Но пепел что-то скрывал: Клепсандар понял это, запнувшись о припорошенную выбоину в породе. Слишком ровную, чтобы быть случайным сколом. Широкими взмахами ноги он расчистил камень и обнажил выбитый в нём узор.

Две прямые линии врезались в третью. Вокруг них — ещё несколько штрихов покороче.

Клеп поволочил подошву дальше, расчищая всё новые и новые знаки. Какие-то из них повторялись, остальные же разнились, пусть и походили на предыдущие.

— Нотонир! — позвал Клеп с надеждой. — Тут руны или письмена, какие-то я их не…

— И неудивительно, — колдун заговорил прямо над ухом. Клеп закашлялся с новой силой: как Нотонир спустился, он не заметил. — Это не Речь Старых Холмов, даже не её старый вид из времён Шаталачи.

И без него было понятно. Первый вождь Шаадамара принёс Речь с неизвестного Востока вместе с Лиловой Ветвью, и поныне оставшейся регалией правящего клана этой земли. Тогда язык, расползшийся по всем державам Южного Дола, выглядел иначе — и совершенно не так, как письмена Млерта.

— Не сотторийский, — уверенно заявил Йору. — Никакой из сотторийских.

— С чего б ему тут взяться, в такой дали от Соттории? — снисходительно уточнил Нотонир.

Йору фыркнул и побрёл к горе пепла, чтобы изучить её подальше от насмешливого колдуна.

— Что-то не совсем людское? — предположил Клеп. — Здесь же бывают аскуты?

Он прислонил палец к камню и провёл им по всему угловатому символу под ногами. Так оттиск в памяти окажется глубже.

— Дельная мысль… — Нотонир выставил ладонь и ближайший к нему символ подсветился розоватым переливом. — Это похоже на письмена Галати.

Этот народец часто звали «малой расой», к и подобных им аскутов или северцев. Клеп такие слова считал уничижительными: как и разбросанные по Землям люди, галати владели многими ремёслами, имели свои языки и традиции. Разве что внешне отличались, а ещё — истребляли людей куда чаще, чем вели с ними дела. Но не оттого ли, что те считали их «малыми»?

— Галати живут в лесах, — вспомнил Клеп. — В настоящих, а не таких.

— Так было не всегда, — возразил Нотонир. Магический оттиск символа застыл в воздухе перед ним. — Многие галати вышли из-под земли, и когда-то они могли жить и здесь.

— Это они сами тебе рассказали? — говорила обида голосом Йору, пока сам он ворошил гору пепла клинком.

— Заметки о тех временах, — пояснил колдун. — Так что, в каком-то смысле — да.

Клеп про себя согласился — не вслух, чтобы не вызвать косых взглядов Йору. Чем больше сил отдавал вожак в бою, тем скорее таял лёд его выдержки. О подземных галати он сам не слышал, но их наследие объяснило бы тот древний тоннель, по которому они с Талной и Арачи выбрались на хмелеварню.

И всё же вопросы оставались.

— Зачем Млерту письмена галати? — спросил Клеп, разглядывая угловатые символы.

— Возможно, чтобы обратиться к той магии, которую они отражают, — Нотонир повёл ладонью и свет вдоль вырезов в полу затух. — Порой это легче, чем придумать, как описать ту силу нашими нынешними рунами и знаниями.

— К жертвенной, например? — вдруг спросил Йору.

Раскапывая пепел одним клинком, он уже добрался до сердцевины насыпи. Клеп подобрался поближе и тут же отметил, как отличались слои золы. Где-то она была чёрной — как та, из которой родился страж дома Млерта, глубже же возникали серые, почти белые разводы.

Йору протяжно хмыкнул и пошевелил клинком. Осторожным движением он выволок из пепла белёсый обломок кости. Обломленный с концов и с трещиной посередине, он казался Клепу достаточно толстым, чтобы быть чьей-то рукой. Человеческой.

— Вот же ж негодник, — промолвил Нотонир, округлив глаза. — И впрямь, жертвенная магия.

— Это не всё, — буркнул Йору.

Он переместил клинок левее и раскопал следующий нанос. Из-под пепла показались новые обломки: Клеп сразу распознал целую россыпь рёбер, оторванную челюсть и гладкий скат чьего-то черепа.

Рядом с ними объявилась и другая диковинка. Круглый венец, будто сплетённый из окаменевших чёрных ветвей венчали два разветвлённых рога, точно снятых с головы сгоревшего оленя. Йору подцепил уродливую корону мечом и поднёс к глазам.

