Уже были построены полноценные траншеи, в которых были отведены блиндажи в лучших традициях окопной войны. В блиндажах размещался личный состав — Аркадий, у которого сердце кровью обливалось, не выдержал и закупил буржуйки для каждого блиндажа.

Эта щедрость вышла ему в крупную сумму, но его заботила целостность личного состава, который должен получать хотя бы минимальный комфорт.

«Дом без тепла — не дом», — подумал он. — «А если дома нет, то нарушается базовая потребность по пирамиде Маслоу. А это может кончиться очень плохо».

Зато теперь каждое отделение получило под ответственное пользование движимое имущество, без которого пришлось бы греться у костров. Или топить блиндажи по-чёрному, что вообще не дело.

Примечательно, что буржуйками эти печи ещё не называют. Аркадий предположил, что их так начали называть в советский период.

Сам-то он застал буржуйку уже в окончательном виде, на фронте первой фазы Третьей мировой. Такие печи с завода оборудовались радиаторами с водой, поэтому грели помещение ещё некоторое время после сгорания топлива. Ну и источник горячей воды, вдобавок…

Здесь же это просто «железная печь», которая мало того, что пожароопасна, так ещё и остывает почти сразу после сгорания топлива. Зато на них можно воду вскипятить и сапоги высушить.

«Зима тут, как и прежде, паршивая», — подумал Аркадий, поднимая воротник офицерской шинели. — «Хотя, какой там „как и прежде“? Как и в будущем».

Новоприбывший поручик, возглавивший новую роту 4-го батальона, быстро организовал солдат на заготовку дров, а пока дрова ещё не срубились и не пришли, приказал расчищать заранее размеченную область.

— Занимайтесь, — произнёс Аркадий и пошёл обратно в расположение собственной роты.

— Дежурный по роте на выход! — среагировал дневальный.

— Вольно, — махнул рукой Немиров и направился в офицерский блиндаж.

Комбатом 4-го батальона трудится, не покладая рук, капитан Добронравов, отзывающийся также на «Сергей Трифонович».

В блиндаже было тепло и пахло едой.

— Здравия желаю, ваше высокоблагородие, — приветствовал Аркадий комбата.

— Да виделись с утра же, — сказал тот. — Садись, отведай, что бог послал.

Штабс-капитану Немирову два раза предлагать не пришлось.

Жареная рыба с картошкой, морс из сушёных ягод, а на десерт мармелад.

— Как там новоприбывший? — спросил Сергей Трифонович.

— Осваивается, — ответил Аркадий. — Начали копать.

— Немцы тихо сидят? — продолжил поддерживать беседу капитан.

— Тихо, — кивнул Немиров. — Даже разведчики у них какие-то вялые.

Осенью 1-я армия отступила за Вислу, а 2-я армия осталась на том берегу. Потом были скоротечные схватки, в ходе которых 1-я армия отступала, вплоть до исчерпания запала у кайзеровских сил. И вроде бы всё успокоилось, но…

Но тут проблема, что севернее, в районе Августова, сейчас идут ожесточённые бои двух 10-х армий. На самом деле, там одна 10-я армия со стороны Русской императорской армии против 10-й и 8-й армий Германской кайзеровской армии. Счёт неравный, во что выльется — непонятно.

Но, как поговаривают в офицерской среде, генерал-адъютант Рузский справляется со своей задачей и держит удары немцев, нехарактерно воюющих зимой.

Если же Рузский дрогнет, то будет заход во фланг 12-й и 1-й армиям, что грозит фатальными последствиями.

Немцы на позициях напротив, надеются на эту «Августовскую операцию» и не показывают никакой активности — ждут новостей. Если операция потерпит крах, то они будут вынуждены начинать лобовое наступление на 1-ю и 12-ю армии, а если потерпит успех, то тоже придётся наступать, но уже для того, чтобы взять эти армии в клещи. Так эту ситуацию понимал Аркадий.

— Слышал, что тебе дама сердца пишет… — усмехнулся капитан.

— А что, уже письма пришли? — озадачился Аркадий.

— Пришли-пришли, — ещё шире заулыбался Сергей Трифонович и вытащил из-под карты конверт. — Держи.

