— Побегу я? — осторожно спросил проводник.

— Беги. Здесь ты больше не нужен. Да скажи там, в деревне, чтобы пока тоже не высовывались от греха… Тварь, — я повернулся к кобыле. — Что там? Силу чуешь?

— Чую.

— Странно. Бессмертный этот колдун, что ли, как Кощей? Сидит, дожидается, пока убивать придём? Не мог ведь не видеть, как мы с тварями расправились. Исход боя абсолютно предсказуем, нас тут четверо.

— А я⁈

— Ну, и ты, само собой. Тем более, по уму должен был свалить.

— Так он и свалил. Нет в избе колдуна.

— В смысле — нет? Ты же сказала, Силу чуешь?

— Силу чую. Колдуна не чую.

— Хм-м…

Я кастанул Свет Истины. Вокруг избы будто иллюминацию включили, так и засияла огнями. Я покачал головой.

— Во дурак! Правда думал, что не проверю? А главное, сил-то сколько потратил…

Я уничтожил ловушку, закрывающую вход. Охотники принялись за остальные, а я потянул за ручку двери.

Предварительно, ясен день, накинул Доспех. И прямо ломиться не стал, стоял сбоку. Был бы на пороге — не поздоровилось бы.

Из избы выпорхнула стая ворон. Десятка два, здоровенных и чернющих, с крыльца бы меня опрокинули — только в путь. Да ещё и приголубили бы заодно: когда крыло одной из ворон чиркнуло по моему Доспеху, посыпались искры. В Доспехе, конечно, ничего бы мне не сделалось, но всё равно приятного мало.

Вороны подняли адский галдёж, стая взметнулась вверх и принялась кружить над избой. Действовали вороны, будто единый организм, летели одна за другой по ровному кругу. А потом вдруг разорвали кольцо и устремились ко мне.

Защитный круг!

Вороны бились в него одна за другой, рассыпая электрические искры. Удар — ворона отлетела, уступила место следующей. И снова удар, ровно в то же место. Такого способа сломать защиту я до сих пор не наблюдал. Ну, всё когда-нибудь бывает в первый раз.

Красный петух! Щас, ага. Вообще не заметили, огонь ворон будто обтекал.

Мороз! Та же фигня.

— У-у, тварное племя! — ругнулся Егор.

И в ворон жахнула Молния. Вот это оказалось то, что надо! Часть тварей окутали искры, они сбились с траектории. Оставшиеся продолжили ломиться в Круг — который, к слову, уже прилично промялся, — но Молнией владел не только Егор.

Я, Земляна, Захар — все принялись лупить по воронам. Последнюю я сбил, когда она пыталась спикировать мне на голову. Сообразили, надо же, что сверху я не прикрыт. Но поздно.

В ворону ударила моя Молния. Тварь рухнула на землю в шаге от меня, но подыхать не спешила. Рассыпая вокруг себя искры, вскочила на ноги и растопырила крылья.

— Сдохнешь! — глядя мне в глаза двумя горящими белым светом бусинами, проорала ворона. — Не бывать по-твоему! Мир будет наш!

— Кто тебе такое сказал? Передай ему, что обманывать неразумных — грех. Мне отец Василий говорил, а он фигни не скажет.

— Мир будет наш! Уже почти наш!

— Да? А по-моему, у вашего кукловода проблемы с восприятием объективной реальности. Миру нужен я, а не вы. И мир помогает мне всеми возможными способами. Потому что я — этот тот, кто поможет миру избавиться от вас. Мир принял меня, иначе фиг бы с печки слез. Фиг бы орден свой основал, дорос за полгода до Гридя! А вы — чужеродные элементы. Даже не смертельная бацилла — просто заноза, которую надо выдернуть. И я это сделаю, клянусь.

— Ты сдохнешь!

— После вас.

Я поднял руку, собираясь скастовать Молнию — не беседовать же дальше на серьёзных щах с полоумной вороной, — но Знак не потребовался. Ворона отчаянно забила крыльями, затопала ногами, истошно заорала. После чего превратилась в сплошное облако искр и лопнула.

Меня долбануло молнией. Двадцать родий. Крепко!

Искры от вороны осыпались на снег. Потухли.

— Дела, — глядя на оставшуюся на снегу кучку праха, прокомментировал Егор.

— Хлипкие какие-то птички, — проворчал я. — Если вдруг кому-то зачем-то такая живой понадобится, имейте в виду: троллить их нельзя! Не выдерживают. В истерику впадают, а потом от перегрева в прах рассыпаются. Я одну такую уже видел, на камушке сидела посреди реки в окрестностях Полоцка.

