои косяки и промахи. Поэтому лучше всего сделать всё сразу и сейчас. Завтра высадить саженцы и запустить артефакт. Чтобы за послезавтра его перебрать и… произвести манипуляцию. Затем — брожение, разлив по бутылкам — и как раз молодое вино будет готово к балу.

— Что за манипуляцию? — спросил всë ещë не догоняющий наш диалог Стёпка.

Рановато его в тонкости посвящать, молод слишком. Рустам же, похоже, всë понял, но тактично не стал озвучивать.

— Потом объясним, всё достаточно знать мне и Ангелине, мы всё организуем. Вашей с Рустамом задачей будет завтра подготовить кадки, корзины и ёмкости для сусла, организовать ограждение. А затем, друзья мои, нам придётся предусмотреть посменную и круглогодичную охрану посадки и найти кое-что из оборудования. Даже после сбора урожая.

— А где будет посадка? — задал Рустам очевидный вопрос.

— Это я уже выберу сам, сегодня или завтра утром. Хотелось бы рядом с имением, и на подходящей почве. Для ста пятидесяти кустов достаточно будет пятнадцати-двадцати соток.

— Александр Платонович… — немного несмело спросил Стëпка. — Что значит — посменное круглогодичное? Прямо сутками там сидеть?

— И речь про нас именно, или можно привлечь селян? — спросил Рустам.

— Строго про нас. Нужно будет сохранять тайну. Хоть мне это тоже не нравится, — кивнул я. — Штирца я тоже попрошу, если удастся его вытащить из палаты — пусть с сестрой поможет в посадка и дежурствах, ему я доверяю. Как и Маргарите Герхардовне, но еë мы увидем ещë не скоро. Вака Два Пера ещë не прошëл испытательный срок, к тому же, его отец мне должен кое-чего… но потом он к вам присоединится. Пока что выспитесь и хорошо отдыхайте — кроме Рустама, тебя я попрошу подобрать и изъять материал для забора. А от себя — обещаю в скорости решить проблему переработок. Есть вопросы.

— Платоныч, вопросов нет, — закивал Рустам. — Раз предприятие требует — потрудимся.

— Спасибо, други мои.

Сам же я после стройки отправился на прогулку. В большей степени, потому что очень захотелось побыть одному — в последние полторы недели очень этого не хватало.

Впрочем, побыть совсем одному мне быть на моей прогулке не удалось — Нанотолий запрыгнул на плечо, так я с ним и пошел. Захотелось, конечно, в компании с ним наведаться к Надежде Константиновне, я соскучился, в конце концов. Но еë, по всем признакам, дома не было. Это отложил на потом.

Меж тем стемнело, взошла яркая луна, уже набирающая свою спелость. Мы перешли дорогу и пошли вдоль ручья. Здесь всë ещë простирались мои владения, вторая часть, добавленная к основному поместью по квоте от княжества. Но лишь полгектара было засажено рапсом — автоматоны с Макшейнами постарались. Далее начинались заросшие луга, перелески и заброшенные плодовые сады. Рустам уже понаставил колышков и натянул верёвку, чтобы скот не забредал, но закончить стройку забора и охранять было решительно некому. Строительство завода и ремонт поместья занимали все силы. А подрядить на работы сторожем мужиков Рустама и Макшейнов я не хотел.

Да, кадровый голод становится серьëзной проблемой. И если еë не решить — последствия могут быть фатальными. Но это я решу позже — а пока придëтся напрячь управленческие навыки и заставить всех работать внеурочно.

Пока я думал — тупай спрыгнул с плеча и ускакал в кусты, откуда звонко зачирикал.

— Э, дружище, ты куда?

Я отошёл меньше чем на километр от поместья. Ручей здесь загибался на северо-запад, и это был самый конец второй части моих владений — дальше уже начинались холмы и перевалы в сторону Номоконовска. Я подлез под верёвку, прошёл через перелесок, выросший между высокими кипарисами, и увидел место, где спрятался Нанотолий.