Письма, естественно, проверяются, но после проверки обязательно склеиваются обратно и можно сделать вид, что их не распаривали над кипящей водой.

В роли «дамы сердца» выступали Джугашвили и Свердлов, которые наняли одну надёжную женщину, которая собственноручно пишет Немирову письма.

Письмо, отправленное Аркадием через подставного человека, содержало в себе адрес и подробные инструкции, как можно передавать информацию через ключевые слова, при этом сохраняя осмысленность текста.

Уровень шифрования — полная ерунда, но если проверяющие думают, что пишется женщине и отвечает женщина, то такая пустопорожняя беседа почти неотличима от обычной эпистолярии бесчисленных офицеров императорской армии.

Ключевые соглашения с партией уже достигнуты.

Немирову гарантируется, от лица Ленина, который уже в курсе ситуации, высокий пост в армии нового государства.

Сейчас Аркадий прессует Ленина на предмет своей роли в промышленности — ему нужно, чтобы на его запросы отвечали в полном объёме и со всем прилежащим рвением.

Со своей стороны он обещает добиться поддержки большевиков армией. Он уже штабс-капитан, что довольно низкое звание для серьёзных задач, но война ещё не закончилась…

Больше надежды на, пока ещё, полковника Алексеева. Человек он довольно-таки прогрессивных взглядов, что уже показал, командование его не сказать, чтобы обласкивало. За памятное отражение штурма только повысили до полковника, хотя там даже Аркадий усмотрел как минимум георгиевское оружие, а как максимум — Станислав III степени. А в итоге — ни то, ни то.

«По плечу похлопали и по голове погладили», — подумал Немиров. — «А всё почему? А потому что из мещан».

Он часто слышал и читал в прошлой жизни, что в СССР очень сильно влияло происхождение. Если из дворян или из белых офицеров — дорога наверх закрыта, не пропустят. Теперь он начал неплохо понимать, что именно двигало большевиками, когда они вводили подобные ограничения…

И это, к слову, неплохо объясняло, почему Алексеев так расположен к бывшему крестьянскому мальчику.

«Мы, простые люди, должны держаться друг друга», — усмехнулся своей мысли Немиров.

У Алексеева, конечно, уже давно потомственное дворянство, при этом четвёртый его сын родился дворянином, но все прекрасно помнят, откуда Николай Николаевич и кто он…

«Привилегии самых последних белых людей у него уже есть», — подумал Немиров. — «Но не захочет ли он стать одним из первых среди самых могущественных чёрных людей?»

Немиров уже столкнулся с тем, как работают местные социальные лифты. Он — исключение, лишь подтверждающее существование правила.

И вроде бы ты выбрался из сословия крестьян и стал дворянином, на бумаге, но де-факто — ты всё ещё никто. Дальше Немирова, уцелей Российская империя, ждал бы путь полковника Алексеева.

Ты не свой, своим ты никогда не станешь, мещанин, детям твоим будут напоминать, что их папа большую часть жизни был мещанином, а значит, он не настоящий аристократ.

И будут препоны, будут преграды, потому что происхождением не вышел. Алексеев живёт в этом.

Но время придёт. Осталось не так уж и долго ждать.

Снарядный голод уже состоялся — недавно Аркадий слышал, как хронический недовоз снарядов бурно обсуждался в среде офицерства. Откуда же их привезут, если их выпускается очень мало?

«И дело-то не в рабочих руках — их-то в достатке», — подумал Аркадий. — «Дело в химии. Нет достаточного количества химиков, нет достаточного количества химических заводов, а проблема не решается и уже, в принципе, поздно что-то решать и делать».

Проблема нехватки винтовок тоже наращивает масштаб. 4-я рота 4-го батальона почти полностью вооружена трофейными винтовками Гевер 98. Патроны к ним можно добыть только одним известным способом.

«Это ещё повезло, что трофейное оружие полностью остаётся в 1-й армии и никуда не уходит», — подумал Аркадий. — «А то я этих интендантов знаю…»

Ничего не изменилось, он ещё ни на что не повлиял. Да и невозможно спасти то, что уже давно сорвалось и падает в пропасть.