«Моя — вряд ли. Тут я буду полезнее.»

Ронао помрачнел. Его рот задрожал в гуще ржаной бороды, а пальцы, словно в судороге, всё крепче сжимались в кулаки. Он втянул воздух через ноздри и протянулся к Клепсандару через стол.

— Млерт, послушай, — проговорил староста на грани шёпота. — Эта луна стала ёбаным кошмаром для всех.

«Как он меня назвал?»

— Нет, послушай! — повторил Ронао зычно, стоило Клепу раскрыть рот. — Я всё помню, друг. Понимаю, ради чего это. Мои сыновья понимают. Моя дочь понимает. Ёбаная половина Олони понимает! Огор своё получит завтра на костре, но я не буду тебе врать: он у нас не один такой. Люд задаёт вопросы, на которые я отвечать не хочу. «Зачем мы сожгли Млерта?» «На кой-хер нам сжигать ещё десять человек?» «А так ли плох был Сюзерен?» И лучшего я пока не придумал, кроме как заткнуть им рты ёбаными перепёлками и хуёвым пивом до самой проклятой Солнцехвалы.

«Сожгли Млерта? Но ты уверен, что говоришь с ним? Ещё… Десять человек? — размышлял Клеп, позабыв о том, что среди обрывков его заключений витал и Нотонир. — Пиздец какой-то.»

«Он самый, Клеп, — отозвался колдун. — Жди и не делай глупостей.»

«Легко сказать.»

— Чего молчишь, а? — угрюмо промолвил Ронао.

— Я тебя услышал, и мне нужно обдумать твои слова, Ронао, — Клеп чуть не забыл натянуть хрип «Хозяина» на слова. — Продолжим завтра, на торжестве.

— Всё будет в лучше виде, — подтвердил староста вновь. — Я своё слово держу.

Клеп пытался водить онемевшим языком по нёбу. Он так заигрался, что только сейчас начал осознавать, как глубоко копнул. Ронао таращился в его глаза, искал отблеск Хозяина Корней за их янтарём. Отблеск Млерта. Старого друга? Заклятого врага?

«Пора уходить,» — решил Клеп твёрдо.

«Да ну?» — издёвка Нотонира потрескивала от раздражения.

— Г-господин Ронао, — Клеп закашлялся. Изображать одышку особо и не пришлось: дыхание спёрло и так. — Мне п-пора. Хозяин вас больше не слышит. Он ждёт меня в…

Клепсандар не успел придумать, где именно его ждал Млерт. Ронао с неожиданной прытью навалился пузом на стол и сжал его запястье прежде, чем он оторвал уставший зал от жёсткого кресла.

— Стой, парень, — велел староста. — Понимаю, ты его голос и всё такое… Но поверь мне, я Млерта знаю куда дольше. Чем бы он ни стал, это всё равно так. Дольше и лучше, понял?

— Вы к чему? — Клеп сильно сжал челюсти, чтобы оттенить боль в запястье.

— Не надо со мной так, свысока. «Выкать» мне, таращиться так, будто насквозь меня видишь. — Ронао задышал тяжело. — Я сам всех вижу, понимаешь? Южанин ты… Тебя рядом не стояло, когда всё это творилось. Не знаю, чего Млерт тебя выбрал, но подозреваю, что только потому, что тебя не жалко ему. Захочет — и так же будешь гореть в нашей рощице.

Тиски на запястье разжались. Стараясь не смотреть на багровые отметины от лап Ронао, Клеп встал, поправил лосиный венец. Заговорил он лишь на полпути к двери, что вела улицу у перекрёстка:

— Сомневаетесь во мне?

— Мне по масти положено, — Ронао кивнул. — Я за весь Олони отвечаю башкой. А ты… Глаза твои, господин.

Клеп остановился вновь.

— Что же с ними?

— Жёлтые. Не нашенские, — староста поскрёб ногтями по подбородку. — Ищейки Артаиса, охотнички те, передавали, что такие же у той бабы, которая ранила Млерта на западе.

Теперь онемели ноги. Среди Каззитов особо ценились зелёные глаза, пусть в южной Лемии встречались они нечасто: считалось, что они отражали связь с кроной Вечного Древа. Увы, в Своре таковые были у одного Арачи. Зато редких янтарных нашлось сразу две пары.

— Я похож на бабу? — Клеп собрал остатки духа и спросил с вызовом.

— Немного, — Ронао не спорил. — Щупать хуй — или что там у тебя? — я не буду, конечно. На Равноденствии и так всё будет видно.

— Довольно!