Он сидел посреди небольшой поляны у подножия холма. Неподалёку были развалины домика — даже не домика, сарая с небольшим навесом и выбитым окном, а на холме… На холме были истёртые и поросшие луговыми травами уступы, признаки террасного земледелия.

Добавить к этому защищённость от ветров и от лишних взглядов, песчаную почву, близость к источнику воды…

— Отличное место, дружище, ты мне нашёл, — согласился со своим пушистым коллегой я, принимая его на плечо.

Решено. Выбор сделан.

Все следующие сутки, с коротким двухчасовым передыхом на сон, здесь кипела работа. Возили доски, ставили забор, более напоминающий частокол, колючую проволоку, избавлялись от сорняков, чинили сарай. А главное — рыли лунки для посадки и расставляли вдоль них жерди.

Ровно сто пятьдесят лунок мы нарыли. Ровным квадратом, взбирающися по гребню скалы, с дыркой в центре — под Артефакт.

А потом пришла пора посадить виноград. Дионисов я, в конце концов, или не Дионисов?

Холодильник-артефакт вывезли из подвала тайно, уже под вечер. На участке мы открыли крышку, выпустили сдерживающего холод элементаля, и мы впервые после окончания нашего путешествия увидели драгоценные черенки винограда.

— Да уж… любопытно, — озвучил общее мнение Рустам.

В темноте побеги светились тусклым, различимым только вблизи светом, но и этого хватало понять, что жрицы не обманули. Все побеги были настоящими «пальцам ведьмы», сортом винограда, симбиотически срощенным с элементалями.

Луна же этой ночью недобрала только самого края, чтобы стать полной. Но выть уже хотелось — усталость и недосып давали о себе знать. Мы изъяли бережно завёрнутые в ткань саженцы и усадили их в лунки. Затем бережно полили водой и оставили на ночь.

Забор на стороне участка, обращённой к ручью, так и остался недоделанным — все устали настолько, что я отпустил людей. Поэтому ночевать я, несмотря на все уговоры, остался там сам — вместе с Нанотолием. Степан предложил оставить и щенков, но я подумал, что от них будет больше проблем, чем пользы. Обглодают ещё саженцы, чего глядя.

— Спокойной ночи, — сказала Ангелина, прощаясь перед отъездом во Фламберг.

Потом, когда все остальные уже ушли к машине, она задержалась на миг и спросила:

— Саша… Выходит, чего, если всё пройдёт по плану — ты меня завтра голой увидишь?

— Выходит так, — кивнул я. — Как я понимаю, отвернуться и не наблюдать за процессом будет сложно. Слишком драгоценное сырьё, знаешь лишь. Не волнуйся — это всего лишь технологический процесс. Пусть и с долей магии.

— Ясно. Ну, мы как-нибудь справимся, я думаю, — решила она и быстро зашагала к «Антилопе Гну».

Да уж. День ожидается непростой. Я просто расстелил спальник на трухлявых досках террасы перед подлатанным сараем, разжёг костёр и остался там. Нанотолий уселся рядом, прижавшись к руке, обнявшей заряженный дробовик.

Ночью отключился по ощущениям всего на пару минут. Первый раз я проснулся от того, что моё лицо кто-то нюхал, и тут же почувствовал, как тупай рявкнул и ускакал по мне куда-то наверх, на крышу веранды, принявшись оттуда отчаянно верещать. Костёр потух. Вскочил, не глядя шмальнул перед собой. Послышался вскрик и скулёж, а потом я увидел силуэт койота, сиганувшего в кусты. Или не койот это был, местная мелкая разновидность псовых. Вроде и безобидная, но лицо мне с голодухи обглодать могла. Прошагал к кустам — зверь шагал к воде, слегка прихрамывая — мой выстрел его не прикончил, но задел заднюю лапу, видимо. Разжёг потухший костёр и снова вырубился.