Никто не будет развивать это наступление, никто не будет насыщать вклинивание резервами — нет давно уже никаких резервов.
«Наши уже не придут», — подумал Немиров. — «Все наши тут».
Он вернул башню на курс и отработал из спаренного пулемёта по выползающим членам экипажа «Мардера». Без лишних мыслей, без лишней жалости.
Когда с вражеским экипажем было покончено, капитан дал команду продолжать движение.
Укреп перед Варшавой обработали артиллерией, сравнительно щедро, то есть минут пять, силами трёх полных батарей. Помимо этого, артиллерия отработала ещё по четырём укрепам в стороне, что открыло возможность атаковать в любом из пяти направлений — это должно было озадачить вражеское командование и принудить его к распылению сил.
Это был очень широкий жест со стороны командования — такие траты непозволительны, поэтому результаты очередного наступления ожидаются соответствующие. Задействованные соединения должны удивить и восхитить генеральный штаб, чтобы такие расходы были хоть сколько-нибудь оправданы.
«Наверное, мы должны не потерять ни единого танка и взять под контроль Варшаву, чтобы оправдать хотя бы расход артиллерийских снарядов», — подумал Аркадий, внимательно рассматривая лесополосу через тепловизор.
ПТУР можно не опасаться — их не видели на поле боя так давно, что некоторые новобранцы даже не до конца верят в реальность их существования.
Для изготовления ПТУР хотя бы второго поколения требуется высокоточное производство, процессоры, производство особых порохов — всё это было утрачено почти везде.
В интернете есть сведения, будто бы у китайцев ещё есть производство ПТУР второго поколения, но это точно производится не массово. После Первой Третьей мировой войны все страны-участницы бросили все свои усилия на попытки остановить уже идущий экономический кризис, даже договорились поделить между собой конголезский кобальт и восстановить ООН, для урегулирования всех последующих конфликтов мирным путём. Но все эти попытки потерпели крах, поэтому кризис набрал обороты и начал свою кровавую жатву.
Военная промышленность оказалась особо уязвима и начала «ложиться», причём не помогали даже усердные попытки сохранить эти не разбомбленные крохи…
Есть ПТУР первого поколения, ручного наведения, по медным проводам, но они не очень точны, требуют очень высокой квалификации от оператора, и при этом остаются дорогим удовольствием. Их очень и очень мало, поэтому шанс встретить что-то такое именно здесь — это очень маловероятно.
Танк, тем временем, начал приближаться к избитой артиллерией лесополосе.
Сзади двигался Б-11 Итальянца, везущий в своём тёмном чреве, освещаемом двумя уцелевшими лампочками, отряд из восьми тяжеловооружённых штурмовиков.
— Стой! — скомандовал Немиров.
Впереди было слишком соблазнительное поле перед лесополосой. Такие ровные и удобные места, как правило, склонны минировать сапёры.
Мины бесполезны, если некому стрелять по замедленному ими противнику, но Немирову очень не хотелось терять трак или иным способом утрачивать мобильность танка.
— Включай трал, — приказал он механику-водителю.
Противоминный катковый трал опустился на почву.
— Малый ход, — по-морскому скомандовал капитан Немиров. — Наблюдатель — в носу не ковыряйся, смотри на все триста шестьдесят!
— Есть! — ответил рядовой.
Со скоростью около десяти километров в час они поехали по открытому полю и капитан почти сразу же получил подтверждение своим опасениям — под отвалом взорвалась мина, закрывшая весь обзор облаком дыма, пыли и земли.
Танк продолжал движение и «ловил» тралом очень плотно уложенные мины. Если бы они поехали без трала, поймали бы днищем не менее трёх мин…
— Это «Мирный», — связался капитан с Б-11. — «Итальянец» — иди след в след.
— Говорит «Итальянец», — донеслось из динамика шлемофона. — Понял тебя, «Мирный».
Безопасная колея сквозь минное поле была проделана и БМП поехала точно по ней.
Т-90М достиг линии вражеских окопов.