Клеп подумал было, что язык отвязался от разума и закричал он сам. Но возглас пришёл от Нотонира: сутулый колдун возник из второй двери за спиной Ронао и вскинул ладонь. Густые полосы магии вспыхнули вокруг него, и староста безвольно обмяк в кресле. Даже струйка слюны капнула на штопанную рубашку.

— Ч-что? — недоумевал Клеп. — Что ты сделал, зачем?

— Потом, — отрезал Нотонир. — За мной.

Они помчались туда, откуда колдун только пришёл, пробрались через захламлённое помещение за приёмной Ронао. На бегу Клеп заприметил крепкого мужчину, что свернулся в углу, обнимая шипастую дубину. Его собрат разлёгся уже снаружи, на краю делянки старосты.

— Ты всех убил? — запыхавшись, спросил Клеп.

— Выживут, но на Равноденствие, может, и не попадут. И им же лучше. — ответил Нотонир.

Оказавшись перед дощатым забором, напрягать немолодые ноги он не стал. Просто махнул рукой и раскурочил целую секцию выбросом магии.

— Зря ты! — бросил Клеп ему вслед уже по ту сторону ограды, на краю иллюзорного леса. — Я уже уходил, всё было спокойно!

— По-твоему так это выглядело? — Нотонир замедлился и затряс головой. — Я вот не соглашусь. Четверо крепких парней, что ждали тебя под дверью — тоже вряд ли.

В боку кололо, дыхания не хватало вовсе, но Клеп продолжал бежать сквозь мрачную чащобу. Олони остался позади, но Клепу не казалось, что они ушли. В ушах всё ещё стучало: ритм барабанов, чей-то громкий голос. Или это стражники? Или просто сердце?

Он всё же позволил себе остановиться. Сорвал с головы зачарованный венец, отшвырнул проклятую вещицу в куст и наконец выдохнул.

— Что дальше-то? — спросил Клеп.

— Разберёмся с охотниками, о которых поведал твой новый друг Ронао, — ответил Нотонир. — И подумаем, как нам сорвать праздник, о котором он так пёкся.

— А вы мелочиться не стали, да? — проговорил Нотонир себе под нос. — Единство Всеродившее, и на полдня отойти нельзя…

Клеп уже не пытался поднять челюсть. Поляны, с которой он ушёл утром, не осталось. Повсюду валялись вывороченные из земли камни и обломки, залитые кровью. Поредел лес: и без того полное просветов, творение Хозяина Корней жило в отдельных деревьях, что ещё безмолвно наблюдали за разорённой опушкой.

Поверх выбоин и расщелин лежал пепел. Когда-то он составлял иллюзорные стволы в чащобе, а теперь выпал белёсым слоем поверх поля битвы. Это и был тот снег, о котором твердили северяне, как тот же Йору? Едва ли: без обрушившихся крон солнце крепко припекало макушку Клепа.

— Безумие, безумие! — не переставал стенать Нотонир. — И никто не заметил, как они подошли! Безумие!

Надо отдать должное: сначала колдун помог раненным, а уж потом принялся посыпать их головы горечью. Корпеть над котелком он не переставал: то и дело Нотонир брал у Талны щепотки новых трав, а обратно отдавал уже готовые снадобья.

Арачи с интересом следил за стараниями левентийки и колдуна. Вызывался даже помочь, но Нотонир велел ему сидеть, и тогда живогор принялся увлечённо таскать из остатков леса трупы тех, кто на них напал. Четыре тела он выложил в ряд посреди поляны

Больше всего досталось Висиде. Пока Йору отрешённо прихрамывал вокруг лагеря, не спуская глаз с отступившей чащобы, сестру уложили под навес и пичкали зельями. Даже издалека Клепсандар разглядел, что лицо её сделалось наполовину красным от засохшей крови.

В стороне держался Лаг Бо. Он сел на присыпанную пеплом и принялся раскачиваться, обхватив колени. Будто ребёнок, заставший родителей за непотребствами в спальне, ульпиец даже оглянуться не решался.

— Йору, долго будешь молчать? — Нотонир принюхался к последней фляге перед тем, как вложить её в протянутую руку Талны.

Вожак взглянул на него через плечо и побрёл к месту, где Арачи выложил трупы промеж двух глубоких трещин в земле. Клеп решил пойти следом. Под ногами его бряцнули разорванные звенья цепи, каждое — с два пальца толщиной.

— Так и не нашёл её? — спросил Йору, разглядывая тела.

— Только лапу, — Арачи качнул головой и швырнул наземь отрезанную руку. Довольно мощную, немногим тоньше его собственной и такую же жилистую.