— И что с ней стало?

— Да говорю же, психанула и в прах рассыпалась. Хотя я даже не сказал ничего такого. Видать, тонкая душевная организация, чуть что — сразу в нервы.

— Посреди реки в окрестностях Полоцка? — нахмурился Егор. — А это не Гамаюн ли птица?

— Вроде так сказала, да. Точно не помню. А что?

— Да как же ты уцелел⁈ Птица Гамаюн смерть предсказывает, известное дело!

— Ну, предсказала. Дальше-то что? А то я без неё не знал, что когда-нибудь помру. Тоже мне, глаза открыла.

Егор только головой покачал. А Захар хохотнул.

— А мне вот сдаётся, что Владимир тварей ещё и этим давит.

— Чем?

— Ну, вот этим. У других охотников как принято: видишь тварь, хватай меч да бей. А Владимир их будто ещё и изнутри ломает. У тварей кипеть начинает в черепушках. Некоторых, вон, даже бить не надо — сами со злости лопаются.

— Да ну, ерунда, — отмахнулся я. — Погрешность больших чисел. Не обращайте внимания.

Хотя давно заметил, что под восприятие моего искрометного юмора и хитровывернутой логики твари не заточены. У них программа простая: видишь человека — убивай. Предварительно можно пригрозить страшными карами — это опция тех, кто умеет говорить. И охотники действуют так же предсказуемо. Видят тварь — убивают.

До моего появления особых проблем с охотниками у тварей не было, жировали год от года. А тут вдруг я. Подколками достаю, нестандартной логикой мозг вывихиваю, над угрозами гогочу в голос — вместо того, чтобы от ужаса трястись. Страшное оружие против охотников себе отработал, сборщика Разрушителей в потусторонний мир отпинал, самого Разрушителя перепрограммировал и на тварей натаскиваю. На тварной кобыле верхом езжу. И есть ощущение, что всё это — только начало…

Н-да, пожалуй, тварям есть, от чего занервничать. До сих пор в этом тихом скрепном мире ни один охотник так себя не вёл. Но рассказывать о своих рассуждениях кому бы то ни было в мои планы не входило. Меньше знают братья и сёстры — крепче спят.

— Что это за твари-то такие? — перевёл разговор в другое русло я. Кивнул на оставшийся от вороны прах. — Лично я впервые вижу. Кто-нибудь их встречал?

Охотники переглянулись.

— Ты правда не знаешь? — спросила Земляна. — Или шутишь опять?

— Правда не знаю. Вторые сутки на ногах, какие тут шутки. Спать охота. И поесть не мешало бы. Я, между прочим, вчера ужин, а сегодня завтрак пропустил.

— Это колдун, — сказал Егор.

— Э-э-э…

— Сильные колдуны могут обращаться в стаю ворон. Я сам никогда прежде таких не встречал. Видать, матёрый был. Думал, что хватит пороху справиться.

— Владимир его измотал сильно, — сказала Земляна. — Сперва ящеров перебил, потом волкодлаков, потом колдун на ловушки силы потратил.

— Не рассчитал, — кивнул я. — Кретин, как все твари. Что и требовалось доказать… Это. А если вороны — колдун, и мы этого колдуна грохнули, то возникает естественный вопрос. Где наши законные кости?

Оказалось, что кости содержались в воронах. В каждой — по штуке, всего двадцать. Проверив прах, мы собрали все.

— Домой! — скомандовал я. — Не знаю, как вы, а я, если через пять минут в кровать не рухну, на шестой рухну куда попало. А тут снег кругом. Фу.

Мы переместились в Давыдово. Охотники — во двор, я — сразу к себе в башню. В ванной разлеживаться не стал, очень уж спать хотелось. Душ — и в кровать.

Но, как только закрыл глаза, в дверь осторожно постучали.

— Пожар? — не открывая глаз, спросил я.

— Нет, — отозвался из-за двери Неофит. — Можно, зайду?

— Ну, заходи. Просто так ведь не свалишь, я тебя знаю.

Дверь тихонько открылась, по полу прошелестели шаги.

— Сердишься на меня?

— А сам как думаешь?

Неофит вздохнул.

— Я же не знал, что так получится! Он говорит, ящеры. Я и думаю — ну, ящеры! Эка невидаль. Я в Пекле с летучими мышами бился, а они сильнее. Дай, думаю, попробую сразиться.