Один блиндаж накрыло прямым попаданием, поэтому среди груды сломанных брёвен, перемешанных с землёй и ветками, виднелись чьи-то конечности.
Рядом с окопами тоже наблюдалось несколько тел.
Немиров занял оптимальную позицию для наблюдения за местностью, под густой ольхой, а Б-11 высадил десант прямо в окопы.
Штурмовики быстро всё проверили и доложили лейтенанту, что всё чисто. В блиндажи никто лезть не стал — сейчас такое очень опасно. За годы войны обе стороны наловчились оставлять неожиданно побеждающему противнику серии незабываемых сюрпризов, о которых думаешь, если успеваешь, что лучше бы не находил…
Десант погрузился обратно в БМП и они продолжили свой рискованный путь.
Первую линию противник сдал неожиданно легко, но это может быть связано с тем, что именно отсюда наступления никто не ждал, поэтому тут поставили старинный, середины прошлого века, БМП «Мардер»[1], который продолжает активно искрить и дымить в пятидесяти метрах к западу от линии окопов. А может быть, что это хитрая ловушка с заманиванием сил противника вглубь обороны…
Тем не менее, приказ есть приказ.
— Дрон, — сообщил наблюдатель.
Он не увидел его глазами, а среагировал на показания датчика радиосигнала.
— Включаю РЭП, — произнёс Немиров и переключил тумблер.
Просто так его включать нельзя, ведь надо беречь ресурс ценнейшей техники. Устройства радиоэлектронного подавления, способные принуждать дроны к безопасному режиму, очень дороги и сложны в изготовлении, а по-настоящему хорошие модели уже давно не производятся. Впрочем, как и танки…[2]
Танки вообще уже давно не производят нигде. Максимум, на который хватает мировой промышленности — БМП, БТР, а также всяких эрзацев, оборудованных пулемётами.
Ручного огнестрела и патронов к нему ещё полно, хотя в той же Африке уже лет десять воюют между собой однозарядными самопалами или донельзя проржавевшими автоматами времён Брежнева, но на остальных континентах с патронами и автоматическим оружием проблем, пока что, нет.
Дрон, обнаруженный наблюдателем, попал под действие электронного подавления и по-быстрому отвалил в экстренном автономном режиме. Дорогая техника была спасена, но больше НАТОвцы сюда дроны не пошлют. Иногда бывает, что экстренный автономный режим срабатывает неправильно и ведёт дрон навстречу источнику подавления, а там его уже могут посадить и потом использовать себе на благо.
Возможно, это был камикадзе, а может и разведчик — это уже неважно, ведь он улетел.
Говорят, у кого-то в танковой бригаде есть антидроновые ЭМ-ружья, пережигающие всю электронику в направлении разряда, но Немиров не особо интересовался, ведь всё равно не поделятся.
— Танк, девять часов! — выкрикнул наблюдатель.
Аркадий повернул башню в указанном направлении, но увидел только ржавый остов танка М1. Американский танк основательно сгорел, поэтому представлял собой большой кусок ржавчины, на котором почти не осталось копоти — время и дожди смыли нагар.
— Это подбитый, — произнёс он. — Смотри внимательнее, товарищ рядовой!
— Виноват, товарищ гвардии капитан! — ответил тот.
Вторая линия укрепа была разбомблена, судя по расколотым бункерам и размазанным окопам, но это происходило очень давно — всё успело зарасти травой и даже молодыми деревьями.
Немиров вспомнил, что на карте это значилось как старые укрепления времён предыдущей войны. Сюда прилетали высокоточные ракеты, управляемые бомбы и корректируемые снаряды — то есть, вся роскошь прошлого.
Через эту старую линию укреплений была проведена грунтовая дорога, по которой Немиров не поехал. Он проложил маршрут через зону близ кустарников, по самому неудобному пути, где точно никто не станет ехать.
Сопротивления всё нет и нет, а должно быть, поэтому Немиров начал беспокоиться. Происходит что-то нештатное.