— Хотел сжечь, но не получилось? — вполголоса спросил сотториец.

Клеп огляделся по сторонам с таким рвением, что волосы захлопали на макушке:

— Следов нет, — отметил он, глядя на непорочный камень под слоем холодного пепла. — Сжигали их не здесь.

— А в Олони, — добавил Йору, едва Клеп сомкнул губы.

Тишина продлилась недолго. Пока Клеп размышлял над словами вожака, Нотонир протопал вокруг пепелища, не сводя с Йору глаз.

— Я намекаю, что тебе стоило бы уточнить, что ты имеешь в виду, Йору, — проговорил он неспешно.

— И я это сделаю, — вожак Своры поднял взгляд к потолку и сложил ладонь вокруг рта. — Горго! Ты ещё там?

После пары молчаливых биений сердца прозвучал осторожный ответ:

— Куда ж я денусь?

— Подбери тот журнал с письмами! — Йору перевёл взгляд на венец, так и оставшийся на клинке. — Нотонир, возьми эту дрянь и проверь, не осталось ли на ней какой магии. Клеп…

— Я перерисую символы галати, — Клепсандар полез в сумку за потрёпанным журналом.

Йору кивнул в знак одобрения и убрал меч, едва Нотонир ухватился за рогатую корону кончиками пальцев.

— Вернёмся в трактир и обменяемся всем, что знаем. Надеюсь, этого хватит, чтобы понять, что за пиздец тут случился.

«И по какой причине,» — вспомнил Клеп советы Талны.

— Здравствуй, Боррос, — чужой голос отразился от сводов пещеры, освящённой ли россыпью светокамней.

— Здравствуй, Марадо, — ответил коренастый человек с пышной каштановой бородой.

Боррос сдвинул половинки плаща, явно укрывая что-то под заплатками. Беспокойный взгляд метался под каменистым наростам на стенах и потолке. Там же, в тени над их головами, змеились древние корни дерева, ставшего для местных каззитов священным.

— Ты кое-что украл у меня, Боррос, — напомнил Марадо. Он протянул залитую кровью перчатку и жестом поманил ворюгу. — Верни это мне.

— Не знаю, о чём ты, Марадо, — Боррос попятился. Его пухлое лицо зашлось алыми пятнами. — Но тебе бы съебаться, да поскорее.

Марадо нащупал подошвами плоский выступ и занял такую стойку, из которой смог бы ударить в любую из сторон, не запнувшись о каменную ступень.

— Просто верни филактерию, — потребовал он, протянув ладонь. — Ты даже не знаешь, что это, не сможешь её открыть.

— А мне… Мне и не надо! — Боррос округлил глаза и залился смехом безумца, поевшего неопознанных грибов под веткой. — Мне знаешь, сколько за неё заплатят? Знаешь, нет?! До-ху-я!

— Ничего тебе не заплатят, Боррос, — вздох Марадо прокатился по пещере и добрался до неосвещённых закутков, где не прекращалось едва различимое движение. — Потому что я заберу всё, что моё, и прихвачу чего побольше. За неудобства.

Вор рассмеялся ещё громче и хлопнул в ладоши с большого размаха. Тени пришли в движение, в глубине пещеры вспыхнули факелы. С десяток людей, облачённых в кожанки и старые кольчуги возник за спиной Борроса сжимающимся полумесяцем. Ножи, топоры, молоты с тяжёлыми головками — всё было готово к тому, чтобы наброситься на чужака и защитить воров из Олони.

— Я так и думал, что ты залезешь и сюда, — проговорил Боррос с оскалом. — Не стоило, Марадо. Мы за своих горой стоим.

Ему было плевать на этих долговязых лемийцев, их вспученные мускулы и жилы в покатых загорелых лбах, что бились пульсирующим гневом. Они не ровня ему — Хладу и чернённому клинку эти безымянные тени Олони не противопоставят ничего. Худшее, что могло случиться: Боррос бросится вглубь тоннелей, оттянет неизбежное возмездие.

— Давайте уже, — сказал Марадо с раздражением, пока Хлад расползался по конечностям.

Строй сельчан сомкнулся перед Борросом. Они вскинули оружие, ринулись в атаку. Тёмный клинок вспорхнул, готовый встретить недоумков.

Острая кромка срезала набалдашник молота, обратным движением рассекла перекосившееся лицо. Свистнуло топорище, готовое впиться между рёбер. Слишком медленно — Марадо оттокнулся левой ногой, принял весь вес правой. Сельчанин промахнулся и в ужасе округлил глаза, когда черный клинок взмыл над его головой.